Геносказка
Шрифт:
— Надеюсь, вас не смутила моя геномагическая терминология? — осведомилась Гретель ровным тоном. — Многие пугаются, услышав подобные слова.
— «Стволовые клетки»? «Вирусные культуры»? Бросьте. — Бруттино сделал короткий жест рукой, точно отметал от себя что-то. — Я был подмастерьем у шарманщика. На знание геномагии претендовать не стану, но кое-чего наслышался, сами понимаете.
Синяя Мальва восторженно поднесла руки ко рту.
— Брутти, это и в самом деле настоящая геноведьма? Как это замечательно!
Гензель, несмотря на туман в глазах, уже разглядел,
Деревянный человек, восседавший во главе стола с видом царственной особы, не отреагировал на фамильярность — видимо, Синей Мальве не впервой было называть его «Брутти». Странная банда, собравшая в себя странных существ, подумалось Гензелю, и как неуместно смотрится на их фоне такой дивный цветок! Наверняка ее похитили. Да, похитили из театра и удерживают здесь. Это все объясняет. Лишь одна мысль о том, что цветок, подобный Синей Мальве, мог распуститься в свете лучей театральных прожекторов, заставляла все его естество корчиться от отвращения.
— Спокойно, Мальва… Так вы, госпожа Алиция, геноведьма?
— Да, — произнесла Гретель. Другому человеку могли понадобиться дополнительные слова, но Гретель привыкла обходиться безусловным минимумом.
— Замечательно. — Голос Бруттино опасно затрещал. — И насколько вы хороши в своем деле?
— Лучшая во всем королевстве, полагаю.
— Что ж, скромность — не та вещь, которую можно синтезировать, так ведь? — В углу хрипло хохотнул шутке предводителя Антропос, все еще взъерошенный, как после собачьей драки. — Я не слышал о геноведьме с таким именем в Вальтербурге. А я, смею надеяться, свел знакомство со многими из ваших… коллег.
— Я из Фрисланда, в Гунналанде лишь проездом. На вашем месте я бы поблагодарила судьбу за то, что молва донесла мне о… вашем случае.
Гензелю показалось, что при последних словах Бруттино болезненно поморщился. Как человек, при котором упоминают смертельную болезнь, поселившуюся в его теле. Только Бруттино со всей очевидностью не был человеком.
— Позвольте спросить… — Бруттино сделал паузу, которая едва ли была ему необходима. — Если вы и в самом деле могущественная геноведьма, отчего не преобразуете свой фенотип по общепринятому среди людей образцу? К чему хвост и шерсть?
Гретель безразлично пожала плечами. Рядом с неподвижно восседающим Бруттино она выглядела лишь рыжей пушинкой.
— Не вижу необходимости. Человеку, который способен заглянуть вглубь геномагии, открываются такие картины, после которых ваше представление об идеальном фенотипе выглядит не более приближенным к истинной красоте, чем грязный огрызок дефектной хромосомы —
Бруттино удовлетворенно кивнул, а Гензель украдкой вздохнул с облегчением. Эту тираду он заставил Гретель заучить еще дома, опасаясь именно такого вопроса. И она отлично справилась. Синяя Мальва, тоже оценив ее слова, восхищенно рассмеялась, и смех ее показался Гензелю звенящим летним дождем, прошедшим над полем распустившихся незабудок.
Один лишь Антропос остался недоволен.
— Самозванка она, — прорычал он из угла. — Как и те, прочие. Что с ними-то было, а, Бруттино? Они же тоже обещали помочь тебе, а чем обернулось? Не лучше ли разорвать их обоих да вышвырнуть в канаву? Ты скажи…
Гретель вперила в Антропоса немигающий взгляд.
— Слушай меня, генетическое отродье, — отчеканила она неестественно монотонно, пустые глаза горели гибельным светом умирающих звезд. — Если ты позволишь себе еще раз открыть пасть, пока я говорю с твоим хозяином, я щелкну пальцами — и ты превратишься в кусок разумного бифштекса!
Синяя Мальва по-детски непосредственно захлопала в ладоши. Антропос вжался в угол и, казалось, едва не заскулил.
— Хватит! — Бруттино поднял руку, и этого короткого жеста оказалось достаточно, чтоб куклы замерли. — Наружу, все. Антропос, Мальва, Перо.
— Ну, Брутти! — Синяя Мальва умоляюще взглянула снизу вверх на деревянного человека. — Пожалуйста!..
— Наружу.
Все трое без пререканий скрылись за ширмой. И Гензель, испытав секундное головокружение, ощутил, что мысли его делаются яснее и четче. Их нормальный ход был попросту невозможен в присутствии Синей Мальвы. Когда она проходила мимо него, он успел рассмотреть, что глаза у нее — огромные и тоже небесной голубизны. А личико — тонкое, почти детское, с точеным носиком и губами оттенка дымчатой розы, подобных которым нет даже в сказках.
«Что со мной? — Гензель отвесил себе мысленную оплеуху. — Я теку, точно сопливый мальчишка, впервые заглянувший под юбку посудомойке. Возьми себя в руки и играй роль. Если вас разоблачат по твоей вине, губки Синей Мальвы будут последним, что ты увидишь!..»
Бруттино начал без вступлений:
— Раз вы здесь, госпожа Алиция, значит, знаете, чего мне от вас надо.
На миг Гензелю стало жутковато быть немым свидетелем этого разговора. Бруттино и Гретель смотрели друг на друга и оба казались неестественно спокойными, отрешенными. По одной и той же причине. Оба притворялись людьми и оба точно не знали, что это означает. По сердцу Гензеля вновь прошел тревожный сквознячок.
— Знаю.
— Значит, у вас есть что мне сказать.
— Ваше желание реально, господин Бруттино.
— Не «господин», просто Бруттино. — Смешок деревянного человека напоминал звук, с которым у стула подламывается ножка. — Вы уверены в этом? Вы можете его исполнить?
Он ничем не выдал охватившего его беспокойства. Остался таким же сухим и бесстрастным, как торчащий в земле корень.
— Я могу превратить вас в человека, — отчетливо произнесла Гретель, глядя ему в лицо. — Если вы это хотите знать.