Гений среди растений
Шрифт:
Скрипнула тяжеленная старинная дверь со стеклянным окошком, с трудом растянулась пружина, с пушечным грохотом захлопнулась. На шум из бронекапсулы тут же выглянул дежурный.
— Хантер? Служите верно.
На вид дежурному стукнуло хорошо если двадцать, но Хантер уже отвык обманываться внешним видом. Юность и молодость, несмотря на ускорение, всё же забирали свои сроки, и юнец-младлей вполне мог догуливать пятый субъективный десяток. Тем более, что под ухом на шее, когда хозяин отвлёкся на верификацию документов посетителя, явственно
— Служите верно, — козырнул он, принимая карточку айди обратно.
— Четвёртый этаж, кабинет четыреста три, — ответно козырнул дежурный и потерял к посетителю интерес — его глаза расфокусировались, в зрачках зажглись неоновые огоньки.
«Аугментика, — с неудовольствием догадался старик, — на рабочем-то месте!»
Он встряхнул плечами, будто сбрасывая вес прожитых лет, вызвал в себе необходимое чувство надутого гелевого шарика и буквально взлетел вверх по ступенькам, снова, как в детстве, пытаясь обогнать эхо. Первый этаж, второй, третий…
Пластиковая дверь с привычным уже стеклянным окошком легко поддалась нажатию даже в скоростях ветерана, отошла. Сначала он просунул голову, осторожно огляделся по сторонам в поисках опасности. Чисто, пусто. Отлично, можно идти!
И стоило сделать первый шаг на тёмный ламинат пола, вдохнуть полузабытый запах учебки — крашеных стен, мастики для пола, озона от пылесобирающих контуров…
— Андрей Валентинович! Погодите!
Он в сердцах хотел было сплюнуть, но сдержался — уборщиц в питомнике не водилось, чистоту и порядок поддерживали силами самих учащихся.
— Хантер, — равнодушно поправил он, оборачиваясь к спешащей к нему старушке лет семидесяти.
— Андрей Валентинович! — старушка догнала его и задышала с деланой хрипотцой. — Молодой вы какой, и не угонишься!
— Чего вам, Хоук? — неласково обратился он к агенту.
Не угонишься. Как же. Первое поколение, симптомы у выживших совершенно одинаковые, а учитывая специализацию агента У, или Хоук после переаттестации, она могла не только догнать, но и загнать любого из существующих «чистовиков». Скорость, как движения, так и мышления, тактический гений на уровне полководцев древности, и самое главное — дикая, сумасшедшая выносливость.
Впрочем, как и у Хантера, дни былой славы у загонщицы Хоук давным-давно миновали. Теперь она трудилась в питомнике на двойную ставку, совмещая с должностью не то интенданта, не то начальника по воспитательной работе…
— Ну же, Андрей Валентинович. Мы же все свои. Марья Антоновна, помните?
— Я вас слушаю, Хоук.
— На днях прививали детишек, вакцина пятого поколения с какими-то новыми свойствами. Может, сходите, пообщаетесь с ними? Встреча с ветераном должна их неплохо мотивировать!
— А что же вы сами? Не ветеран?
— Хантер, ну где ты там? — донеслось
— Упс, — Хоук втянула голову в плечи и немного порозовела. — Вы идите, Андрей Валентинович, идите.
Он и пошёл.
— Здоров, старина, — в кабинете ровным счётом ничего не поменялось со смерти дяди — всё так же висели картины неизвестных деятелей, полки ломились от литературы, а на окнах висели просвинцованные кевларовые заглушки. — Какими судьбами?
— Пропажа субъекта ноль пять три два ноль, — сухо отчитался силовик.
— Вот как… — Ка добыл из кармана пачку сигарет для ускоренных, закурил, предложил посетителю, тот отрицательно покачал головой. — Что тебе известно?
— Официальная версия. Киднэппинг, так как средства наблюдения не зафиксировали пацана на официальных и неофициальных выходах из центра подготовки.
— Смешно, — начальник питомника скривился как от зубной боли. — Похищение, значит, да?
— Чем богаты, — Хантер развёл руками.
— Ладно, вот тебе чуть-чуть правды. На деле пацан не то что не покидал корпус — он даже из процедурной не выходил. Пропал прямо оттуда!
— Врачей проверяли?
— Обижаешь! Два наших «первых».
— Может быть, профессиональная ревность.
— Очень смешно. Последнее поколение эмчеэсовцев, которое действительно занималось спасением, вдруг решило похитить ни в чём не повинного ребёнка.
— Согласен, звучит смешно.
— Сейчас будет ещё смешнее, — пригрозил Ка. — Я был на днях у одного из них на ежегодной диспансеризации. Они мне поставили максимум три года, а потом — до свиданья.
— Ты не выглядишь сильно дряхлым или уставшим, — возразил Хантер.
— А никто из нас не выглядит, Хантер. Тут ведь какая штука — криворукие дебилы, которые составляли первый коктейль, просто хотели защитить нас от радиации — и намешали такого дерьма, что от побочек не отплюёшься.
— Шикарные новости. Неизвестные.
— А ты не зубоскаль. Кое-кто спохватился наверху, когда наши начали дохнуть как мухи. Напрягли кое-кого в столице, выделили субсидии… Помнишь голубые витаминки?
— Ну?
— Генетическая терапия. Никто из нас не будет дряхлеть и рассыпаться песком, мы до последнего будем в силах, в строю.
— Неужто руки трястись не будут?
Он заявил это в шутку, не всерьёз, но Ка будто отгородился, отморозился. Яростно затянувшись, посмотрел на посетителя сквозь серый ледок зрачков.
— Без обид, Хантер. Знаешь, чем ты сильнее всего раздражаешь? Нет, язвительность и сарказм вполне в духе старого пердуна вроде тебя. Но ты притом ещё и носишь себя бережно и аккуратно, как хрустальный сервиз — и одновременно несёшься через три ступеньки вверх по лестнице. Бесит, что это, сука, всё в одном человеке! Нельзя одновременно и размахивать руками и носить стекло — это неестественно и царапает глаз. Зловещая долина какая-то, мать её.