Гений пустого места
Шрифт:
— Как?!
Хохлов пожал плечами:
— Как, как! Я стал обходить квартиры, с первого этажа. На третьем живет мамаша с ребеночком, вот и все дела.
— Митя… — благоговейно проговорила Арина Родина.
— И все сходится! Зажигалка. Такси, которое впускал и выпускал дворник Хакимка. Такси, которое стояло возле детской площадки! Такси у общаги, которое видели из окна соседнего дома. И штаны засаленные! Помните, баба Вера сказала, что у Кузи были засаленные штаны, она их видела, когда он на лестнице стоял!
— Ну?..
— А я точно помню, что у Кузи были совершенно новые штаны.
— Это спорный вывод, — сказала Ольга, подумала и поцеловала Димона в щеку.
Просто так. Потому что он воевал четыре года и неожиданно вернулся живым.
— И он все знал! И про деньги Кузя вполне мог ему рассказать, потому что он свой! Он абсолютно свой!
— А пепельница? — тихонько спросила Арина. — Откуда она взялась?
— А про пепельницу, — веско сказал Хохлов и поднялся, — вы вот у кого спросите! — И он показал на Растрепку, который пальцем доставал из компота вишни, старательно жевал и косточки прятал в кулачок. — У борца с курением.
— А? — спросил Растрепка.
Ольга и Арина переглянулись.
— Как?!
— Девица Наталья Павловна из восемнадцатой квартиры, которая видела, как ты, Димон, подрался с Кузей у подъезда, упреждала меня, что под окнами вашего аристократического дома ходить не следует, — подняв вверх указательный палец, внушительно проговорил Хохлов. — Ибо жильцы кидают из окон что ни попадя. Вот, например, когда они с собачкой Милоном бежали домой, нечто, похожее на камень, просвистело как раз мимо головы нашей девицы! И как раз когда она была под вашими окнами!
Тут Хохлов утратил свой лекторский тон и перестал указывать перстом в небеса. Он оперся руками о стол и по очереди оглядел всех собравшихся.
— Ну, все укладывалось в схему, — сказал он и хлопнул ладонью по столу. — Кроме этой проклятой пепельницы! Ну никак я не мог понять, откуда она взялась! Откуда появилась в сугробе?! Кузя зачем-то взял ее с собой?! Димон решил покурить на улице именно в эту пепельницу?! Все чепуха, все! А когда Наталья Павловна раскололась… ну, то есть рассказала мне про камни, которыми жильцы кидаются из окон, я подумал, что это и есть наша каменная русалка! А выкинул ее Растрепка, в пылу борьбы с курением.
— Я табулеточку поставил, — сообщил Растрепка с набитым ртом. — Отклыл окошко и выбьясил. Стобы никто не умей.
— Чтобы никто не умер, — повторил Димон растерянно. — Ты выбросил пепельницу, чтобы никто не умер от курения, да, сынок?
Растрепка важно покивал. Косточки уже не помещались у него в ладошке, и он стал по одной выкладывать их на стол.
Димон Пилюгин взялся за голову, наклонился вперед и стал качаться из стороны в сторону.
— Эта пепельница! — вдруг крикнул он и перестал качаться. — Единственный и самый убийственный аргумент. Я понятия не имел, я даже предположить не мог, как она могла там оказаться! Я все время об этом думал, по ночам думал только про эту проклятую пепельницу! Но экспертиза выяснила, что на ней нет следов крови, и вообще на снегу тоже было мало крови.
Ольга стремительно обняла его, и они некоторое время так посидели.
— Ну,
— Какой еще кофе на ночь глядя?! Чаю зеленого, снотворное, и всем спать! Степ, ты меня слышишь? Давай быстро в ванную!
— Иду, мам.
— Свари мне кофе, Оль, — повторил Пилюгин. — Мить, я не знаю, конечно, но я бы…
— Не знает он! — пробормотал Хохлов. — Зато я знаю. Нам нужно довести дело до конца и сдать подполковнику Никоненко готового убийцу, хоть он и говорит, что этим делом занимаются областные, а он московский! Но мне почему-то хочется сдать гада именно ему. А тебе, Димон?
— И мне хочется.
— Значит, так и поступим.
— С ума сошли? — с ужасом спросила Ольга. — Я никуда вас не пущу! Димка, даже не думай!.. Тебе что, мало?! И… и…
— Не кричи, — сказал Пилюгин, взял ее за руку и притянул к себе. — Кузя — это наше дело, Оль. Больше ничье. Прав Хохлов.
— Дима, ты ненормальный! Арина, скажи что-нибудь, что ты сидишь как истукан! Они же, видишь куда собрались!..
— Они уже все решили, Ольга, — сказала Арина. — Мы их не остановим, разве ты не понимаешь?
— Умница, — похвалил Хохлов. — Просто молодец. Соображаешь. И вообще волноваться совершенно не из-за чего! Нас двое, а он один.
— Но он убийца! — Это крикнула Ольга.
И Хохлов, и Пилюгин улыбнулись одинаковыми улыбками, полными мужского превосходства, означавшими, что женщинам все равно объяснить ничего нельзя, да и не нужно!.. Они, мужики, должны довести дело до конца, и точка.
Мужчины идут на войну, женщины плачут дома.
Странно было идти на войну, когда все уже почти хорошо, когда дома горит уютный свет, когда дети собираются в ванную и ссорятся из-за того, кто пойдет первым, а у женщин такие родные и добрые лица! Странно, и очень не хочется, и в прошлой жизни Хохлов ни за что не пошел бы ни с кем воевать, но все изменилось, когда убили Кузю.
Одного из них убили, а второй как будто умер сам, только некого похоронить, и уж лучше было бы похоронить и поплакать над могилой, чем так, как сейчас, и Пилюгину еще только предстоит об этом узнать!..
Их было четверо, а стало вдвое меньше — большие потери, которые никак нельзя возместить, но можно поставить точку и жить дальше, стараясь не вспоминать и все-таки вспоминая!
Вот примерно так думал Хохлов, и ему очень хотелось поставить эту самую точку.
Они доехали очень быстро — в их городке до всего можно добраться за пять минут, а пешком пройти из конца в конец всего-то за час!..
Они доехали и еще некоторое время сидели в машине, курили и не разговаривали.
Очень на войну не хотелось.
Хохлов думал, что зря он потащил Димона из дому среди ночи, когда того только сегодня выпустили из каталажки, а Пилюгин думал, что зря он втянул друга в такую скверную историю. И обоим очень хотелось повернуть назад, и будь они в одиночестве, каждый непременно повернул бы, но они были вдвоем, и признаться в слабости — означало струсить.
Мальчики всю жизнь играют в войну, и самое тяжкое преступление в этой игре — струсить. Никак нельзя!..