Геомант 2. Последний из рода
Шрифт:
И когда в ответ раздался рев еще громче прежнего, я окончательно понял — они пойдут за мной куда угодно. Войне быть!
*Автор имеет ввиду статую Зевса в Олимпии — древнее, ныне утерянное чудо света.
Глава 10. Еще один верный друг
Небольшой провинциальный храм Ареса в Микенах явно переживал не лучшие свои времена. Обшарпанные, местами пошедшие трещинами колонны, потускневшие изображения внутри, скрипящая рассохшаяся дверь... Ничто не говорило о том, что еще несколько десятков лет назад храм бога войны был одним из самых посещаемых и почитаемых
Верховный жрец Агид поначалу скрежетал зубами от злости и пытался бороться. Посылал жрецов на улицы и площади с проповедями, да и сам иногда не гнушался зазывать погрязших в мирской жизни горожан, обещая страшные кары от Ареса за такое пренебрежение. Однако бог войны не спешил наказывать эллинов за дерзость и постепенно энтузиазм Агида поутих. А вслед за этим пришли сначала отчаяние, а потом и смирение.
Верховный жрец, равно как и остальные, выбравшие служение грозному богу войны, давно бы сломался, если бы не другая, тайная часть их служения, о которой знали немногие избранные. Последние несколько тысячелетий любой, вступивший на порог храма Ареса, становился махитином — воином, убийцей, провокатором в одном лице. Предназначение махитинов — следовать воле своего бога и сеять раздор, насилие, конфликты везде, где укажет Арес.
Уровню подготовки, который проходили махитины, позавидовало бы любое армейское подразделение. Далеко не все доживали до конца обучения, но те, кто проходил его от начала и до конца, становились непревзойденными тайными убийцами. Сильными, хитрыми, неуловимыми, неимоверно опасными. И пусть грозный бог уже очень давно не радовал своих слуг поручениями — Агид не расслаблялся и не позволял другим. Махитины всегда должны быть готовы выполнить волю своего господина.
В этот вечер Агид, как и всегда, зашел внутрь и с оглядел пустующий зал. В жертвенной чаше тускло поблескивали несколько мелких монет — все подношения Аресу за весь день. Верховный жрец вздохнул и подошел к высокому стеллажу, доверху заставленному фолианту, потянул за третий слева на второй полке. Затем за четвертый справа на нижней. Стеллаж бесшумно «ушел» в сторону, открыв потайную лестницу, ведущую вниз. Он быстро прошел внутрь, плотно прикрыл за собой дверь и спустился в тайный подземный этаж, размерами втрое превышающий внешний храм.
В большом зале, заставленном самыми различными тренажерами, в тренировочном кругу кружили двое мужчин. Большинство воинов многое бы отдали, чтобы увидеть этот тренировочный поединок. Пространство то взрывалось звоном клинков, то озарялось краткими вспышками древней, не имеющей ничего общего с кланами магией, то затихало, нарушаемое лишь мягкими кошачьими шагами да негромким дыханием. Движения бретеров были настолько стремительны, что даже Агид, наблюдая со стороны, не всегда успевал увидеть очередной выпад, хотя прекрасно знал, что окажись он на месте одного из поединщиков — и восприятие работало бы совсем по другому.
Не став прерывать тренировки, он обогнул круг и отворил узкую дверь, ведущую в неприметную маленькую комнату. Из всего убранства здесь был только видавший виды потертый коврик на полу и невысокий, в полметра высотой, каменный постамент, на котором без всякой поддержки, чуть наклонившись, стояло простое,
Жрец привычным движением преклонил одно колено, мимолетно поморщившись от стрельнувшей в ноге боли. Несмотря на сильное тренированное тело, годы неумолимо брали свое. Агид приготовился провести в таком положении час, чутко прислушиваясь к происходящему. Поэтому тихий насмешливый голос заставил его вздрогнуть:
— Что, жрец, суставы беспокоят? Помог бы тебе, но, боюсь, мое лечение тебе не понравится.
Агид резко вскинул голову. Копье ни на миллиметр не сменило своего положения, при этом идеально легло в руку коротко стриженному сильному мужчине, чей контур едва заметно подсвечивался болезненным для человеческих глаз светом.
— Господин?!
— А ты ждал кого-то еще?
Арес поудобнее перехватил копье и нахмурился, отчего Агид съежился:
— Стоило бы хорошенько наказать тебя, старик. Хотя бы за то, что мой храм теперь скорее напоминает ночлежку для нищих, а не обитель великих воинов и полководцев! Как ты мог допустить подобное?!
— Господин, я пытался... — запричитал жрец, но был грубо прерван:
— Замолкни! Над твоим наказанием я подумаю позже. И поверь, оно будет суровым, если ты и твои махитины не справятся с заданием!
— Что мы должны сделать, господин? — верховный жрец подобрался, словно гончая, почуявшая след. Наконец-то! Господин почтил их своей божественной волей! Даже мысли о возможной каре вмиг улетучились.
— На Крите объявился маг земли. Истинный. Потрудитесь объяснить ему, что своим рождением он нанес оскорбление Олимпу. Смертельное оскорбление.
— Где его видели в последний раз?
— В Лабиринте. Но, думаю, очень скоро он оттуда выберется. Не подведи меня, старик. Иначе узнаешь, что такое гнев бога войны!
Агид бухнул кулаком в грудь и склонил голову. А когда поднял, копье вновь, немного наклонившись, стояло в одиночестве.
***
Если честно, я опасался, что сбор мало-мальски боеспособного организованного войска займет пару недель, как минимум. Но нет. Оказалось, что минотавры не растеряли хватки за долгие годы затворничества. Воодушевленные грядущими переменами, рогатые рьяно взялись за подготовку. Работники арсеналов в две смены приводили все оружие в порядок, на вербовочных пунктах выстроилась очередь из желающих записаться в армию, действующие боеспособные подразделения мигом наладили строгую вертикаль подчинения. Проблемы возникли только у интендантов. Оказалось, что склады Лабиринта неспособны разом выдать нужное количество провианта так, чтобы не заставить голодать оставшихся дома женщин и детей.
Впрочем, тут на помощь пришел я, вовремя вспомнив, что воевать мы собрались не в одиночестве. Феодор, выслушав проблему, без каких-либо проблем согласился взять на себя продовольственное обеспечение рогатых, так что от нас требовалось лишь добраться до Кносса. Учитывая, что даже для большой армии переход до города займет не больше одного дня — сразу же стало легче. Снабженцы и отцы города вздохнули с облегчением.
Так что уже через четыре дня после общего собрания, перешедшего в грандиозный пир, Агатон сказал мне, что все готово и можно выступать. А затем с заговорщицкой улыбкой поманил за собой. Я, немало заинтригованный, последовал за минотавром.