Герман, или Божий человек
Шрифт:
Но вот мнение другого кинорежиссера, поставившего два фильма по сценариям отца Алексея Германа, – эти слова были сказаны Иосифом Хейфицем в середине 90-х: «Если все будет идти естественным путем, без социальных катаклизмов и армагеддонов, то будущая формация людей должна прежде всего понять, что такое Россия. Что значит эта держава в масштабах истории человечества. Что значит ее духовная энергетика, рождающая Пушкиных и Достоевских, Чеховых и Плисецких, Гаврилиных и Свиридовых. Что значит мощь народа, не побежденного никакими гитлерами и наполеонами. Понять, в чем суть народа, – это и есть национальная идея. Если будущие правители – на нынешних я не надеюсь – смогут для себя понять, что такое эта страна и что такое ее народ, то надежда есть».
И
Снова процитирую Сокурова:
«Власть не должна организовывать и цивилизовать. Цивилизовать может только искусство и культура, а власть должна создавать систему, которая способна обеспечить развитие экономики, во-вторых, и обеспечивать права отдельно взятой личности, которая живет среди десятков миллионов других людей, во-первых. И если мы на власть нагружаем еще эту функцию воспитания и образования, то это уже тоталитаризм, или нацистское государство».Ну, это уже явный перебор! Нельзя же воспитанием считать только хождение строем под грохот барабанов и отбывание трудовой повинности в концлагерях за колючей проволокой. Хорошие книги и фильмы, нормальное телевидение без назойливой рекламы, организация выставок картин великих художников, посещение театров и музеев – это и есть элементы воспитания, и тоталитаризм здесь явно ни при чем. А ведь исправить то, что наворотили в области культуры, под силу только государству, поскольку бизнесмен оценивает лишь финансовую выгоду.
Но вот и сам Сокуров высказывает схожее мнение:
«Важнейшей является задача формирования системы культуры и искусства. Если поднимать уровень культуры народа, тогда появится и другая армия, и другая внешняя политика, и другие заводы. Все будет другое, если народ будет цивилизованный, культурный, предсказуемый. И, если угодно, русская идея – это развитие культуры и образования в народе, очень часто диком, инерционном, нищем, разбросанном по огромной территории».Готов подписаться чуть ли не под каждым словом. Кстати, тут стоит привести и слова, сказанные Дмитрием Лихачевым в беседе с Алексеем Баталовым:
«Я общался с Дмитрием Лихачевым, когда его назначили председателем Российского фонда культуры. И он говорил, что надо спасать библиотеки, но, говоря библиотеки, делал ударение на букве «о».
– Зачем библиотеки спасать, когда люди перестали читать? – спросил я нахально.
Лихачев поворачивается и говорит:
– Однажды придет Ломоносов – а больше и не надо, – и нужно, чтобы, когда он пришел, книжка была на месте».Что ж, будем ждать прихода Ломоносова.
Глава 17. Друзья и враги
Коль скоро выше речь зашла о зависти и о лицемерии, самое время рассказать о друзьях и о врагах. Конечно, в жизни каждого человека бывают неприятности – какие-то обиды остаются в детстве, о чем-то просто неприятно вспоминать, но речь тут о другом. Реальные враги появляются лишь после того, как человек стал взрослым. У Алексея Германа со временем накопилось немалое количество явных и неявных недругов.
«Одних из тех, кто меня гнобил, я могу простить, других нет. С одними из близких мне когда-то людей я прервал отношения навеки, но это был третий случай предательства, поэтому я не выдержал. Когда начался успех и когда они все стали возвращаться, я помню, банкет был у нас в Доме кино. Я сказал: «Вы меня все предали, вы все исчезли из моего вида, перестали со мной здороваться, поэтому вот накрыт стол – жрите, а я с вами даже не сяду». Но потом все пошли со мной объясняться: «Ты нас не так понял…» Я выпил и всех простил. Но что касается этих злобных гонителей… Мы как-то сидели со Светланой и думали: вот кому из них мы желаем смерти, болезни тяжелой? Никому. Живите себе на здоровье, если живы. Никому, они были слуги этого режима, им за это платили деньги, ничего другого они не умели, а то, что они меня убивали,
Когда читаешь такое, закрадывается мысль: а были у Алексея Германа реальные друзья или ему это казалось? Ну как можно обойтись без друзей, особенно среди коллег, среди тех, с кем работаешь бок о бок? Не может так быть, что кругом одни лицемеры и предатели. Вот у Андрея Тарковского при его-то непростом характере было немало интересных друзей, достаточно вспомнить хотя бы об Андрее Кончаловском и Владимире Высоцком. Но что же такое было с Германом?
«Про меня вообще очень много врут. Я не люблю свой цех, не люблю собратьев-кинорежиссеров. Ушел из Союза кинематографистов – это тоже злит. Так и написал в заявлении: «Пошли вы в жопу!» Я люблю людей, не люблю союзы. Люблю Вадика Абдрашитова, Миндадзе, еще нескольких человек – с которыми, кстати, не общаюсь. Просто их уважаю».
«Люблю, но не общаюсь». Я бы сказал, что это похоже на диагноз – здесь налицо болезнь души. Трудно поверить, однако неужели это зависть?
«Умельцев снять очень быстро очень плохую картину у нас до хера. Говорухин снял свою картину… «Ружье», да? Он снял ее чуть ли не за месяц. За отпуск в Думе».
Тут речь о картине «Ворошиловский стрелок». Душевный фильм с прекрасными актерами, особенно хорош был Михаил Ульянов. Что Герману в этом фильме не понравилось? Единственное объяснение в том, что Алексею Юрьевичу не по душе, если кто-то из его коллег делает кино, которым многие люди восхищаются. Вот было «Место встречи изменить нельзя» того же Станислава Говорухина – так этот фильм до сих пор регулярно показывают по телевидению. А почему? Потому что всенародная любовь! И я пытаюсь понять: что больше всего неприятно Герману – успех другого режиссера или то, что народ наш настолько неразумен, не обладает должным вкусом и потому не способен оценить фильмы его самого, Алексея Германа?
Но вот вроде бы подсластил пилюлю Станиславу Говорухину:
«Как в фильме «Среди серых камней» играл Говорухин! Я всегда говорил ему, что режиссер он средний. Но в нем есть такая потрясающая мнимая значительность. Я как-то хотел, чтобы он у меня снимался, мы ходили с ним по базару, и он рассматривал помидоры, редьку – так это был Жан Габен просто».Ну кто же спорит, что Говорухин интересно смотрится в кино? И все же «мнимая значительность» – это что-то другое. Еще не хватало, чтобы я начал рассуждать про мнимую значительность Габена… Так ведь и о творчестве Тарковского можно сказать, что ложной многозначительности у него хватает. А в принципе, это очень непростой вопрос – каждый режиссер видит в своем фильме некое значение.
Надо только, чтобы и зритель это в фильме обнаружил.
Еще одна фамилия из тех, кого послали «в ж…» – кинорежиссер Владимир Наумов, которого представлять нет никакой необходимости. Достаточно вспомнить фильм «Бег» по пьесе Булгакова, который он поставил совместно с Александром Аловым. И вот что сказано было Германом о Наумове:
«Допустим, были Ильф и Петров – это было что-то единое. Оно распалось, но это не значит, что все писал Ильф – это неправда. Но перестал существовать этот писатель Ильф и Петров. Так же, как, на мой взгляд, в общем-то, перестал существовать кинорежиссер Алов и Наумов. То есть существует Наумов, и вполне достойно, но, так сказать, режиссер номер один не существует».Тут уж я не в силах промолчать, поскольку лучший фильм, созданный за последние тридцать лет в России, – это «Десять лет без права переписки», снятый Владимиром Наумовым. Аргументов приводить не стану, поскольку у каждого кинозрителя свой вкус, да и книга посвящена не Наумову, а Германам.
Но вот вам другой режиссер, близкий Герману по духу, – Александр Сокуров. Автору «Молоха», «Тельца» и «Фауста» были посвящены такие слова:
«Сокуров – замечательный режиссер! Я отношусь к нему с глубочайшим почтением и уважением. Мы с ним дружим… ну, так сказать, идейно, теоретически. Мне нравятся его фильмы о Ленине, о Гитлере, мне нравится его картина по Платонову – я от нее в восторге, по тем же братьям Стругацким».