Гераклион

Овсянникова Ирина Анатольевна

— Что ты помнишь о себе, Шай? — решился спросить он, усаживаясь рядом.

— Какие-то образы, картинки… Все смешалось в голове, — едва слышно отозвалась она. — Помню, служанкой работала в богатом доме… Кажется… Там умерли все, а я почему-то жива осталась… Вот меня и сюда, видимо…

По ее щекам покатились слезинки.

— Мне так страшно, Лис, очень страшно… В голове будто туман…

Шай расплакалась, прижимая к себе крольченка, а парень смотрел на нее растерянно и не знал, что делать. Он не помнил, приходилось ли ему успокаивать рыдающих барышень,

и уж тем более не помнил, как это делается. Но варианты были… Лис придвинулся и осторожно притянул девушку к себе, погладил по волосам.

— Не плачь, не надо… Все наладится, ты все вспомнишь… Главное, мы в безопасности…

А внутри все протестовало против такого смелого заявления. К тому же Лис отчего-то подумал, что не похожа она ни на какую служанку. Пусть сейчас на девушке и надето безобразное серое платье, но воображение рисовало ее в богатых расшитых нарядах…

— Развели тут сырость, — заворчал Таврос, увидев парочку, но тут же смягчился.

— Не плачь, у нас никто не обидит. Вон и защитник у тебя какой.

Таврос задорно улыбнулся и принялся кормить кроликов. Вот уж у кого нет никаких проблем… Шай успокоилась, и они с Лисом еще немного побродили по загонам, а потом парень решил, что пора проведать Блаженного. Кто бы сомневался, что Шай и тут не отстанет.

— Тебе не обязательно ходить со мной все время, — попытался объяснить Лис. — С тобой ничего плохого не случится, уверяю…

— Можно мне с тобой? — в очередной раз спросила Шай, глядя на парня доверчивыми янтарными глазами.

Устоять было нельзя…

В лачуге Лиса было темно и тихо. Блаженный все спал, но сон этот явно был не здоровым.

— Что с ним? — обеспокоенно спросила Шай, садясь а краешек кровати.

— Кажется, снадобье не помогает.

Лицо Блаженного просто пылало от сильного жара. Девушка намочила вновь полотенце и положила на лоб пареньку, погладила его по щекам. Он приоткрыл глаза, взглянул на нее, но тут же вновь впал в забытье.

— Бедный… — шепнула Шай, поправляя полотенце.

— Я хочу домой, Лис… Хочу домой… — бормотал мальчишка, а по его щеке катилась слеза.

Дверь скрипнула, и вошел Гирон в сопровождении неизменных стражников. Похоже сегодня Блаженный — самый главный пациент.

— Ему становится хуже, — сообщил Лис. — Пожалуйста, сделайте что-нибудь.

— Не волнуйся, ему станет легче, — вновь завел старую песню лекарь.

В руках он держал стеклянный флакон с узким горлышком. Он был заполнен полупрозрачной розоватой жидкостью. Лекарь встряхнул его и вынул пробку… И в этот момент случилось нечто! Блаженный вдруг вскочил с диким криком и выбил флакон из рук Гирона. Флакон разбился. Стражники бросились к мальчишке, а он отпрянул, схватил осколок стекла и с размаху воткнул в руку лекаря.

Казалось, будто все вокруг замерло, и даже звуки исчезли… Лис с ужасом смотрел, как из раны Гирона вместо крови сочится странная голубоватая жидкость. Потом Шай пронзительно закричала, заставляя Лиса очнуться. Что-то проснулось в нем… Непонятное, неконтролируемое… Он бросился на лекаря, не в силах сдерживать порыв,

но стражник схватил его, заломив руки. Второй скрутил Блаженного, который продолжал биться и кричать.

— Проклятье! — воскликнул Гирон, зажимая рану ладонью. — Бешенного тащите в карцер… А ты заткнись!

Последние слова были адресованы Шай, которая рыдала, сжавшись в углу. Гирон достал здоровой рукой из внутреннего кармана какой-то предмет с длинной иглой на конце… Последнее, что Лис успел почувствовать — укол в шею и вспышку острой боли. А дальше темнота.

Праздник Огненной звезды

Не было даже снов… Только падение в пропасть… Стремительный бесконечный полет. Мучительный… Хотелось, чтобы он поскорее закончился.

Лис очнулся от тяжелого сна и долго не мог прийти в себя. Ходил по комнате кругами, несколько раз умывался холодной водой из ржавого умывальника. Мысли путались и никак не хотели проясняться. Воспоминания о вчерашнем дне были какими-то туманными, блеклыми…

Лис помнил, как познакомился с Шай, как утешал ее плачущую, как разговаривал с Тавросом. А потом? Вроде бы они с Шай гуляли, разговаривали о чем-то… Завтрак точно пропустили, а обед и ужин? У Лиса было ощущение, словно он не ел уже целую вечность.

Наверное, это всего лишь последствия недуга. Память и раньше давала немалые сбои, так чего теперь удивляться? Нужно сказать об этом лекарю, он-то наверняка разберется, что делать. Еще шея болит… Лис потер ее ладонью и обнаружил припухлости. Что за ерунда?

Лис растерянно застыл посреди комнаты. Что-то возникло в его голове на самом краю сознания, но тут же исчезло. Казалось, что в домике не хватает чего-то. Есть койка, стол, умывальник… Небогатое убранство, но главное ведь, чтоб крыша над головой была. Но почему кажется, что в доме было что-то еще? И вообще жаль, что нет соседа, ведь остальные живут по двое или по трое. Вдвоем было бы легче вспоминать, наверное… Может, однажды подселят кого-нибудь… Хотя, если разобраться, это даже немного роскошь — целое жилище для одного Лиса.

Но новый провал в памяти все-таки беспокоил. Одно дело — не помнить, что было до болезни, другое — не помнить, что делал вроде как уже здоровым. Лис решил поговорить с Тавросом, который, вроде как, был его единственным другом здесь. Но по утрам приходит Гирон. Лис ждал и ждал, но сегодня лекарь, похоже, решил его игнорировать.

Сидеть на месте Лис больше не мог, поэтому отправился искать друга. Таврос нашелся около своего жилища. Он напевал веселый мотивчик и мастерил из досок клетку для крольчат.

— С добрым утром! — приветливо сказал он. — А чего один?

От этого вопроса Лису стало не по себе, словно он забыл нечто невероятно важное.

— Где девчонка твоя? — продолжил Таврос, возвращая друга в реальность.

— И вовсе она не моя, — буркнул Лис. — Слушай, мы с тобой общались вчера вечером? Похоже, у меня опять проблемы с памятью.

— Нет, я вчера в загонах до темноты торчал, а ты лучше у подруги своей спроси.

— Странно… Ко мне даже сегодня лекарь утром не приходил…