Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха
Шрифт:
Председатель: Димитров, я вам уже сказал, что вы не должны заниматься здесь коммунистической пропагандой. […] Вы это сделали повторно, и поэтому пусть вас не удивляет, что господин свидетель так негодует!
Обв. Димитров: Я очень доволен ответом господина Геринга.
Председатель: […] Я лишаю вас слова. Обв. Димитров: Вы боитесь моих вопросов, господин премьер-министр?
Свид. Геринг: Это вы будете бояться, как только после суда попадете ко мне в руки, подлец!
Председатель: Димитров лишается права присутствовать на судебном заседании в последующие три дня. Немедленно уведите его!
То, что последовало потом, было легко предсказать: Ван дер Люббе был приговорен к смертной казни и обезглавлен на гильотине, Димитрова, Танева и Попова суд оправдал без дальнейших вопросов, Торглер тоже был оправдан, так как доказал свое алиби… Но Геринга это уже совсем не интересовало [116] . Уехав из Лейпцига вечером после словесной дуэли
116
Все, конечно, в жизни относительно. Геринг вроде бы хотел организовать «несчастный случай» до отъезда Димитрова в Москву, но проговорился; то же самое сделали его личный пресс-секретарь Зоммерфельдт и Эрнст Ганфштенгль, уполномоченный НСДАП осуществлять взаимодействие с иностранной прессой. В результате об этом узнали журналисты, и план сорвался.
Итак, пока Герман Геринг не мог ничего предпринять и вынужден был признать, что неудачное участие в суде поколебало его позиции на вершине имперской власти. В той новой Германии, девизом которой стал принцип «все против всех», подобное ослабление позиций непременно служило сигналом к нападению. И Геринг очень скоро столкнулся с происками Геббельса, который с удовлетворением отмечал, что «акции Геринга повсюду упали в цене» и что «фюрер открыто осудил гигантоманию». Он также почувствовал угрозу со стороны рейхсминистра внутренних дел Вильгельма Фрика, который вознамерился подчинить Министерство внутренних дел Пруссии, вотчину Геринга, своему ведомству. Ему угрожал также рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который руководил полицией Мюнхена и зарился на гестапо Пруссии. Опасность исходила также от старого сообщника и соперника Эрнста Рёма, жаждавшего стать министром обороны: тот позволил своим штурмовикам применять похищения, аресты, пытки, конфисковывать имущество, совершать другие карательные меры, так что Герингу пришлось лишить СА полномочий вспомогательной полиции. Стараясь обеспечить себе монополию в области репрессий, он даже приказал закрыть и очистить некоторые бункеры и «дикие лагеря» [117] , где штурмовики держали в заключении и пытали своих жертв.
117
Подобные тем, что организовал неподалеку от Щецина гауляйтер Померании Карпенштайн, в Бреслау – комиссар полиции Хайнес и недалеко от столицы – руководитель берлинских подразделений СА и бывший официант Карл Эрнст. Только в Берлине действовало более пятидесяти неофициальных тюрем, располагавшихся в подвалах, на складах или в гаражах.
Но Геринг быстро утомился от этой беспрерывной борьбы: хотя ему и удалось противостоять подчинению прусского гестапо Вильгельму Фрику, подчинив это ведомство премьер-министру Пруссии (то есть себе), он не смог помешать поглощению Министерства внутренних дел Пруссии Рейхсминистерством внутренних дел, а также переходу прусского гестапо в подчинение Гиммлеру и Гейдриху весной 1934 года. Так распорядился Гитлер, а его распоряжения не обсуждались. Однако хитрость была второй натурой Геринга: он предпринял меры предосторожности, создав заранее полностью подчинявшееся ему новое подразделение – группу земельной полиции, сформированную из полицейских чинов, безоговорочно преданных режиму национал-социалистов и отличавшихся жестокостью и полным отсутствием совести… С той поры всеслышащие уши «исследовательского центра» и мускулистые руки специального подразделения земельной полиции позволяли Герману Герингу оставаться на плаву в полном аллигаторов болоте, во что превратился Третий рейх Адольфа Гитлера. Именно это нашло отражение в ходе последовавших драматических событий…
Помимо рейхсвера, численность которого по условиям Версальского договора ограничивалась 100 тысячами человек, в Германии к весне 1934 года действовала внушительная силовая организация штурмовиков, которая насчитывала 2,5 миллиона членов, имела неопределенный статус и такие же задачи. Перед приходом нацистов к власти эти крепкие солдаты и задиристые драчуны с глиняной совестью эффективно охраняли сборища нацистов и яростно нападали на собрания их противников. Но после триумфа НСДАП и устранения ее противников чем еще могли заниматься низкооплачиваемые и неспокойные коричневорубашечники, считавшие, что у них украли плоды победы? Политические руководители нацистской партии стали чиновниками и получили хорошо оплачиваемые и не очень обременительные должности. Руководители штурмовиков рангом пониже – Эрнст, Хайнес, фон Хайдебрек, Шмидт, Хайн, Шейнгубер, фон Краусер и другие – серьезно обогатились за счет присвоения имущества евреев, коммунистов и социалистов, а также крупных сумм, полученных от буржуазии, коммерсантов и промышленников. Их руководитель Эрнст Рём был назначен министром без портфеля в начале 1933 года, публично удостоился лестных слов от фюрера, назвавшего его «старым боевым товарищем», и перебрался в особняк на Штандартенштрассе, который некий озадаченный посетитель описал так: «Шикарное убранство, гобелены, полотна старых мастеров, великолепные зеркала из хрусталя, толстые ковры и мебель времен прекрасной эпохи… Все это походило на бордель миллионера».
Чего еще можно было желать? Главного! Все дело было в том, что Рём, бывший капитан, который в 1919 году выявил талант агитатора у ефрейтора Адольфа Гитлера, в душе оставался ландскнехтом. По большому счету, он предпочитал обстановку казарм позолоте министерств, военные парады – вечерам в опере, а попойки
Публичные высказывания Рёма по поводу слияния СС, СА и рейхсвера под его командованием [118] давно уже настораживали рейхсминистра обороны фон Бломберга и начальника министерского управления военного министерства фон Рейхенау, которые пожаловались на него президенту и рейхсканцлеру. А заявление Рёма о необходимости создания «народного рейхсвера» на основе СА и о проведении затем «второй революции» социалистического типа в личной беседе с Гитлером вызвало у того явное недовольство: фюрер вовсе не хотел новой революции и не мог изменить структуру рейхсвера, пока здравствовал Гинденбург. Поэтому Рёму было указано на необходимость воздерживаться от всяких необдуманных инициатив, но он предпочел пропустить это мимо ушей, а Гитлер не стал повторять. Упорно держась своей иде-фикс, Рём сблизился с некоторыми людьми, обиженными праздновавшим триумф национал-социализмом, в частности с Грегором Штрассером и генерал фон Шлейхером. Увы! Вождь коричневорубашечников явно недооценил своих злейших врагов в нацистской иерархии, и в первую очередь, конечно, самого деятельного и самого осведомленного из них – Германа Геринга…
118
В феврале 1933 года у Рёма хватило наглости предложить этот план на рассмотрение коллегам в правительстве, которые тут же его отвергли…
Оба эти человека были конечно же товарищами по борьбе: именно Рём, «король пулемета», вооружил в свое время первые отряды Геринга. Именно Рём добился единственного мало-мальски значительного успеха в сорвавшемся путче 1923 года. Именно Рём, едва ли не единственный из членов НСДАП, помогал многострадальному эмигранту Герингу, вернувшемуся в Мюнхен в 1927 году… Но мы уже отмечали, что признательность и национал-социализм – две вещи несовместимые. И не забыли, что по приказу фюрера Рём в 1930 году вновь занял пост начальника штаба штурмовых отрядов СА, получил должность, о которой мечтал честолюбивый и дородный депутат рейхстага. Этого вполне хватило для того, чтобы Рём стал смертельным врагом премьер-министра Пруссии и новоиспеченного генерала Германа Геринга. Следует, правда, отметить, что помощники Рёма питали к Герингу чуть ли не патологическую ненависть: не он ли обогатился быстрее и значительнее, чем они? Не он ли рассказал Гитлеру об их самых злостных правонарушениях? Не он ли с помощью гестапо расформировал их «дикие лагеря», ужаснейшие и зловещие места принудительного заключения, с точки зрения журналистов и иностранных дипломатов? Не он ли изуродовал или ликвидировал их самых неконтролируемых мастеров пыток? К несчастью для них, вожди СА не опасались телефонного прослушивания и часто в подпитии говорили по телефону много лишнего. А ведь их постоянно прослушивали служащие «Центра исследований Германа Геринга», ежедневно доставлявшие шефу доклады о ночных разговорах интересующих его людей… Таким образом, премьер-министр Пруссии во всех подробностях знал о политических планах вождей СА, а также об их отношении к нему: они говорили совершенно открыто о «борове Геринге» (а Эмму называли его «свиноматкой»), а в одном из разговоров с Рёмом Карл Эрнст даже пообещал «собственноручно срезать с его жирного тела куски мяса, уменьшив вес наполовину, после чего всадить ему в горло нож». О фон Бломберге, Гиммлере и Геббельсе он высказывался в том же духе, и Геринг собирал записи подобных разговоров с непередаваемым наслаждением…
Эту информацию хозяин «Центра исследований» доводил до сведения военного министра, Геббельса и Гиммлера, естественно не указывая при этом ее источника. В качестве главы СС новый руководитель гестапо Генрих Гиммлер находился в подчинении у начальника штаба СА Эрнста Рёма, и это его тяготило [119] . И Геринг предложил ему уникальную возможность избавиться от этой зависимости. Так два давних соперника заключили временный союз, желая убедить Гитлера избавиться от Рёма…
119
В то время личный состав СС насчитывал 60 000 человек, а под командой Рёма состояло около 2,5 миллиона штурмовиков.
Поначалу их затея казалась обреченной на провал, поскольку незадолго до этого Гитлер написал Эрнсту Рёму открытое письмо, наполненное самой искренней признательностью. Опубликованное 2 января 1934 года в газете «Фёлькишер беобахтер», вот как оно заканчивалось: «В конце первого года национал-социалистской революции я должен поблагодарить тебя, Эрнст Рём, за те неоценимые услуги, которые ты оказал нашему движению и немецкому народу. Ты должен знать, что я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность назвать такого человека, как ты, своим другом и соратником. В знак моей дружбы и благодарности, твой Адольф Гитлер». Так что, несмотря на его недисциплинированность, претензии на лидерство, странные связи, на педофильские дебоши его подручных и на многочисленные преступления подчиненных, «старый боец» [120] Эрнст Рём оставался фаворитом фюрера и одним из немногих соратников, к которым Гитлер обращался на «ты».
120
Со времен Мюнхенского путча.