Геометрия и Марсельеза

Демьянов Владимир Петрович

Тщетно всматривались друзья и родные в лицо Монжа, обычно столь выразительное, что по нему без труда читали мысли. Оно безмолвствовало, тогда как в последней вспышке сознания билась мысль: «Разум! Воинственное из всего, чему стоило поклоняться! Великий человеческий разум, где же ты был, где же ты есть?.. Почему же ты нас покинул…»

Звуки последней «Марсельезы» все плыли и плыли, но уже не могли вызвать того взлета души, который прежде был с нею связан. Стало ясно, что Монж уже не вернется. Гимн революции угас. Лицо ученого было неподвижным и бесстрастным, как лицо египетского сфинкса. Лишь одна слеза, сорвавшись

со старческого века, проползла по дряблой щеке и повисла, ярко светясь, на заострившемся подбородке. Наконец, и она исчезла.

Великий ученый и гражданин Франции умер 28 июля 1818 года.

Памятник. (Вместо эпилога)

Монж похоронен в Париже, на кладбище Пер-Лашез. Он покоится в той же земле, в которую позже легли «штурмовавшие небо» парижские коммунары. Там же захоронено и сердце другого якобинца — художника Давида. Только сердце, ибо прах «цареубийцы», навек изгнанного из Франции, перенести в Париж Бурбоны не разрешили. «Я только тогда напишу портрет тирана, — сказал Давид в день суда над королем, — когда его голова будет лежать передо мной». Эти слова живописца закрыли ему путь на родину.

Последовательные в своей ненависти к тем, кто пытался строить жизнь страны по-новому, Бурбоны боялись и мертвого Монжа. Боялись тела его, которое уже не содержало ни проницательного ума ученого, ни пылкого сердца гражданина. Власти запретили слушателям Политехнической школы присутствовать на похоронах своего учителя, опасаясь, что их появление выльется в революционную манифестацию. Будущим военным и гражданским инженерам Франции категорически отказали в возможности выразить сыновнюю любовь к своему воспитателю, которого они называли отцом.

Хоронили Монжа без массовых шествий — почти так же, втихомолку, как спустя девятнадцать лет российские власти хоронили нашего Пушкина. Проводить ученого в последний путь пришли его коллеги, художники, литераторы, ремесленники, воины-ветераны. Прощальную речь произнес его давний друг Бертолле, отметивший заслуги замечательного творца науки перед Францией и человечеством.

Невзирая на правительственный запрет, все учащиеся Политехнической школы в ближайший же день пришли к могиле учителя, возложили на нее свои венки и продефилировали в скорбном молчании. Очень дружны и независимы были молодые политехники. И в этот час, и много лет позже они всегда проявляли неистребимую верность демократическим, республиканским традициям своей школы, принципам независимости, которые юридически закрепил и постоянно поддерживал Монж, ее создатель, а также верность «Древу свободы» и другим его добрым начинаниям.

Вскоре по подписке был сооружен памятник Монжу. Это скромное свидетельство признательности благодарных учеников, как отмечал впоследствии Ф. Араго, трудно найти в дедале колоссальных гробниц. Но должны ли, писал он, друзья Монжа сожалеть о том, что его скромный памятник загроможден свидетельствами человеческой гордости? Совсем нет: Монжа всегда будут вспоминать все, кто желает представить пример гения, побеждающего все препятствия, торжествующего над самыми закоренелыми предрассудками. Строители всех родов, архитекторы, механики, мастера каменных работ, плотники, освобожденные им от рутины, никогда не забудут, что он открыл им тайны науки, ввел ее в самые скромные мастерские.

В честь столетия со дня

рождения Монжа на его родине был воздвигнут другой памятник, поистине достойный великого ученого. Его создал Франсуа Рюд, скульптор, вошедший в историю мирового искусства благодаря своему бессмертному произведению «Выступление добровольцев в 1792 году», или, как назвал его народ, «Марсельеза». Этот горельеф украшает Триумфальную арку на площади Звёзды в Париже. Сын рабочего Франсуа Рюд помнил, что, будучи еще мальчишкой, получил от Монжа не один добрый совет. Видя, как юный скульптор действует бессистемно, на ощупь, ученый сказал ему: «Ты теряешь много времени». И показал, как следует обращаться с циркулем и определять движения. Впоследствии и Рюд стал учить, что нет вдохновения без упорной учебы, без школы и точного знания, что знание и чувство не могут быть врагами.

Став зрелым мастером, Рюд воздал должное Монжу, включив как педагог в свою программу курс «Приложения математики к изучению природы», а как скульптор — создав превосходный памятник ученому. Монумент был открыт в то время, когда Франция покончила с королями и вновь именовалась республикой, а потому уже и не стыдилась того, что великий математик был человеком слишком «красным», едва ли не «левее тирана Робеспьера», другом Паша, а может быть, сторонником Эбера и Бабёфа — этих явно плебейских вождей.

Франция пережила то, чего не довелось увидеть Монжу: Бурбоны очень скоро окончательно сошли с исторической арены, статую Наполеона, сброшенную с Вандомской колонны в 1815 году, вскоре установили на прежнее место. С острова Святой Елены в Париж перевезли прах Наполеона и поместили в Доме инвалидов под великолепным саркофагом из мрамора, подаренного Россией.

В 1849 году республиканская Франция уже могла по достоинству оценить величие Монжа, и потому в городе Боне состоялось большое торжество. Дом, где родился Монж, украсили его бюстом и четырьмя трехцветными знаменами с надписями: «Начертательная геометрия», «Политехническая школа», «Каирский институт», «Литье пушек».

Пожарные команды города и окрестных общин, выпускники учебных заведений несли на бархатных носилках великолепно переплетенные труды Монжа. Их шествие по улице, названной именем ученого, замыкали профессора, местные власти, члены ученых обществ, за ними шли армейский полк и артиллеристы национальной гвардии. Проходя мимо дома, где родился Монж, военные делали на караул, а штатские снимали шляпы…

Кортеж торжественно двигался по улицам города, план которого столь блистательно выполнил юный Гаспар много лет назад. С этого плана и начинался путь Монжа в большую науку, в историю, в бессмертие…

Грянул оркестр, дрогнуло покрывало, и перед участниками торжества над пьедесталом из темного мрамора открылась бронзовая статуя Монжа. Он облачен в одежду профессора Политехнической школы, отлучить от которой его уже никто в мире не властен.

«Художник изобразил Монжа в ту минуту, когда все его умственные способности сосредоточены на решении геометрической проблемы. Указательный палец правой руки чертит линию, а положение левой руки указывает пункт, до которого эта линия должна быть проведена. На возвышенном челе ученого почивает выражение глубокой мысли… На лицевой стороне подножия надпись: «Гаспару Монжу его ученики и соотечественники». Так описывал журнал «Москвитянин» творение Рюда.