Герцог де ла Кастри. Том 2
Шрифт:
Де ла Кастри скептически отнесся к данной теории. К тому же он помнил о своем разговоре с Франсуа. Безумный Герцог был уверен в том, что хотя он больше и не имел над проклятьем власти, оно, тем не менее, никуда не делось. И обезопасить дорогих Себастьяну людей можно было лишь одним способом – убив самого Себастьяна.
Дни пролетали за днями, и вскоре муж Изабелл так привык к Габриэлю, что общение перестало быть для них проблемой. Узнав лучше младшего сына Катрин, мужчина убедился в том, что тот не представляет для него опасности, а через какое-то время даже перестал ревновать его к Изабелл.
Себастьян
К слову, теперь найти Диму было очень просто. Он без особых усилий обосновался в борделе, где делил одну комнату со шлюхой по имени Элиза, которая ни разу не взяла с него денег ни за сексуальные услуги, ни за проживание. Габриэль время от времени приносил другу деньги, которые тот молча принимал и быстро тратил. Они мало говорили, и в последние годы виделись не чаще одного раза в месяц.
По мнению Габриэля Дима вел аморальный образ жизни, в то время как сам Дима считал, что это Габриэль скатился ниже некуда. Они сколько угодно могли скучать друг по другу, но стоило им увидеться, как они фыркали, презрительно кривились и, едва обмолвившись парой фраз, расходились.
Из-за скопившегося между лучшими друзьями негатива и взаимного недопонимания, Габриэль в последнее время места себе не находил. Все казалось ему бессмысленным. То, что он вначале принял за выход из тупика, спасение для них обоих, оказалось лишь новой ловушкой, трясиной, в которую они загремели на целых шесть лет, и из которой теперь не знали, как выбраться. И Габриэль все чаще ловил себя на мысли, что думает о Петербурге, как об единственном выходе из положения. Дима однако не выносил даже упоминания об этом городе и об оставленной им когда-то старой матери.
Нервозность Габриэля не могла остаться незамеченной для Себастьяна. Так что, одним теплым днем в начале лета он позвал его к себе в небольшой домашний кабинет и усадил в глубокое кожаное кресло.
Узнав в подробностях о Димином образе жизни и о планах Габриэля, которые в то время находились еще в зачаточном состоянии, Лесаж задумался.
– Я все никак не пойму, – произнес он наконец, садясь за стол. – Ты его любишь или пытаешься отделаться от него?
Габриэль всегда ценил прямолинейность Себастьяна, и в данном случае она была как нельзя кстати. Он потянулся за графином с водой, который стоял на столе, краем глаза успев заметить одну толстую папку с фамилией «дю Тассе» на обложке. Демонстративно отвернувшись, де ла Кастри налил себе воды, давая мужу Изабелл возможность спрятать забытую папку в ящик стола.
– Нет, я не пытаюсь от него отделаться, – и Габриэль отпил немного. – Просто надеюсь, что в Петербурге, когда он увидит свою мать, когда…
Габриэль вздохнул и потер глаза.
– Я надеюсь, в Петербурге случится что-то, что заставит его остаться там и перестать пить.
– Надеешься?
– Ну,
– Ну, а ты?
– Мое место в Париже. Боюсь, правда, я никогда не смогу расплатиться с вами за все, что вы с Изабелл дали мне.
– И не нужно, – Себастьян махнул рукой и достал сигареты из кармана пиджака. – Хочешь?
Габриэль помотал головой.
– Ну, как знаешь. У меня с Изабелл была договоренность – не требовать с тебя ничего взамен. За последние годы твое присутствие в этом доме породило множество кривотолков как среди соседей, так и среди моих коллег, но ничего не поделаешь. Долг связал меня по рукам и ногам. Я не буду ничего требовать от тебя из-за уговора и из-за того, что ты сын Катрин, а я обязан ей жизнью.
Какое-то время они молчали. Себастьян курил, растягивая удовольствие. Взгляд Габриэля отрешенно гулял по столу.
– У меня есть коттедж на окраине Петербурга, – Себастьян загасил сигарету в пепельнице и снова откинулся в кресле. – Я купил его давным-давно, рассчитывая проводить там свои отпуска, но, как видишь, еще ни разу не отдыхал летом. Я не планировал покупать себе дом так далеко от Парижа, но уж так получилось. Может, Изабелл когда-нибудь расскажет тебе все перипетии этой забавной истории. Я давно уже хотел взять отпуск, так что мы можем перебраться туда на лето. В такую жару в Париже невозможно оставаться. Главное – заманить Диму в Петербург, а там посмотрим, что можно будет сделать.
Габриэль с готовностью согласился, и с тех пор все трое возлагали на поездку большие надежды. Себастьян надеялся отдохнуть от замучившей его работы, Габриэль – на то, что Дима образумится и вернется к матери; Иззи, которую в последнее время разрывали противоречивые чувства, надеялась, наконец, поговорить с Габриэлем по душам и объяснить, что так дальше продолжаться не может. После тяжких раздумий она приняла решение не бросать Себастьяна, не могла она так жестоко поступить с человеком, который сделал ей столько добра.
Лесаж согласовал с премьер-министром отпуск и был поражен, когда месье Ренар предложил ему воспользоваться вертолетом, чтобы быстро перебраться в Петербург. Подарок по-настоящему щедрый, учитывая, что на земле осталось лишь две таких машины.
Свое решение Ренар обусловил тем, что Себастьян давно заслужил это небольшое приключение, ведь так, как он, не выслуживался никто. Если щедрость премьер-министра и насторожила Лесажа поначалу, то после этих слов, Себастьян перестал о чем-либо беспокоиться. Собственно, теперь им оставалось лишь одно – вытащить Диму из борделя.
Внезапно раздавшийся в кафе телефонный звонок заставил Габриэля вздрогнуть. В глубине души он уже знал, что звонили ему, хотя изо всех сил продолжал надеяться, что это не так. Но вот хозяин позвал его из-за стойки и, когда Габриэль подошел к массивному аппарату, висящему на стене, оставил его одного в пустой комнатке за миниатюрным письменным столом.
– Доброе утро, Габри, – тепло поприветствовал его муж Изабелл. Габриэль много раз представлял, как изменилось бы поведение Себастьяна, если бы он признался ему в том, что хочет привезти Иззи в замок и запереть ее там, пока мир не рухнет им на головы.