Герцог де ла Кастри. Том 2
Шрифт:
– Каких еще слухах?
– Ах, прости. Мне иногда кажется, что я заделалась не только сутенершей, но и шпионкой. Премьер-министр не поощряет всего этого, – и она обвела рукой свои скромные владения, – и на территории Нового Парижа борделей не осталось, зато здесь, в Старом, их пруд пруди. Его подчиненные бегают сюда после работы от своих жен. О чем только эти петухи не болтают с моими девочками, а они потом все передают мне. Представь, что можно узнать о Новом Правительстве из таких разговоров! Кстати, я и о твоем Себастьяне, получается, слышала, просто не думала, что вы с Димой как-то с этим связаны.
– Так
– Аристократы, Габриэль. Здесь, в Старом Париже! У них даже предводитель есть. Его зовут Натаниэль Сен-Рош. Они совершают облавы на патрули Служителей, грабят богачей, устраивают беспорядки. В последнее время они так часто стали напоминать о себе, что премьер-министр просто в бешенстве! Говорят даже, что Ренар ни в каком не в отпуске, а рыскает по Старому Парижу со своими лучшими людьми, только чтобы изловить Натаниэля. У парня все больше и больше сторонников среди простых людей.
– И что?
– Как что? Им не хватает только тебя!
Габриэль расхохотался и довольно грубо произнес:
– Ты сумасшедшая. Это тебе надо было полежать в психушке.
Эвелин обиженно взглянула на брата.
– Себастьян прикрывает меня в память о Катрин и потому, что искренне любит Иззи, которой сболтнул лишнего о своей работе. Но стоит мне дернуться, хоть как-то привлечь к себе внимание, и нам всем конец. Ты думаешь, я стану рисковать жизнью Изабелл или Себастьяна? Я никогда так не поступлю с теми, кто помог мне. Я и с Димой не вел себя так, как он описывает. Архангел там или нет, а ему нужно вернуться в Петербург. Здесь для него нет будущего. Скажи ведь, ты сама его не видишь.
– Не вижу, – с тяжелым сердцем призналась Эвелин. – В чем-то ты прав. Но, Габри, вам нельзя разлучаться. Это было бы ошибкой! Как и твое решение ничего не предпринимать!
Габриэль недовольно отвернулся.
– Я думала, ты будешь просто рада меня видеть, рада, что я остался жив, а ты сваливаешь на меня всю эту… Всю эту чушь! Себастьян рассказал Изабелл о выживших после Взрыва Герцогах! Говорят ли твои шлюхи о них?
Эвелин отрицательно помотала головой.
– Нет? А знаешь почему? Да потому, что их нет в Париже, и неизвестно где они! А эта кучка аристократов с этим… как его…
– Натаниэлем.
– Натаниэлем! Всего лишь кучка бродяг! Совершать облавы… Смехотворно! Возможно, они даже не аристократы вовсе! Ты об этом подумала? Даже если я приду к ним, топну ножкой со словами: «Я Герцог де ла Кастри», что мы будем делать? Без поддержки мы никто. Я никто! С этой горсткой людей никогда не захватить Новый Париж. А там всё! Военный арсенал, самая лучшая техника, здание Правительства – всё там! А что есть у этого Натаниэля? Хорошо, если найдется пара мушкетов. Парень, наверное, совершенно чокнутый, раз выступает против Нового Правительства, считай, что в одиночку. Без поддержки выживших Герцогов даже мое вмешательство ничего не изменит. Нас просто всех переубивают!
Эвелин сложила руки на груди, что выдавало ее крайнее недовольство братом.
– Значит, ты не будешь ничего делать? Не будешь даже искать этих Герцогов?
– Да! Да! Дорогая сестрица, ты в своем уме? Ты думаешь, что я хочу… Чего? Устроить революцию? Развязать войну? Править миром? Я что, идиот? Ты можешь себе представить, что это на самом деле значит? Нет, я не буду ничего делать! Я еще
Эвелин с трудом сдержала рвущийся наружу гнев.
– Габри, нас с тобой связывает тяжелая жизнь, годы мрака, через которые мы прошли вместе. И только по этой причине я еще не расцарапала тебе лицо!
Габриэль ошарашенно захлопал глазами.
– Наша мать была сломленной женщиной, потерявшей всякую надежду. В конце она не могла принимать даже самых простых решений и ничего практически не рассказывала нам о нашей семье, потому что прошлое причиняло ей слишком много боли! Но когда она смотрела на тебя, мне казалось, что в ее глазах загоралось нечто похожее на надежду. Тебе она отдала перстень Франсуа. Тебя она любила больше, чем Мелуара, больше, чем меня. Мы, ее дети, прошли через многое. И ради чего? Чтобы застрять здесь? Тебе не кажется, что жизнь готовила нас к чему-то большему?
Габриэль поднялся.
– Я не могу удовлетворять твои завышенные амбиции, Эвви, – невозмутимо произнес он, надевая пальто и даже не глядя на сестру. – К тому же ты и без меня тут неплохо устроилась.
Вмиг Эвелин позабыла о собственных предостережениях и сорвалась на крик.
– У меня они хотя бы есть! Амбиции! – Габриэль отпрянул от нее. Он действительно испугался, что сестра сейчас расцарапает ему лицо. – А тебе как всегда ни черта не нужно! Даже в модельном агентстве ты работал не потому, что тебе хотелось выбраться из борделя, а потому, что мать вбила тебе в голову, что работать нужно. Тоже мне, потомок великих Правителей! Не удивлюсь, если ты даже не отобьешь Изабелл у Себастьяна. Прикроешься тем, что боишься привлекать к себе внимание. Даже в этой Изабелл, похоже, храбрости и амбиций больше, чем в тебе! Ты ее не заслуживаешь! Ленивая тряпка!
Тяжело дыша, Эвви застыла в ужасе, а Габриэль, нацепив, ставшую уже такой привычной, маску холодной невозмутимости, покинул бордель. Не так Эвелин представляла себе встречу с любимым братом после долгой разлуки. Однако многое в наших жизнях складывается не так, как нам того бы хотелось.
Погода стояла солнечная, и легкая четырехместная повозка, в которой Габриэль ехал один, двигалась по городу со сложенной назад крышей. Яркий свет бил по глазам, и де ла Кастри постоянно щурился. Он знал, что на солнце его черные волосы отливают синим, привлекая к себе лишнее внимание, но просить кучера поднять крышу ему не хотелось. Хотя в глубине души он и понимал, что за шесть лет везения он обленился так сильно, как с ним еще не случалось.
Даже Изабелл теперь смотрела на него с укором. И он не мог ей объяснить, что любовь его по-прежнему сильна, просто… Ну, что он мог сделать? Переспать с ней на глазах у Себастьяна? Продолжая жить в их доме?
Он, конечно, хотел бы забрать ее в замок, но Изабелл вряд ли представляла себе, что ее там ждет. Бежать в другой город? Габриэль не умел по-настоящему зарабатывать на хлеб. Он умел лишь ходить по подиуму, петь да играть на скрипке. Наследства Изабелл, доставшегося ей от бабки, хватило бы им лишь на несколько лет беззаботного существования, к тому же он успел так привыкнуть к тихой уютной и сытой жизни, что уже не хотел ничего менять.