Genyi Zhiznetvorchestva
Шрифт:
Медитация – это середина между вопросом и ответом.
Мы заражены искушением как можно быстрее получить готовые ответы, что само
по себе, постепенно приводит к размагничиванию разума. Мы глотаем авторитетные
мнения как слабительные пилюли счастья, а вместо прочищения и очищения получаем
хронический запор познания. Медитация уводит от подобного соблазна, поскольку
мягко указывает на приоритет интуитивных озарений, когда образ-решение
прорывается
разрывающего грузную облачность умственной косности.
Такое состояние методологически квалифицируется как открытие. Знаменитые
"пасьянс во всне" Менделеева или мышечные восторги Эйнштейна как раз и являют
собой образец того, как действует медитация.
К сожалению, этот термин основательно подвергся атакующим поползновениям со
стороны профанации. Его смешивают явлениями зачастую иного порядка, без всяких
на то оснований, накрывая их, как крышкой кастрюлю, одним именем. Например, когда
рекомендуют: "медитируйте над пламенем свечи", вырисовывается большой знак
вопроса – как?! И при чем здесь, собственно, пламя свечи? какое отношение это
многострадальное пламя, до дыр затертое в тоннах пособий "по просветлению", имеет
отношение к медитации? Коль уж речь заходит о созерцании чего-либо, будь то
внешний объект или внутренний образ, то более уместное слово при этом –
визуализация, буквально означающее – видение.
Мыслительная окрошка еще не есть интеллектуальная оригинальность. А винегрет
хорош на обеденном столе, но никак не в голове. Потому мы сразу же открестимся от
гремучих "эзотерических" штампов, чтобы избежать дальнейшего нарезывания
винегрета вроде – "энергетических потоков" и т.п.
Если вспомнить о том, что мышление представляет собой внутреннюю речь, то
есть, в конечном итоге, процесс словотворчества, то будет вполне удобно уподобить
различные его стили определенным жанрам искусства словесности. Так, скажем,
последовательно выстроенное, логическое рассуждение вполне органично соотносится
с жанром научной монографии или статьи. Когда мы что-то замечаем – про себя или
11
вслух, то прибегаем к жанру заметки. Передаем настроение – спонтанно слагаем стихи
(стих – вовсе не обязательно то, что непременно сопровождается рифмой и
специфически-упорядоченной организацией ритма). Рассказываем истории –
используем соответствующие жанры – рассказа или повести. О чем-то сообщаем –
прибегаем к репортажу.
В таком случае, медитация – это эссе (от французского essai – опыт, набросок) –
сочинение свободной композиции, в котором
факта, а изображение впечатлений, раздумий и ассоциаций.
Психоаналитический процесс – насквозь эссеистический, поскольку полностью
соответствует только что указанным признакам. И в обоих случаях мы достигаем
эффекта раскрепощения сознания.
Представляемые ниже "медитативные траектории", являют собой опыт того, как
свободное странствие мысли на каждом повороте и изгибе своего движения обретает
смысл.
Смысл – это состояние, когда мысль начинает узнавать самое себя.
12
ЧАСТЬ 1
ПУНКТУАЦИЯ СМЫСЛОВ
1. ПУТЬ
Я начинаю с чистого, белого, пустого листа.
Его неисхоженное, не потревоженное, нетронутое пространство исполнено
затаенности и завораживающего безмолвия, и вместе с тем, оно пронизано зовами,
устремление за которыми сулит встречу с Неведомым, невидимым – чем-то таким, что
выразить не представляется возможным, покуда я сам не проявлю себя в моем первом
шаге.
И я совершаю первый шаг. Я осмеливаюсь, и спадает пелена пут, открывая путь.
Путь освобождает от пут.
Я меняю покой на перемену, и я меняюсь. Открываются двери, и распахиваются
перспективы, сквозь которые проступают очертания новых смыслов и судеб. Дрожащая
поступь, зацепляющаяся за порог, твердеет с каждым движением, устремленным
вперед.
Призраки прошлого окликают: "Куда? Как посмел? Вернись, и все простим.
Посидим, расслабимся, предадимся усладам и утехам, позабавимся, развлечемся"… - И
вытягивают к моей спине свои сосущие хоботки, соблазнительные, щекочущие,
нежные… и так приятно по спине пробегает легкомысленный ручеек удовольствия… и
из него выплывает томная змейка – а не вернуться ли? Все равно, недалеко еще ушел,
да и на синицу, ту, что еще совсем недавно была в руках, смотреть жалко – такой
печальный вид у нее.
"Ну и на кого же ты нас покидаешь"? – Тихо шепчут призраки в затылок, обдавая
волосы теплым дыханием, смешанным с ароматами пленительного и безмятежного
детства. – "Ну и на что ты нас меняешь – на холодную, отчужденную, мертвенную
долину? А кто же тебя там обовьет, окутает лаской, укутает в согревающую пелену-
пеленку заботы и утешения"?
Змейка вьется, свивается, норовит обвить – "Поверни, обернись, развернись,
вернись, прояви верность" – Вонзилось жало ластящейся змейки в сердцевину мозга, и
я вздрагиваю. Передо мной расстилается чистый лист бескрайней долины, безмолвной,