Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Одоевцева Ирина Владимировна

Буду Вам очень-очень признателен за быструю присылку аванса (и, понятно, если можно, то именно «воздушным чеком», о котором Вы упоминаете). Спасибо, что напечатаете мои стихи отдельно, и, пожалуйста, просмотрите корректуру — чтобы слова были правильные. Что же касается знаков препинания, то всецело полагаюсь на Вас.

Ну насчет Мельгунова и «Возрожденья» — не мне об этом спорить. Редактор редкая сволочь, тупица, дурак и к тому же «предатель». Ссорит всех со всеми, кого можно унизит, кому требуется вылизать ж. — его стихия.

Я ему приблизительно и высказал это мнение о его особе, когда бросил из-за полной невозможности иметь с ним дело — свой критический отдел в «Возрожденья». Почему я теперь, когда он написал мне всякие нежности, предложил сотрудничество возобновить, согласился?.. Да только потому, что это немедленные, хотя и жалкие, деньги — в ту минуту, когда они необходимы, сразу на бочку. И потому-то я не посылаю ничего Вам: напиши, наклей на триста франков марок и жди потом «по напечатании»... А на письма милый М. М. <Карпович> принципиально не отвечает или отвечает год спустя. Если можно вести дело так, как сейчас выходит из Вашего письма, я с наслаждением плюну на Мельгунова. Чтобы не откладывать в долгий ящик — ответьте, хотите ли Вы нечто вроде «Парижских Зим» — т.е., м. 6., без прежней «игры пера», зато сериозней и без того легкомыслия, которое «Зимы» портит. Таким вот образом: я Вам посылаю «порцию» — законченную саму по себе. Вы ее читаете и посылаете мне более менее обратной почтой за нее гонорар. А я пишу и посылаю второй кусок, снова зная, что получу за нее сразу деньги. Если это Вам подходит, то ничего лучшего не желаю. Занялся бы и рецензиями. Но тут неясно, как технически

это делать. Пока я узнаю только, что вышла книга — у Вас уже местный Иваск [36] отозвался...

36

Юрий Павлович Иваск (1907-1986) — поэт, эссеист, родился в Москве, с 1920 г. до 1944 г. жил в Эстонии, затем в Германии, с 1949 г. в США. Г. И. был знаком с ним сначала как с составителем поэтической антологии «На Западе» (1953), затем как с главным редактором журнала «Опыты» (с 1955). Письма Г. И. к Иваску опубликованы: Георгий Иванов. «Шестнадцать писем к Юрию Иваску». Вступит, статья, публ. и комментарий А. Ю. Арьева («Вопросы литературы». М., Ноябрь-Декабрь 2008, № 6, с. 282-308).

Хорошо. Простите, кстати, за черт знает какую бумагу — нет другой и в здешней дыре негде купить. Спасибо, что не выводили меня на чистую воду с всякими несуразностями «Пет<ербургских> Зим». Я ничего не исправлял и почти не держал корректуры — не столько по лени, сколько по тому болезненному отвращению к всему этому, в котором был, когда имел возможность этим заняться. Теперь я об этом жалею, хотя, впрочем, не все ли равно: «скорбь науки и скорбь личности» или как там получилось в предисловии Завалишина, [37] стоят Рейснера в 1913 году...

37

Вячеслав Клавдиевич Завалишин (1915—1995) — критик, писал прозу, стихи, по образованию филолог, закончил филфак ЛГУ в 1939 г., работал у академика А. С. Орлова, во время войны попал к немцам в плен, представитель второй волны русской эмиграции, жил в Германии, затем в США. В 1951—1987 гг. литературный обозреватель «Нового русского слова», постоянно печатался в «Новом журнале», автор предисловия ко второму изданию «Петербургских зим».

Так вот, дорогой Р. Б., — следующий раз отвечу Вам более толково и более разборчиво, пока же жду Вашего ответа и воздушного чека. Что касается «Коня Рыжего» и нелюбви к нему Мельгунова — то я условился, что напишу, что хочу и о ком хочу, и если он полезет со своим редакторством — то не получит ничего от меня. «Где наша не пропадала». Но он теперь в Мюнхене «спасает Россию» вместе с Вейдле. [38]

И. В. кланяется Вам очень дружески. Вам преданный Г. И.

38

Владимир Васильевич Вейдле (1895-1978) — историк и теоретик искусства, с 1924 г. в эмиграции, с 1925 по 1952 г. работал на кафед истории искусства и западной церкви Богословского института в Париже, участник «Зеленой лампы». Твердый сторонник Ходасевича в его литературной войне с Г. И. в 1928-1934 гг. Наиболее известный труд Вейдле - «Умирание искусства» (1937), изданный по-французски и затем по-русски. В 1952 г. стал руководителем программ Русской службы располагавшегося в Мюнхене «Радио Освобождение» (теперь «Радио Свобода»). Под «спасением России» имеются в виду выступления по радио, предназначенные для слушателей в СССР.

Спасибо за купоны!

4. Роман Гуль - Георгию Иванову. 25 мая 1953. <Нью-Йорк>.

25 мая 1953

Дорогой Георгий Владимирович, — получено все. Стихи: — чудесные. Сейчас пишу второпях, но все ж скажу об одной ассоциации, которую они вызвали: «Васька Розанов в стихах», много, много общего и в «философии», в «касании к миру» [39] . Но сейчас дело не <в> «баснях», а в чеке, который посылаю Вам с какой-то неимоверной стремительностью. Далее. Я говорил с М.М. и о прозе. Это можно тоже сделать. Стало быть — к сентябрьскому номеру шлите прозу (она может быть и вместе со стихами, сие одно другого не кусается) [40] . Оплатим. Заказной пакет буду ловить у Цейтлиной>. Если с рецензиями у Вас с Мелилой [41] будет ч<то>-н<ибудь> не ладно — шлите к нам. Гораздо будет вкуснее. Обрываю.

39

Эту характеристику Гуль сохранит и в обобщающем очерке поэзии Г. И., напечатанном в виде вступительной статьи к сборнику «1943-1958 Стихи» (Нью-Йорк. 1958, с. 10): «Вообще, и внутренно и литературно-формально, у Георгия Иванова много общего с "гениальным Васькой"». «Чудесные» стихи Г. И. вошли в состав его «Дневника» (март—май 1953), напечатанного в «Новом журнале» (1953, июнь, кн. XXXIII, с. 124-128), — 12 стихотворений.

40

Гуль перефразирует финал «Распада атома» (1938): «...это вашего высокоподбородия не кусается».

41

Т. е. с С. П. Мельгуновым.

Сердечный привет, Ваш <Роман Гуль>

Ирине Владимировне цалую ручки и с нетерпением жду повесть.

Первая строфа В<ашего> «Дневника» [42] — просто гениальна — в ней такая магия — что физиологически хочется «грациозного», да как...

5. Георгий Иванов - Роману Гулю. 31 мая 1953. Монморанси.

31 мая 1953

5 av. Charles de Gaulle

Montmorency

42

Первая строфа напечатанного в кн. XXXIII «Нового журнала» (с. 124) «Дневника»: «Насладись, пока не поздно, / Ведь искать недалеко, / Тем, что в мире грациозно, / Грациозно и легко».

(S et O)

Дорогой Роман Борисович,

Очень благодарю Вас и за «неимоверную стремительность», с которой Вы прислали мне чек, и особенно за милые слова о моих стихах. То, что они Вам нравятся, мне очень дорого. Я совершенно так же, Вы писали о себе в предыдущем письме, – равнодушен к мнению «сволочи», будь то восторги или ругань. Последняя даже больше забавляет меня. Но если пишешь стихи «для нескольких человек» — тем ценней и дороже, если один из этих нескольких тебя так нежно и лестно приветствует. Тем более что от Вас, скажу начистоту, я этого не ждал. Видите ли — «добрые друзья» не раз сообщали мне, что Вы меня терпеть не можете, считаете «холодным эстетом», «мертвецом» и т. д. И Ваша рецензия была для меня большим и вполне неожиданным сюрпризом. Не будь ее, я бы не обратился непосредственно к Вам и, м. б., так бы никогда не узнал, что Вы не враг, а друг. Очень жалею теперь, что пока Вы были в Париже, не столкнулся где-нибудь с Вами — мы бы наверное сошлись бы и близко подружились. Но так всегда, или почти всегда, в моей странной жизни.

Моя жена, напротив, торжествует: «я тебе говорила». Она, действительно, всегда, с очень давних времен, «тянулась» к Вам и была Вашей горячей поклонницей, ставя в пример Ваши книги — от которых «прежде всего нельзя оторваться» — начал читать и обязательно прочтешь в один присест, «не то, что этот выматывающий кишки Алданов» (сравнивая — с чем я вполне соглашался — Вашего Азефа и его [43] ).

Вот тут, кстати, о рецензии, которую я написал вчерне о Вас. Вы, должно быть, правы насчет Мельгунова: он, когда я уславливался с ним насчет книг, которые я прорецензирую для июльского «Возрождения» —

не моргнул глазом насчет «Коня Рыжего». Но сказал, чтобы я выписал из Чех<овского> фонда книги — в том числе и Вашу, — т. к. они еще ему не присланы. Но теперь выяснилось, что Ваша как раз давно ему была послана. Его все нет. У секретарши книги тоже нет — «мы не получали». Опасаюсь, что тут какой-то подозрительный мандеж [44] , имеющий целью «замотать» «Коня Рыжего» — так, как будто произошло какое-то недоразумение. Этот старый чорт на днях вернется, и я это выведу на чистую воду без обиняков. Но как быть. Обязательно хочу написать о Вас. С удовольствием бы послал маленькую статейку о «Коне Рыжем» — вместо «Возрождения» в «Нов<ый> Журнал». Но возможно ли это? Не говорю уже, что о Вас была чья-то рецензия [45] — но если и можно написать во второй раз, то хотя бы тоже параллель между Вами (исторически<ми> Вашими книгами) и Алдановым, на которой рецензия начинается,> [46] возможна ли, возможна ли в «Нов<ом> Ж<урнале>», где М<арк> Ал<ександрович> как свадебный генерал тянет из номера в № свою нуду о Бальзаке [47] и пр.? А у Мельгунова это как раз не только возможно, но и желательно для «известного историка», который Алданова — но дурацки, как все у него — ненавидит.

43

Марк Александрович Алданов, наст, фамилия Ландау (1886— 1957) — прозаик, историк публицист, с 1919 г. в эмиграции, жил во Франции, с 1940 г. в США, с 1947 г. снова во Франции. До войны у Г. И. с ним были самые добрые отношения, вместе они (при участии Адамовича) издали книгу о Леониде Каннегисере (1928). Однако после войны отношения резко обострились: Алданов оказался в числе тех, кто заподозрил Г. И. в коллаборантстве.Переписка обоих писателей по этому поводу опубликована: «Новый журнал» (1996, кн. 203-204, с. 143-150) и исторический сб. «Минувшее» (М.; СПб., 1997, кн. 21, с. 495-500). Кроме того, Г. И. напечатал в «Возрождении» ядовитую рецензию на роман Алданова «Истоки» (1950. № 10, с. 182-188). В данном случае Г. И. сравнивает алдановскую «Десятую симфонию. Азеф: философские сказки» (Париж, 1931) и вышедший в Берлине (1929) роман Гуля «Генерал БО», в 1937 г. переделанный автором в пьесу «Азеф» — для русской сцены в Париже. Под заглавием «Азеф» переработанное издание романа вышло уже после смерти Г. И.

44

Мандеж - болтовня.

45

В «Новом журнале» рецензии на «Коня Рыжего» не было (до появления рец. Г. И.).

46

Никаких параллелей с Алдановым или его сочинениями в опубликованной рецензии Г. И. не содержится.

47

«Повесть о смерти» Марка Алданова печаталась в «Новом журнале» с 1952 г. (март, кн. XXVIII) по 1953 г. (июнь, кн. XXXIII). Ее действие завязывается в Киеве задолго до появления самого Бальзака.

Ответьте, пожалуйста, на этот счет. Если да — я пришлю две-три странички, как маленькую статью, а не отзыв о книге, т. е. более общего характера и о Вас и о Вашем месте в русской литературе. Тогда хорошо, если бы Вы прислали бы мне «Коня Рыжего», для скорости и удобства. Читал я его и в «Нов<ом> Журнале» и в отдельном издании [48] и читал очень внимательно — но книга мне необходима для цитат. Ответьте.

Кстати — если бы видели пометки Бунина на страницах «Нов<ого> Журнала» — Вы бы очень веселились странными отметками нашего лауреата. В свое время, когда мы жили в Русском Доме в Жуан ле Пен [49] , по его экземпляру я и знакомился с вашей этой прекрасной — такой человечной и такой русской книгой. [50]

48

См. примеч. 3

49

В «Русском доме» («Maison russe») на Средиземноморском побережье Франции в Жуан-ле-Пене (Juan-les-Pins) Г. И. с Одоевцевой жили сначала ноября 1947 г. по 14 марта 1948 г. Бунин с женой приехали сюда 26 декабря 1947 г. и расположились в соседнем с Ивановыми помещении. См.: А. Ю. Арьев. «Сосновое — Жуан-ле-Пен» (Славянские чтения VI. Даугавпилс, 2008, с. 167-181).

50

Первоначально «Конь Рыжий» печатался в «Новом журнале» (1946, кн. XIV; 1947, кн. XV-XVII; 1948, кн. XIX, XX).

Хорошо. Я, между прочим, стараюсь писать сегодня не так неприлично грязно, как в прошлый раз, но боюсь, что получается все-таки вроде почерка Керенского или Маклакова [51] . Это все остатки моей недавней хвори, едва не сведшей меня в гроб да и по сей день не вполне меня отпустившей.

Я очень рад возможности посылать Вам отрывки из того, что будет называться «Жизнь, которая мне снилась» [52] . Не будь Вашего согласия на предложенный мною «товарообмен» — рукопись и, когда она получена, драгоценный чек — я бы, конечно, никогда не написал бы этой, давно мне «снившей<ся>» книги. Но теперь с позавчерашнего дня я уже пишу для Вас первый отрывок. Когда, приблизительно, я должен Вам его доставить, чтобы он попал в сентябрьскую книжку? Не знаю, конечно, но думаю, что получится ничего себе. М. б. даже и хорошо. Пишу я теперь приблизительно тем же стилем, что мои последние, понравившиеся Вам стихи — т. е. стараясь попроще без турусов на колесах дутой метафизики и пр. напущенья тумана. И в то же время хочу быть чутку серьезней, не врать что попало как — увы! — в ранних «Петербургских Зимах» — того, что Вы, деликатно, назвали Dichtung'oм! [53]

51

Александр Федорович Керенский (1881-1970) — адвокат, политический деятель, лидер фракции трудовиков в 4-й Государственной думе России, с марта 1917 г. эсер, во Временном правительстве министр юстиции, затем военный и морской министр, с 12 сент. 1917 г. Верховный главнокомандующий, с 1918 г. в эмиграции. Г. И. познакомился с ним в середине 1920-х, сначала как автор выходившей под редакцией Керенского газеты «Дни», затем как с посетителем «воскресений» Мережковского — Гиппиус. Общался Г. И. с ним и позже — в Биаррице, а когда в 1940 г. Керенский уехал в США — переписывался.

Василий Алексеевич Маклаков (1869-1957) — юрист, член ЦК партии кадетов, депутат II—IV Государственных дум, с августа 1917 г. назначен Временным правительством послом России во Франции (в должность вступить не успел), с 1924 г. председатель Русского эмигрантского комитета при Лиге Наций. Г. И., очевидно, общался с ним как с председателем Центрального комитета по устройству дней русской культуры (с 1927 г.), а затем неоднократно виделся как до войны, так и после нее на различных эмигрантских собраниях (например, Маклаков 2 июля 1954 г. был на вечере Одоевцевой в Русской консерватории Парижа).

52

«Жизнь, которая мне снилась» — мемуарная книга Г. И., задуманная, но вряд ли написанная. Никаких следов ее пока не обнаружено, хотя еще в 1951 г. Г. И. писал Берберовой: «Я пишу, вернее записываю "по памяти" свое подлинное отношение к людям и событиям <...>. Не берусь судить — как не знаю, допишу ли — но, по-моему, мне удается сказать самое важное, то чего не удается в стихах, и потому мне "надо" — книгу мою дописать. Впрочем, мало ли что надо. <...> "Жизнь, которая мне снилась" — это предполагаемое название» (Нина Берберова. «Курсив мой». Т. 2. New York, 1982, с. 557). См. также: S. Guagnelli. «Sulla prosa memorialistica di Georgij Ivanov» (Europe Orientalis. XXV, 2006, c. 17-36).

53

Dichtung (нем.)- воображение.