Гений МАЗа
Шрифт:
— Не машина, а подводная лодка! — Катька радостно хлопнула себя по коленкам. — Не открывай окно, болван! Осторожно, рыбку задавишь! Я три раза смотрела, все шутки помню.
Популярность советских комедийных фильмов у жителей СССР была феноменальная. Я даже после 2000 года иногда пересматривал старые ленты. Современные тоже бывают достойными, но крайне редко, попробуй выудить что-то интересное среди моря однообразия, особенно сериального.
— А вот когда в Белграде останавливались… — завёл свою историю Слава Русских, но я уже не слушал.
Перед
— Сергей! Ты пропустил контро-ольный пункт!
Он показал на карте.
Твою мать! Финишировать без отметки — дисквалификация. Забив на все ограничения скорости, я попёр обратно, проскочил какой-то проезд с односторонним движением по встречке, по тротуарам, упёрся в тупик, снова развернулся… Нашёл! Потерял 23 минуты по сравнения с контрольным временем, тогда как остальные — от 10 до 12 минут. Но прежнего запаса хватило.
Подляну с добавленным КП могли замутить конкуренты. Но почему наше руководство прошляпило? Не хочу подозревать, что получили пухлые конверты с купюрами. Мне приятнее думать о людях хорошее.
Занял верхнюю койку, «боковушка возле туалета» словно в той песне, в автобусе они все боковые, и задремал. Когда проснулся, «Икарус» катил по Румынии, разговоры стихли. К стеклу прилип жёлтый осенний лист, мокрый от дождя. Понимая, что праздник ралли закончен, я вернулся мыслями к минским делам.
Нам удалось запустить сборку ВАЗ-21067, хотя бы в опытном формате. Если на Волге «шестёрка» стала на конвейер практически без отличий от родственницы в покинутом мной мире, попросту рестайлинг «трёшки», то минская версия, заточенная сугубо на экспорт и победно прокатившаяся от Парижа до Афин, получила передний привод и пластиковый обвес. Мой 16-клапанный двигатель с номинальными 95 лошадиными силами считается опцией, позволяющей взять больше денег по сравнению с базовым 80-сильным. Вопреки планам Министерства автомобильной промышленности, массовый выпуск должен стартовать только в 1977 году, как и отгрузки иностранным дилерам.
Мечта о подобии ВАЗ-2108 в середине 1970-х годов разлетелась как дым. Но вдохновляла «березина», она же МАЗ-3101, она же «лучше Ауди». К концу лета мы допилили концепт на бумаге, проектирование перешло в стадию изготовления чертежей, подготовки пресс-форм, разработки технологических карт. Поскольку использовался двигатель 16V от ВАЗ-21067, особых проблем с моторизацией мы не видели. Коробка, правда, отличалась сильно, полностью сблокированная с двигателем, здесь ещё продолжались жаркие споры.
По контракту с «Ауди» взяли рулевую рейку, карбюратор и ещё кое-какие приятные мелочи. Конечно, «Фольксваген-Ауди Групп» я обокрал гораздо в большем объёме,
В финишном виде машина, кроме мелких деталей, повторяла «Пассат-Б4» — на 90% внешне и более чем наполовину внутри, очень близко к моим наброскам, выполненным ещё в Тольятти.
Ей бы всунуть двигатель в два литра объёма, доведённый шаловливыми литовскими ручками до двух с лишним сотен лошадей, «воксхолл» и разогнаться не успеет, как я окажусь за горизонтом!
В числе прочего, закладывались совершенно непривычные для СССР стандарты качества: ровненькие зазоры, аккуратные сварные швы, оцинковка кузова, приличная отделка салона… Пусть её цена действительно вырастет до 14 тысяч рублей или догонит волговскую, народ будет из шкуры вон лезть, скупая берёзовые чеки, чтоб заполучить её. На внешнем рынке советский автопром, наконец, не будет плестись в хвосте, пытаясь втюхать доморощенные реплики «фиатов», а покажет лидирующую модель.
Мечты, мечты… Они налетели на реальность и неумеренные местные амбиции как «Титаник» на айсберг. Если кратко, случился облом в виде глупого и совершенно неожиданного препятствия.
Поначалу всё шло чудесно. Белорусскую составляющую сборной ВАЗ-МАЗ (со мной в качестве главной звезды) едва ли не носили на руках. На торжественном собрании в Доме правительства Первый секретарь ЦК КПБ Пётр Миронович Машеров вручил Государственные премии Белорусской ССР, а это ни много ни мало 5000 рублей, половина Ленинской премии. Мне и за победу в гонке, и за внедрение в производство на белорусском предприятии легкового автомобиля. Если сложить заводскую премию за ралли, чеки на 5000 долларов и конверт с дойчмарками, да ещё зарплата поднакопилась, я за осенний месяц поднял порядка 15000 рублей!
Машеров тряс мне руку, желал творческих успехов. Катерина, предупредившая меня о своём участии ещё во время нахождения во Франции, тоже получила госпремию. Ну, у дочки большого начальника свои преимущества, от меня не убудет… Так я думал, пока парторг завода не притащил мне на следующий день «Минскую Правду», желая сделать приятное. Взволновался, когда увидел мою реакцию.
— Сергей, что с вами?
— Вы даже не представляете, какая назревает катастрофа.
Разговор шёл среди кульманов, Высоцкий что-то тихо втирал чертёжнику, своё рисовала Катюха, виновница торжества. Как по команде все затихли, услышав слово «катастрофа», я таким не разбрасываюсь.
Парторг, заслуженный ветеран глубоко за семьдесят, седой, морщинистый и маленький, с орденскими планками на пиджаке, смотрел вопросительно. Он воевал в партизанской бригаде Машерова, но, насколько мы слышали, никогда не пользовался фронтовым знакомством с первым лицом республики, жил с женой в хрущёвке-полуторке не в самом удобном районе города и не просил льгот. Поэтому я молчал, подбирая слова, не хотел обижать порядочного и заслуженного мужика. А ведь представление к награждению идёт через партком, его подпись там стоит… Куда же ты вляпался, Тарас Никитович?