Германская военная мысль

Залесский Константин Александрович

Наполеонскую кампанию 1812 г. можно сравнить с фридриховским вторжением 1744 г. в Богемию, когда он, не проиграв ни одного сражения, был изгнан из нее исключительно давлением на его сообщения, при чем он потерял весьма значительную часть своей армии. Он сам счел ошибочным подобную pointe [190] в неприятельскую страну, но в первую же зиму оказался в состоянии снова устроить армию и затем восстановил равновесие сражением под Гогенфридбергом. И так как Фридрих ограничивал свою pointe целями одного из походов стратегии измора, то и поражение его не было непоправимым; Наполеон же стремился к гораздо большему — к полной победе, и так как достичь ее ему не удалось, то и поражение его было много тяжелее. Ведь оно заключалось не только в потере армии, но в особенности в том, что оба его вынужденных союзника, Пруссия и Австрия, нашли теперь в себе мужество отречься от него.

190

В

данном случае надо разуметь — вклинение, или набег. — Прим. ред.

Таким образом, ошибка, приведшая Наполеона к гибели, состояла не в том, что он неверно оперировал стратегически, а в том, что он переоценил внутренние духовные силы своей империи, связывавшие французский народ в одно целое. Конечно, значительная часть французского народа относилась к нему с уважением и благодарностью или же была ослеплена и увлечена его славой, но у очень многих эти чувства были слабы или даже складывались противоположным образом. За него не желали сражаться, а насильно призванные — дезертировали. Хотя в 1813 г. ему вновь удалось сорганизовать огромную армию, но при трудностях осенней кампании она также развалилась в значительной степени не вследствие усилий неприятеля, а путем дезертирства. К нашему удивлению, мы не располагаем сведениями о том, куда делись дезертиры 1812 г. Надо полагать, что большая их часть возвратилась в Германию и Францию и вновь была призвана в 1813 г. [191] . Но так как по этому вопросу нет каких-либо данных, то нельзя учесть, каково было фактическое количество рекрутов, которое в эти годы Франция дала императору.

191

Мы видим косвенное подтверждение этой загадки Дельбрюка в том, что в сражении под Бауценом 20 % раненых французов имели ранения в палец, что являлось явным самострелом. — Прим. ред.

Кампания 1814 г., как показало более глубокое исследование [192] , всецело обусловлена политическими мотивами и лишь в том отношении представляет интерес для «истории военного искусства», что эти политические мотивы сумели укрыться под обликом правил старой стратегии. Одна партия, возглавляемая Меттернихом, стремилась прийти к соглашению с Наполеоном, а в случае неудачи этих переговоров желала восстановления Бурбонов; другая партия хотела свержения Наполеона, и император Александр I хотел посадить на его место Бернадота. Чтобы не сражаться за цели чуждой партии, австрийцы отказывались наступать и дали этой задержке, намеренно или ненамеренно, облик решения, стратегически мотивированного. Они ссылались на то, что Евгений и Мальборо, которые также были великими полководцами, никогда не развивали своих операций на Париж; прусский король не хотел продолжать преследование за Рейн, потому что Рейн представлял рубеж, а на рубеже надо сначала сосредоточиться; его генерал-адъютант, Кнезебек, хотел задержаться на Лангрском плоскогорье, потому что оно представляет водораздел Франции, а следовательно, отсюда можно господствовать над Францией [193] .

192

Мы думаем что Дельбрюк имеет в виду прекрасное исследование: Roloff G. Politik und Kriegf"uhrung wahrend des Feldzuges von 1814. Berlin. 1891. S. 92. — Прим. ред.

193

Многие военные историки принимали всерьез эти фиговые листики, маскировавшие политические устремления, и посвятили им блестящие филиппики. — Прим. ред.

Кампания 1815 г. также еще является ареной противоречий обоих методов стратегии. Веллингтон, который, конечно, был очень крупным генералом, жил все еще представлениями стратегии измора. В Бельгии обе союзные армии, соединившись, располагали бы почти двойным превосходством над Наполеоном (220 000, частью, правда, весьма посредственных войск против 128 000 превосходных войск); тем не менее император был очень близок к победе, потому что Веллингтон, вечно озабоченный обеспечением различных пунктов, не сосредоточил своевременно войска для сражения, опоздал поэтому к сражению при Линьи и даже 18 июня, в течение сражения при Ватерлоо, оставил целый корпус, 18 000 человек, в удалении 15 километров в сторону от поля сражения. Это выделение части сил справедливо сравнивают с образом действия Фридриха, который в момент сражения под Прагой оставил корпус Кейта стоять по другую сторону города. Но то, что в эпоху фридриховской стратегии если не рекомендовалось, то хотя бы казалось естественным, то в наполеоновские времена являлось тяжелой ошибкой. Эту ошибку исправил Гнейзенау, который, руководясь, напротив, исключительно мыслью о решительном сражении, пожертвовал прямыми сообщениями разбитой при Линьи армии с родиной и направил отступление на Вавр, ближе к англичанам, так что через день пруссаки смогли к ним подойти. Конечная победа настолько затмила ошибки Веллингтона,

что они остались мало замеченными. Однако в военной истории их надлежит резко подчеркнуть не за то, что они являлись ошибками, а как доказательство мощи и пагубности фальшивых теорий. Четырехдневную кампанию 1815 года можно рассматривать как взаимодействие двух противоположных методов стратегии, выраженных наиболее совершенным образом. Если эрцгерцог Карл спасовал перед Наполеоном, то это было лишь торжеством гения над пустой головой и слабым характером. Но если Веллингтон так грубо ошибался в намерениях Наполеона и предполагал, что последний хочет вынудить его маневром к отступлению, чтобы занять Брюссель, и поэтому не сосредоточил своевременно своих войск — то такая ошибка столь значительного человека и выдающегося военного, как Веллингтон, может быть объяснена, только если представить себе, что он находился в оковах взглядов устаревшей стратегии.

Если бы Веллингтон воевал только в Испании и закончил свою карьеру в 1814 г., то его нельзя было бы ни в чем ином упрекнуть, кроме того, что он не проходил через наиболее трудные испытания, и тогда можно было бы строить, основываясь на его характере, заключения о том, как он, вероятно, проявил бы себя. Но в 1815 году он был подвергнут такому испытанию и как тактик выдержал его блестяще, но как стратег — срезался. Он решил лишь оборонительную часть задачи и применил методы, заимствованные из войн в Испании, там, где они уже не являлись соответственными. Конечный полный успех был достигнут лишь благодаря тому, что блюхеровски-гнейзенауская стратегия столь блестяще дополнила веллингтоновскую в самом слабом ее месте.

АЛЬФРЕД ФОН ШЛИФФЕН

Будущий начальник германского Генерального штаба родился 28 февраля 1833 г. в Берлине в семье прусского аристократа генерал-лейтенанта графа Карла Йохана Лео фон Шлиффена. По семейной традиции ему была уготована военная карьера, и после окончания гражданского учебного заведения Шлиффен поступил в 1854 г. фенрихом в элитный 2-й гвардейский уланский полк. Уже 16 декабря 1854 г. он получил свое первое офицерское звание — второго лейтенанта. Довольно скоро у Шлиффена обнаружилась склонность в штабной работе, и в 1858 г. он был откомандирован для поступления в Объединенную военную школу, которая по праву считалась главной кузницей кадров для германской армии (позже она будет переименована в Королевскую прусскую Военную академию). Окончив общий курс, Шлиффен, как успевающий, был переведен на специальный, который и успешно завершил в 1861 г. 14 октября 1861 г. он был произведен в премьер-лейтенанты и отправлен в свою часть — это была обычная традиция для германской армии.

Отбыв положенный ценз, Шлиффен в 1863 г. был зачислен в «Обитель Богов» — прусский Генеральный штаб, а через три года — 12 июля 1866 г. — получил звание капитана Генштаба. Теперь ему предстояло получить непосредственно боевой опыт: Пруссия вступала в короткий период решающих военных столкновений. Теперь наступила очередь Австрии, сокрушить которую Берлину было жизненно необходимо, если он хотел стать столицей объединенной Германии. Во время австро-прусской войны 1866 г. Шлиффен был прикомандирован в качестве офицера Генштаба к штабу кавалерийского корпуса 1-й армии принца Фридриха Карла Прусского. В составе корпуса ему довелось принять участие в решившем исход войны сражении при Кёниггрэце (3 июля 1866 г.) — или Садовой, — когда была окончательно разгромлена австрийская армия.

Через четыре года Пруссия сделала последний шаг: ее армия, поддержанная войсками практически всех германских государств, вторглась во Францию. Во время этой франко-прусской войны 1870–1871 гг. Шлиффен служил в штабе великого герцога Фридриха Франца II Мекленбургского и 22 декабря 1870 г. за отличия был произведен в майоры. В качестве офицера Генштаба Шлиффен принял участие в многочисленных боях, в т. ч. в осаде Меца и Парижа, а также в операциях между Орлеаном и Лe-Мансом.

После окончания войны в штабной службе Шлиффена наступает перерыв: в германской армии перспективные штабисты должны были время от времени отправляться в войска, чтобы не терять связь с армией, — без этого дальнейший рост был невозможен. Шлиффен в 1876 г. принял командование 1-м гвардейским уланским полков, дислоцированным в любимой загородной резиденции Гогенцоллернов — городе Потсдаме. Теперь дальнейшему росту в чинах ничего не препятствовало, и 20 сентября 1876 г. он получил звание подполковника, а 16 сентября 1881 г. — полковника.

В 1884 г. Шлиффен был переведен в Большой Генштаб, где ему суждено было приобрести всемирную известность. Сначала он был назначен начальником отдела, а 4 декабря 1886 г. был произведен в генерал-майоры. В 1888 г. Шлиффен пошел на повышение и занял пост обер-квартирмейстера — по этой должности являлся ближайшим помощником, постоянным заместителем и наиболее вероятным преемником начальника Большого Генштаба графа Альфреда фон Вельдерзее. В соответствии со штатным расписанием Шлиффен 4 декабря 1888 г. получил очередное звание генерал-лейтенанта.

По должности обер-квартирмейстера Шлиффен получил доступ абсолютно ко всем делам Генштаба, и поэтому не было ничего удивительного, что 7 февраля 1891 г. он сменил Вальдерзее во главе Большого Генштаба. Эта должность считалась одной из самых высших в германской армии и чрезвычайно влиятельной. Было ясно, что новые отличия не заставят себя ждать, тем более что кайзер Вильгельм II очень много внимания уделял своей армии и планированию будущих военных операций. В 1892 г. граф фон Шлиффен был пожалован званием генерал-адъютанта кайзера, а 27 января 1893 г. был произведен в генералы кавалерии.