Гений клана
Шрифт:
— Полтора года…
Если всё это время она пользовалась своей красотой и обаянием для того, чтобы заключать выгодные контракты, то слухи из той жизни обретали кое-какую почву. Если бы Элин что тогда, что сейчас обращал на родственников чуть больше внимания…
— Что и требовалось доказать, Хора. Если я вот так просто влезу в это и помогу тебе — старейшина Сократ наверняка затаит на меня обиду. — Элин мысленно ухмыльнулся — на этих его словах лицо сестры чуть дрогнуло. Значит, в полном неведении относительно планов
— Помочь… с чем? — Она с пристальным подозрением оглядела сидящего перед ним парня, после чего прищурилась: — Тебе твоей спутницы мало?
— Хора… — Перерождённый тяжело вздохнул. — Ты красива, не спорю, но если бы мне нужна была от тебя такая «помощь», то я бы сказал прямо. Но — нет.
— Тогда?..
— Ты уже должна была догадаться, сестра. Но перед тем, как говорить всерьёз, я всё-таки спрошу: насколько сильно ты не хочешь стать подстилкой Ундо лишь ради того, чтобы позиции твоего отца в клане стали ещё крепче?
— Что?! Да как ты… — Хора повысила голос, но осеклась, то ли вспомнив о том, где она находится, то ли что-то осознав. Девушка несколько секунд молчала, после чего опустила голову: — Сильно не хочу. Я и первой-то спутницей не соглашалась, а уж второй…
Элин мысленно поаплодировал Сократу, который сделал буквально всё для того, чтобы не только заработать всестороннее осуждение, но и настроить против себя родного ребёнка. Даже в худшие времена Нойр не отдавали своих дочерей против их воли в чужие семьи. Лишь сыновьям могли навязать спутницу, и то — только потому, что одной они могли не ограничиваться по праву силы. Конечно, для этого нужно было быть или воином, или анимусом, но сама возможность была, чего не скажешь о слабом поле.
А Сократ не только пытался заставить собственную дочь уйди к Ундо, но и собирался отдать её второй по счёту спутницей. Политика хоть и требовала жертв, но всему должен быть предел.
— Предположу, что сроки договора истекают в середине зимы. — Девушка посмотрела на него удивлённо, но всё-таки кивнула. — Ты уверена в том, что, получив материал, Седрик качественно и в срок сделает необходимые тебе браслеты?
— Теперь я уже ни в чём не уверена, Элин. Кроме того, что ты изменился.
— Человек или меняется, или умирает, сестрёнка. — Элину подумалось, что уж слишком наблюдательными стали все вокруг. «Ты изменился, Элин». «Ты стал другим, Элин». С кем бы он ни пересёкся — все твердили одно и то же, будто бы насмехаясь над его попытками изображать из себя очень умного подростка-гения. — Ты можешь поклясться и отразить на бумаге, что всё, сказанное тобой сейчас — правда?
— Могу. — Девушка ответила без колебаний, что Элин посчитал за хороший знак. — Ты правда хочешь мне помочь?
— Да. Но, в отличии от твоего отца и братьев, втёмную я тобой играть не буду. Это
Почему-то Хора поймала себя на мысли о том, что сейчас напротив сидит не наследник клана, любящий книги и, как говорил отец, «полнейшая бездарность во всём, кроме своих рун», а самый настоящий Дьявол. Он вроде бы не сказал ничего такого, нигде не приврал и не преувеличил, но девушке уже казалось, что своим ближайшим родственникам она, как человек, не нужна. Только как инструмент, как пешка, которую можно выгодно разменять на игральной доске.
Была бы жива мама — и она могла бы спросить у неё совета, но — увы…
— Очень, Элин. Но уместно ли будет здесь обсуждать такие дела?
— О, поверь… — Анимус опустил ладонь на поверхность стола, и на том беззвучно вспыхнула тьма жадно впитавших аниму рун. Миг — и все посторонние звуки стихли, оставив лишь дыхание двух людей. Размеренное — Элина, и нервное — Хоры. — … больше нас не подслушать. Как ты смотришь на то, чтобы поддержать в политической борьбе главную ветвь… мою ветвь?
— Я… всегда старалась держаться подальше ото всего этого. — Сказала девушка — но про себя подумала, что теперь, когда под ней зашатался пол, сохранять нейтралитет едва ли выйдет. Впрочем, это не помешало ей задать скорее риторический, нежели обычный, вопрос: — Мы ведь семья — так зачем всё это?
— Власть и деньги. Две вещи, которые способны развратить любого человека. И чем больше он их получает — тем большего желает. — К сожалению, исключений из этого правила было столь исчезающе мало, что Элин их даже не учитывал.
— А ты — другой?
— Нет. Я не само добро во плоти, если ты об этом. — Элин мягко улыбнулся. — Но предложить тебе свободу, подлинную свободу и право выбора, могу только я. В ответ же я хочу получить две вещи, Хора. Верность лично мне — и верность клану Нойр.
— И… всё?
— Этого более, чем достаточно. Ты не глупая девушка — должна понимать, что нынешнее положение дел не устраивает ни главную ветвь, ни все прочие. Напряжение всё нарастает, и разобраться с ним можно лишь двумя способами: кровавым и мягким. Я ратую за мягкий, и потому мне нужны сторонники, принадлежащие к другим ветвям.
— Мне придётся выступать против отца?
— Скорее всего. — Элин кивнул. — Но не так скоро, как ты думаешь. К началу зимы я передам тебе столько браслетов, сколько потребуется. До тех же пор придётся немного потерпеть и потянуть время. Ну и молчать о нашем договоре, конечно же.
Хора поправила выбившуюся из причёски прядь, но, видимо, этим не удовлетворилась, закинув обе руки за спину и провокационно выпятив грудь. Прошло несколько секунд — и она закончила собирать свои волосы в хвост, оставив лишь пару всё так же вьющихся, симметричных прядок по обе стороны от лица.