Генофонд нации
Шрифт:
Но Токмаков уже не слушал, твердо уверенный, что за ацетилантропиловой кислотой и прочей химией с трудно произносимыми названиями кроется в итоге уютная героиновая лаборатория.
– Наркота!
Последнее слово он произнес вслух, удивленный, что простая мысль не пришла ему в голову раньше. Возможно, дорогая Жанна Феликсовна действительно была права, рекомендуя постучать по ней, то есть голове, энергичнее. Так, как в годы развитого социализма отдельные несознательные мальчики, наподобие Вадика Токмакова, со всем энтузиазмом пионерского отрочества
Мать вызывали в школу, но что взять с безотцовщины? Отец Вадима, старший лейтенант госбезопасности Токмаков, погиб в Чехословакии еще до рождения сына, когда «Пражская весна» распустилась ядовитыми цветочками.
Так под прикрытием фирмы с марксистско-ленинским названием: «Пролетыртык ден дыр бригиндер» налажено производство наркотиков.
Называется – бизнес… А грамотные люди делают деньги и вообще без шума и пыли, уводя в офшорные зоны прибыли целых отраслей промышленности, чтобы потом купить парочку футбольных клубов в Англиии…
Токмаков посмотрел на часы. Чертов бездельник Ильяс Сарлыбаев давно уже обязан был отзвониться. Но и без этого звонка мозаика почти сложилась. Теперь Вадим был уверен, что не только попытка разобраться с невозвращенным кредитом стала причиной убийства Костомарова. Начальник службы безопасности банка прошел по той же нехитрой цепочке от «Истлана» к «Пролетыртыку», что и Токмаков, и, видимо, затронул сторожевые нитки паутины.
Наркомафия такого не прощает.
Но почему Костоправ взялся за это дело только сейчас, а не три месяца, не полгода назад? Ответ напрашивался только один: ситуация изменилась так, что стало возможно обратиться к невозвращенному кредиту. Вероятно, уже не в Казахстане, а в непосредственной досягаемости Костомарова появились люди, эти деньги бравшие. Конкретные люди, а не подставная фигура, на которую был оформлен «Истлан».
Люди эти были, скорее всего, из Казахстана, куда и ушли деньги.
Костоправ нашел их уязвимую точку: экспорт в Казахстан запрещенных международным контролем веществ. За такие вещи у Назарбаева по головке не гладят. Появился предмет для торга. Но те люди сделали свой ход первыми. Какой будет следующий? И кто эти люди?
Внезапно у Токмакова стало тяжело на сердце. Раньше он думал, что такой оборот придумали беллетристы – щелкоперы. Но сейчас – он прислушался к своему проспиртованному организму – ничего нигде не болело и не кололо, а тяжесть – была.
Тяжесть после разговора с Бредли и всего сегодняшнего дня. Тяжесть от невозможности бездумно делать свое дело, тяжесть от бессилия одним махом навести порядок и жить в нормальной стране, которую сейчас бандиты, казнокрады и коррупционеры безудержным воровством могут снова загнать в коммунистическое прошлое. В унылую страну единомыслия, очередей и первомайских демонстраций.
Ну не везет России! Вот тебе и весь «Пролетыртык ден дыр бригиндер»!
Вадим сел на кровать. Ему хотелось плюнуть на все и позвонить Людмиле. Уже почти
Но мобильный отказался служить, – он был не железный. Стационарный же телефон был занят. Аппаратом плотно завладел Виктор Непейвода, и, судя по отдельным репликам, достиг взаимопонимания с каким-то большим чином уже из местного Госнаркоконтроля:
– Да, у моего коллеги есть документы. Ну, оперативная информация, кое-какая, да. А почему такая вдруг спешка? Что?.. В таком случае, конечно… Какой, вы говорите, номер машины?
Положив трубку на рычаги, Непейвода наметанным глазом оценил степень боеготовности Вадима – и она его удовлетворила.
– Контакт?
– Есть контакт, – повторил Токмаков ритуальную фразу времен поршневой авиации. – Но мне должен позвонить один хмырь из Министерства юстиции Казахстана. Дать информацию по «Пролетыртыку». А у меня трубка отрубилась – аккумулятор сдох.
– По дороге купим новый. А пока – попросим АТС гостиницы сразу перекинуть разговор на дежурного по местному управлению Госнаркоконтроля. Значит, вылетаем парой, – Непейвода на мгновение замялся, и образовавшуюся паузу мгновенно заполнила следователь Милицина:
– Почему это парой? Мы все поедем!
– Нет! – громовым голосом воскликнул Токмаков. – Незаконный оборот наркотиков – это не наша подследственность. Поэтому…
Вадим не договорил, махнув рукой. Только их четверых и не хватает, чтобы окончательно задавить наркомафию: прапорщика с подбитым глазом, следователя с обманчивой внешностью Белоснежки и хваткой бультерьера и двух оперов, один из которых был сильно умным, другой – слегка выпившим.
«Белоснежка и три гнома». Ха!
Но почему не позвонил Ильяс Сарлыбаев?
2. Откуда катит «локш»
Заместитель начальника управления общего надзора Министерства внутренних дел Казахстана подполковник Ильяс Сарлыбаев еле удержался, чтобы не запустить в угол миниатюрную трубочку мобильного телефона. На все его попытки дозвониться по нужному номеру «нокия» раз за разом отвечала, что аппарат абонента выключен, или находится вне зоны связи.
«Аппарат абонента» находился действительно не на соседней улице Акмолы, а в России, но это не имело значения. Значит, эти раздолбаи, каким бы в прежние времена месить и месить глину с соломой в одной из южных зон, действительно отключили мобильник для экстренной связи.
Что же, прав был прокурор Сумчатый из заштатного гарнизона Отар, которого напомнил неожиданный звонок из Саратова. А говорил он, однако, следующее: ни одно доброе дело не остается безнаказанным; маршировать личный состав надо от забора до заката; куда солдата ни поцелуй – везде жопа.
Одна стажировка в Отаре дала Ильясу больше, чем шесть лет в Алма-Атинском университете. Теперь подполковник юстиции Сарлыбаев успешно применял основополагающие принципы подполковника Сумчатого на практике. И как бы ни подсмеивался этот умник Токмаков – кстати до сих пор капитан – эти принципы приносили добрые плоды.