Гений клана
Шрифт:
— Я понимаю…
— А я согласен. — Вскинулся Юстиан, посмотрев на Элина так, словно тот только что с особой жестокостью отнял у беззащитного ребёнка карамельного петушка. Именно в этот момент перерождённый заподозрил, что в отношении его друга к этой конкретной девушке что-то не так. — Если хотите, Амелия, я могу довольно часто вас навещать, помогая с обучением.
— Что вы. — Польщённая таким предложением, девушка мило улыбнулась. — У нашего клана достаточно опытных наставников. Но, если что, я непременно к вам обращусь. И спасибо
«Плохо ты, Юстиан, стараешься, раз уж она общается со мной практически так же, как и с тобой при том, что вы знакомы уже несколько лет…»
— Касательно нашей дуэли, Амелия — я поражён тому, насколько искусно вы владеете клинком и своим геномом. Но при этом не могу не сказать, что ваш потенциал в качестве анимуса гораздо выше — можете узнать у Юстиана, на что мы способны.
— Именно у Юстиана? — Девушка хитро прищурилась, заметив, как Кэррион не удержал лицо под контролем и покраснел. А, казалось бы, почти двадцатилетний лоб…
— Если выбирать между советом от гения, чьи навыки по большей части интуитивны, и советом от того, кто добился всего сам, я бы выбрал второй вариант. — Гений, скромно тупящий глазки и отказывающийся от такого наименования, по мнению Элина, мог называться лишь лицемером, а лицемерие перерождённый не любил.
— Ваша скромность не знает границ, Элин. Но я учту ваш совет. — Сказала Амелия — и посмотрела на уже взявшего себя в руки Юстиана.
«Что ж, чем смог — тем помог. Остался финальный штрих»
— В таком случае, если вы не возражаете, я вас оставлю. — Сопроводив слова неглубоким поклоном, Элин развернулся и направился к той компании, с которой они столь замечательно обсуждали зависимости поведения рынка от сезонов.
Несмотря на интересные события, вечер всё ещё продолжался, а узнать получше наследников кланов, ведущих торговлю в стенах Китежа и вовне их он был обязан.
Ведь самая большая ошибка, которую он мог сейчас совершить — это сложить все яйца в одну корзину…
Глава 23
— Старейшина Фогус.
— Глава Дорш, наследник Элин. — Невысокий, широкоплечий мужчина лет сорока с совершенно искренней улыбкой поклонился — неглубоко, но медленно, по всем правилам обозначив выказываемое уважение.
Ведь среди аристократии мало было согнуть спину под определённым углом, тут же распрямившись — такое считалось номинальным поклоном и своеобразным плевком в лицо. Настоящий поклон должен быть степенным, ясным и отчётливым, совершаемым не впопыхах, как на памяти Элина делали Сократ и Палес, случись им пересечься на территории клана.
Фогус же был единственным из четырёх старейшин, кто всё ещё оставался на стороне главной ветви. Преданный и честный, этот человек отмахнулся от сулимых альянсом Сократа и Палеса золотых гор и ещё большей власти, прямо им сказав, что предать данную предками клятву — значит перестать считаться человеком.
Иными словами — он
— Я не буду ходить вокруг да около, Фогус. Скажу прямо: сегодня будет созвано собрание, на котором мы хотим спровоцировать Сократа и Палеса, вынудив их открыто заявить о предательстве…
Пока Дорш рассказывал доверенному старейшине о сути плана и дальнейших реформ, Элин вглядывался в уставшее лицо Фогуса — и думал о том, сколь сильно могут отличаться люди, выросшие в одном окружении. С одной стороны — Сократ и Палес, что ровно со смертью деда создали оппозицию, планомерно готовясь к захвату власти. Их не волновали ни данные клятвы, ни репутация клана в Китеже.
С другой стороны стоял Фогус, тот, кто всё ещё считал Дорша достойным места главы. Он перенёс те же лишения, что и весь клан, вдобавок сталкиваясь с попытками ветвей Сократа и Палеса подпортить кровь ему и его семье. Но даже этого не хватило, чтобы сломить его волю и пошатнуть преданность.
Третьей же стороной стал Гондо, ещё в самом начале конфликта принявший решение никоим образом не участвовать во внутренней войне. На всех совещаниях он занимал нейтральную позицию, а анимусы и воины из его ветви делали лишь то, что требовалось клану — не больше и не меньше. В каком-то смысле такое поведение тоже можно было считать верностью, но верностью не Доршу, как главе, а клану.
Верность Нойр.
Всех этих людей Элин мог понять и как наследник клана, и как простой наблюдатель, с высоты своего опыта могущий судить непредвзято. У Сократа и Палеса было право считать действующую главную ветвь недостойной. Период расцвета Нойр подошёл к концу в тот момент, когда и дед, и отец Элина оказались обычными людьми.
А не-анимусов, что бы кто ни говорил, всерьёз в Китеже никогда не воспринимали.
Самый простой пример — это сам Элин: его статус наследника клана и демонстрируемая сила в один миг, безо всяких проблем открыли множество дверей, включая торговлю и салон Амелии Фуга. Откуда такой ранг? Когда он успел стать мастером рун? Почему сходу ставит себя как равного прочим аристократам, чьи кланы не переживали падение?
Никто не задавал лишних вопросов — действовало правило сильного.
С Доршем же всё было иначе: его не уважали ни в клане, ни вовне его. Как бы он ни хотел, но изменить ничего не мог. И даже все прочие кандидаты на место главы, которым он мог передать своё место, были обычными людьми — ситуация нисколько не поменялась бы, реши Дорш отказаться от поста главы клана.
Единственный выход — поставить во главе клана анимуса, который появился лишь сейчас.
— … и после того, как предатели будут уничтожены, я передам бразды правления своему сыну.