Гений АЗЛК
Шрифт:
Рукопожатия, объятия, комплименты спутнице… Взмолился:
— Альберт-джан, поехали быстрее в гостиницу, на бетоне чувствую себя как на сковородке.
Генеральный, очень выделяющийся на фоне соотечественников пышной кучерявой шевелюрой, отчасти седой, взметнул ко лбу густые «брежневские» брови.
— Зачэм гостиница, слушай! Едем на озеро Севан. Там будем шашлык кушать, гини пить, разговоры разговаривать. Ночевать будем. Ара, дэла потом.
Поехали. Нам с Валей выделили места в лучшей машине — «березине», конечно. Впереди сидели сам Даниелян и водитель.
— Прости, Серго-джан, поедем мэдленно. За нами «волги».
Медленно по-кавказски,
По дороге, невзирая на протесты и увещевания «не говорить о дэле», обрисовал вкратце картину. Готовится секретное постановление ЦК и Совмина о разукрупнении хозяйств и развитии мелкой сельхозкооперации, что наверняка затронет и кавказские хозяйства — овцеводческие, выращивающие фрукты и цветы, мелких ремесленников, перерабатывающих сельхозпродукцию. Под эту программу выделяются средства, сколько и на что именно — пока непонятно. Но я рассчитывал одним выстрелом убить трёх зайцев: быстро внедрить первый проект Конструкторского центра, выбить деньги на запуск производства малых дизелей на Минском моторном заводе и коробок передач под них на одном из агрегатных, а также запустить сборку грузовичка-полуторки в Ереване, наподобие несуществующей пока «Газели».
— Альберт Айрапетович! У нас есть отличный шанс сделать рывок на финансировании от Министерства сельского хозяйства. При всём уважении к нашему министру, денег на перевооружение производства на ЕрАЗе он не выделит. По крайней мере — в ближайший год, репутация качества ваших автобусов всё портит.
— Это прэувеличение! Берут ЕрАЗы и ездят!
— Берут и ездят, но матерят. Когда протрезвею от вина, обсудим три вещи, если вам интересно: разработку грузовичка на базе вашего бусика под дизельный агрегат, постановку на производство и обеспечение контроля качества. Без третьего пункта никак.
— Мы сами справимся.
— Не получится, как у и меня не получилось на МАЗе. Мы приглашали японцев, они тыкали меня в недостатки процесса как щенка. Горько, обидно, но мужчина должен признать проблему и найти решение. Верно, Альберт-джан?
— Абсудим.
Всё, дела закончились. Мы любовались через окно машины проносящимися пейзажами, а потом не менее живописным местечком на самом берегу озера. Воздух наполнял одуренный аромат шашлыка из баранины, а ещё были кусочки рыбы, тоже запечённой на мангале, сыр, оливки, много зелени и куча разных блюд, которым не знал названия, хозяева говорили, но я не запомнил. Всё это красовалось на огромном столе в беседке, дававшей спасительную тень. Иногда налетал ветерок, тащивший от воды благословенную прохладу.
Расселись кругом, прозвучали первые тосты, естественно — за гостей в первой топ-тройке. Я шепнул Вале:
— Купальник взяла?
— Конечно. Но вода, говорят, холодная.
— Минутку выдержим. Я как раз в трусах типа плавок.
— Сообщаешь как сюрприз. Будто не я тебе их дома выдала.
В том особенность жизни с женщиной, когда делишь с ней кров, а не встречаешься только во время свиданий. Ничем не удивить! Даже мужскими трусами.
Дальше пошли тосты за всё на свете. За гору Арарат, что когда-нибудь вернётся из Турции в Армению (слово «Турция» прозвучало как ругательство), за русско-армянское братство, за маршала Баграмяна, академика Амбарцумяна, композитора Хачатуряна, авиаконструктора Микояна, писателя Мелик-Акопяна…
—
— Даже не думай! — тихо проскрежетала моя спутница. — Мы столько не выпьем!
Примерно через час она была готова нырять хоть в Карское море — ради перерыва. Мы переоделись в машине и кинулись в ледяную воду, никто из местных компанию не составил. Холод обжигал из-за температурного контраста, на берегу, хоть солнце клонилось к закату, было не просто жарко — горячо. Июль в Армении не знает жалости. Разбежались, держась за руки, погрузились… Первое ощущение — шоковое, но довольно быстро тело привыкло, думаю, там градусов 16–17, не Арктика. Поплескались и быстренько выбрались на берег.
На меня вряд ли кто особо засматривался, кому интересен мужик под тридцать, весь в пупырках. А вот на Вале кожа едва не задымилась от восхищённых взглядов.
Случается, одетая женщина выглядит шикарно, потом приглушил свет, сорвал одежду, влетел в неё как Чингисхан в захваченный город, поймал кайф неземной, а наутро смотришь — рыхловата. Валя, постоянно занимающаяся гимнастикой, крайне выигрышно смотрелась нагая, точно как в тот раз в минской квартире, когда сблизились впервые. В купальнике тоже потрясная.
— Я вам толком не представил партнёршу. Валентина — известная автогонщица, в числе победителей заезда грузовиков на ралли Париж-Дакар, кандидат в мастера спорта. И моя невеста.
Понятно, что привезённая мною дама — моя. Но столь явное заявление прав было не лишним.
Переоделись в сухое, ещё пили, ещё ели. Ночевали с Валей в большом частном доме, прижавшись друг к другу боком и стараясь не шевелиться, чтобы не расплескать. Ужасно вкусно и ужасно много.
Субботу и воскресенье нас просто катали по Армении, показывая достопримечательности — потрясающие горные ландшафты, величественный собор в Эчмиадзине и храм Гарни. Пили минеральную воду в Джермуке. Гуляли по Еревану. Воспоминания об Армении сохранились как подёрнутые дымкой от постоянного угощения местным вином, его называют «гини», оба непрерывно пребывали в состоянии лёгкого или среднего опьянения.
Во время застолья в Джермуке один пожилой армянин начал засыпать вопросами:
— А знаешь, кто такой маршал Баграмян?
Странно было не знать через сутки пребывания Армении, его фото я видел не реже, чем сталинские в Грузии.
— Конечно, дорогой. Известный советский маршал, родившийся в Азербайджане.
— Армянский маршал! — возмутился абориген. — Он из армянской семьи!
— Не понимаю, как ты дожил до 29 лет без этой информации, — шепнула Валя и подняла рюмку с тем самым коньяком «Ахтамар»: — За великого армянского маршала!
Не выпить за него в любом случае было нереально.
В понедельник, отказавшись от спиртного на завтрак, первым делом попросил Генерального загнать один автобус со склада готовой продукции на эстакаду, надел спецовки и, вооружившись ключами, полез под днище. Затем проверил затяжку гаек на дисках колёс. В салоне поднял кожух двигателя. Альберт терпеливо ждал. Я справился минут за десять.
— Новая машина, а фактически представляет собой только конструктор для доведения до ума силами шофёра. Часть болтов затянута до фанатизма, не провернуть, возможно — и правда забиты кувалдой. Другие едва наживлены. Жидкости подтекают. Это только на месте, не садясь за руль и не пытаясь ехать. Дорогой Альберт Айрапетович, прошу — без обид, делаем одно дело и плывём в одной лодке.