Генофонд нации
Шрифт:
Хотя правильнее было бы насовать ему вместо премии конских каштанов! Безверхий был из тех парней, которые смелы до первой драки. Карел хорошо помнил таких по 1968 году. В том переломном году он, студент Московского университета Карел Боровичка, вернулся на каникулы в Чехословакию и сразу попал с корабля на бал. «Вальсировать» же националистически настроенной молодежи, в чьи подогретые листовками и дешевой водкой «Емна» ряды по глупости затесался Боровичка, пришлось с русскими танками на шоссе под Домажлицами.
…Домажлицы. Игрушечный городок, известный своим темным пивом «Уркмастер». В 1968 году, когда СССР железной рукой придушил Пражскую весну, введя в Чехословакию войска стран Варшавского договора, это пиво еще варили на старом заводе. Крепкое, оно ударяло в головы, звало на подвиги, и в корчмах «бойцам самообороны» его наливали бесплатно.
Теперь Карел понимал, что кто-то оплачивал тогда это пиво, как и листовки. Бесплатный сыр действительно бывает в мышеловке, но – только для второй мышки. Первой же вместо сыра достается удар стальной дуги, ломающей позвоночник…
Командовал «отрядом самообороны» шустрый парнишка по фамилии Шпигельглас. Он был очень похож, смешно сказать, на комсомольского
Карел Боровичка долбил киркой диабазовую брусчатку. Он был неплохим баскетболистом, и Шпигельглас поручил Карелу забрасывать советских солдат булыжниками. Для более опасных ситуаций вручил кургузую, едва не самодельную стрелялку – как позже выяснилось, конструкции знаменитого оружейника Гермека.
Сам же Шпигельглас взялся за подвиг во имя свободы демократии: поджечь русский танк при въезде на мост, если тот не остановит жидкая цепочка явно трусивших подростков, мобилизованных в ближайшем сельхозкооперативе.
Была среди них конопатая девчонка, смотревшая на Карела, словно тот уже стал героем. Он почти договорился с веснушчатой прогуляться под мост, как все планы скомкал нарастающий гул танковых двигателей.
Брусчатка ли задрожала под ногами Карела, или это затряслись поджилки, он не понял. Аналогично и бравый их предводитель вдруг защелкал зубами, а его рука с бутылкой «Емны» вибрировала так, будто Шпигельглас был завзятым алкоголиком. Опасаясь, как бы тот случайно не раскокал посудину с бензином, Карел решил отобрать у Шпигельгласа грозный метательный снаряд, но в этот момент на прямой участок шоссе перед мостом вырвался танк Т-62.
Карел Боровичка навсегда запомнил номер на башне – 067. Гибкая антенна с красным флажком раскачивалась словно кнут. И этот «кнут» одним своим посвистом легко рассеял цепочку подростков на мосту задолго до приближения колонны.
Только конопатая девчонка, словно ей было надо больше других, торчала на мосту, и ветер раздувал ее легкое платьице. И тогда Шпигельглас, пробормотав нечто вроде: «Родина смотрит на тебя!», подтолкнул Карела вперед.…– Господин Бредли, – услыхал Карел над ухом елейный голос Безверхого. – Вы не ответите на вопросы прессы?
Бредли – он мыслями еще был там, на мосту, в августе 68-го – резко повернулся, расплескивая рюмку:
– Какого дьявола, Юрий? Я все уже сказал на пресс-конференции.
– Это наши доверенные журналисты, – шепнул Безверхий. – Проводят информационную поддержку политики банка. А это сейчас крайне необходимо под возросшим давлением налоговых органов. Ну, да вы сами знаете наши обстоятельства, эти беспочвенные претензии финансовой разведки…
Бредли – да, знал. Ситуация высветила личность поганца Юрая, как волшебным фонарем. Сразу заметны стали паника в голосе и действиях, смешная попытка спрятать голову в песок, забившись в клинику. Фактически, он бросил свой пост, как Шпигельглас – там, на мосту. Ничего, в Америке господин Безверхий рассчитается за допущенные просчеты! И только что полученной премией, и деньгами со своего личного счета.
Но пока реальных причин для беспокойства нет. Безверхий не расколется – для этого надо быть полным идиотом. И не потому, что его упрячут за решетку, а потому что его выкинут из Схемы на помойку. Предварительно перерезав глотку – чтобы не сболтнул лишнего на зоне.
А пока пусть ест, пьет, – Юрай – бабочка-однодневка. Нужен настоящий распорядитель здесь, в России. И чутьем старого битого лиса Карел чувствовал – Асланбек Чилаев легко может завести такого за его спиной, за спиной компаньона!
Карел Бредли сменил гнев на милость:
– И много этих журналистов?
– Только двое.
– Ладно, вот на два вопроса я и отвечу. Здесь где-нибудь есть местечко потише?
– Я как раз хотел предложить биллиардную, – ответил Безверхий, согнувшись так, словно в пояснице у него был шарнир. В белом смокинге с красной бабочкой он выглядел сейчас именно тем, кем являлся на самом деле – клоуном, которого держат под рукой, чтобы в нужный момент расплющить торт об его улыбающуюся физиономию.
Нет слов, Юрай честно отрабатывал свои деньги. По трезвом размышлении Бредли счел правильным решение спрятаться от оперативников в госпитале. Он создал непредвиденную ситуацию, отвлек внимание на себя, существенно затруднил им работу в офисе. И пока они старались выкурить лису из норы, финансовая операция, ради которой прилетел в Саратов сам Бредли, была успешно осуществлена.
10 миллионов долларов – рентабельность 100 процентов. Как говорил мудрый президент Франклин, чей портрет не напрасно украшает американские банкноты, «только деньги слаще меда!».
Но как бы ни старался, ни суетился Юрай, банк все же придется менять. Ладно бы только эта проверка! Но Бредли уже знал – Юрай же сам и шепнул в начале приема, – что вчера застрелен его заместитель по вопросам безопасности Костомаров. Тот самый уверенный в себе человек, которому Бредли передал диск на вечеринке в стриптиз-клубе с шокирующим названием «Клозет».
А деньги не любят выстрелов. Деньги любят тишину. Чтобы они и дальше размножались, необходима вдумчивая селекционная работа. Слава богу, чего-чего, а банков в России предостаточно!
Да, придется искать новый! Без Асланбека Чилаева этот вопрос не решить, его земляки хорошо, как говорят в России, вписались в эту тему.
Но тут Карел Бредли вспомнил Роберта. Его многозначительный совет не опаздывать на встречу с Чилаевым. Теперь у Бредли не вызывало сомнения, что Асланбек каким-то образом связан с офицером могущественной спецслужбы. Самое простое, что приходило в голову, – Асланбек Чилаев делится с Робертом дивидендами от Схемы, чтобы получить отпущение прошлых грехов и вместе с этим – вид на жительство в Америке. Точно так же поступает сам Карел Бредли, жертвуя деньги отцу Грациано, чтобы обеспечить себе «грин карт» в небесных кущах…
Ведь деньги нужны всем, и спецслужбы не исключение. А где в Штатах, да и той же Европе, прокрутиться так, чтобы появилась свободная неконтролируемая валюта? Зато это возможно в России. Провинциальный, не лезущий в большую политику Стена-банк, тихо промышляющий обналичкой, поддерживающий на выборах губернатора
А что, ведь в результате этой небывалой встряски Америка действительно сплотилась. Подтянула разожратое брюхо. Наконец-то, к радости «ястребов» и стоящего за ними военно-промышленного комплекса обрела реального врага в лице исламских террористов и персонально Усамы бен Ладена. (Россия со своим военным бюджетом, немного большим бюджета штата Нью-Йорк, да к тому же после подписания Договора об ограничении стратегических вооружений, на статус врага определенно не тянула.)
Вот такая ситуация. Вполне реальная и жизненная. Но очень неприятная для Карела Бредли, который не любил делиться.
Большим бокалом коньяка Карел Бредли запил непрошенные мысли и превосходную стерлядь. Решив не гасить благородную отрыжку – кого здесь стесняться? – Бредли сунул в рот длинную зубочистку и поманил дочь:
– Гертруда, идем общаться с прессой, тебе пригодится в дальнейшем такой опыт.
Все это время в Саратове маленькая Герди вела себя так, будто Рождество должно было наступить уже завтра, а Карел – это Рудольф – Красный Нос, который доставляет послушным девочкам подарки. Впрочем, подарками и так был завален весь ее номер в гостинице: самовары, матрешки, а в последние дни прибавился восточный колорит. Рядом граница с Казахстаном, вот и везут коробейники разную дребедень.
Бредли-Папа и Бредли-дочь двинулись в биллиардную, помещавшуюся на этаже рядом с банкетным залом. Впереди, как рыба-лоцман перед акулой, прокладывал путь лауреат Безверхий. Только сейчас Карел заметил, что из-под брюк банкира мелькают остроносые ковбойские сапоги.
Гертруда прыснула в кулачок.
Безверхий обернулся, перехватив ее взгляд, и сказал:
– Не надо смеяться. Эти сапоги приносят удачу. Я верю в приметы.
Карел Бредли тоже верил в приметы. Поэтому и напрягся, увидев на двери биллиардной цифру золотом: 67.
Это был башенный номер танка, который солнечным августовским утром 1968 года, лязгая гусеницами по булыжной мостовой, ворвался на мост перед чешским поселком Домажлицы.Глава третья Полет во времени
1. Гордость России – автоматы и женщины
От шума ресторана биллиардную отделяли толстые стены. От назойливости перепивших участников фуршета – спортивного вида молодые люди, совмещавшие обязанности маркеров и охранников. Над двумя столами, крытыми зеленым сукном, горели яркие люминесцентные лампы, оставляя в тени углы помещения. В одном из них заманчиво посверкивали широкоплечие бутылки, блестящие шейкеры, кубики льда. Другой охватывал уютным полукругом кожаный диван, где волнующе белели несколько пар стройных ножек, на полтора метра выдвинутых из-под черных платьишек, почти сливавшихся с тенями.
– Это наш золотой фонд, – сказал Безверхий, но кивнул почему-то в третий угол, откуда незамедлительно появились тощая девица злобного вида и вальяжный субъект в персиковом пиджаке, окинувший Карела Бредли откровенно нежным взглядом.
Тот дернулся, как ошпаренный:
– А вот этого не надо! У меня нормальная сексуальная ориентация!
– Вы не поняли, – мгновенно сориентировался Безверхий. – Господин Педулаев – журналист, редактор телевизионной программы «Русский секс».
Бредли почувствовал, что у него дергается щека. Чтобы успокоиться, он подошел к первому столу, предназначенному для американского биллиарда. За вторым только что с треском разбили классическую пирамиду парни, которых тоже можно было бы принять за охрану по широким плечам и коротким стрижкам, если бы не особая уверенная манера поведения.
Возможно, это были бандиты – уважаемая в России социальная группа. Бредли не стал расспрашивать. Раз они здесь находятся, значит, это им доступно и позволено.
Взяв кий, Карел запустил красный шарик хитрым карамболем:
– Ну, господа, задавайте ваши вопросы!
Маленькая стервочка сунулась к Бредли с диктофоном:
– На симпозиуме говорилось о недостаточном финансировании борьбы с наркоманией. Как вы расцениваете перспективы России на получение цели кредита на эти Международного валютного фонда?
– Я не представляю здесь МВФ. Но если хотите знать мое личное мнение…
– Очень, очень хотим! – в унисон пропел дуэт журналистов, к которому незамедлительно присоединился и Безверхий.
Опираясь на кий, Бредли снисходительно кашлянул. Среди семи смертных грехов, коим он был подвержен, гордыня занимала не последнее место.
Да и приятно, Матка Боска Ченстоховска, ощутить себя оракулом! Особенно в присутствии семнадцатилетней дочери, которая в Штатах прислушивалась к твоим словам не больше, чем к тявканью той-терьера, подаренного этим новым ее дружком Гомесом. Сейчас же Гертруда смирнехонько стояла рядом с Безверхим, и Карел Бредли воодушевленно начал объяснять журналистам, но в первую очередь дочери, сложные механизмы международного ростовщичества.
– Но вообще, господа, кредитовать любые программы в России – это все равно, что давать водку алкоголику. Чем больше пьешь, тем больше хочется, и так вплоть до белой горячки.
Безверхий знал, что международные кредиты никогда не предоставлялись для того, чтобы помочь России. Они предоставлялись для стабилизации рынка, чтобы западные фирмы, вложившиеся в российскую экономику, смогли вытащить свои прибыли до того рокового, кризисного года, когда снова рухнет российский рынок.
Тем не менее Юрий Безверхий вежливо захлопал. Карел звал его на чешский манер – Юрай:
– На один вопрос я ответил. Мы договаривались о двух. Потом доиграем с тобой партию, и мы с мисс Бредли скажем всем «бай-бай». Завтра в десять часов утра наш «боинг» помашет вам крылышками, поэтому надо пораньше встать.
Гертруда, уловившая свое имя, перестала жевать резинку и мгновенно оскалилась белозубой патентованной улыбкой американской молодежи. До Карела Бредли дошло, что Герди, не знавшая русского языка, не поняла в его пространной речи ни словечка.
Честь второго вопроса принадлежала томному типу по фамилии Педулаев: