Германская военная мысль

Залесский Константин Александрович

Когда «отдельная группа» образуется, как это обычно бывает при крупном масштабе боя, из различных родов войск, или когда отдельные части, входящие в группу, могут собраться для объединенной совместной работы против данного боевого объекта лишь из различных исходных пунктов, тогда, сверх большого искусства войск в маневрировании, развертывание еще требует быстрого и верного глазомера старшего начальника; последний в таких случаях ответственен за выбор основной формы «общего развертывания».

Но в развернутой боевой группе само проведение боя падает уже исключительно на вышколенных на

учебном плацу и на местности младших начальников, самодеятельность которых, целесообразно ограниченная уставными нормами, на низшей инстанции командования — при вождении взвода — должна проявиться в целесообразном использовании и руководстве огнем.

22. Исход первого акта боя, состоящего из чередования ударов и оборонительных действий, ставит руководителя боя перед обусловливающим его дальнейшее управление боем ТРИНАДЦАТЫМ ВОПРОСОМ относительно того, продолжать или прервать бой.

Минуты, следующие непосредственно за разрешением боевого столкновения на каком-либо участке (имевшим место планомерно или случайно), являются, как показывает опыт, таким моментом, когда в частном случае очень часто утрачивается различие между «управлением боем» и «проведением боевых действий».

При этом «руководство боевыми действиями» часто оказывается перед необходимостью принимать самостоятельные боевые решения; «управление боем» чаще всего находит здесь повод для решений, вторгающихся в непосредственную сферу боевых действий.

Поэтому в такие моменты высший руководитель боя должен энергично стремиться к тому, чтобы возможно раньше ответить на тринадцатый вопрос, т. е. прежде чем его в этом опередит младшее командование.

Свободный выбор решения теперь естественно принадлежит лишь «командованию» (будь то высшему или низшему) той стороны, в пользу которой завершилось столкновение.

В такой обстановке могут появиться основания, чтобы:

при успешном наступлении удовлетвориться достигнутым и начать устраиваться на захваченном рубеже или же отойти;

при успешной обороне — или подготовиться к отражению нового нападения или же после разрешения задачи (например, после успешного контрудара) использовать приобретенную свободу действия для отхода.

Только такой перерыв боя, как известно, по своей природе всегда стремящегося к крайнему развитию, требует вмешательства воли свыше; однако проявления таковой, по обстоятельствам, можно ожидать и от «подготовленного в отношении тактики боя» руководителя боевых действий (занимающего штаб-офицерскую должность).

Но вопрос о продолжении боя — будь то в виде «распределения новых задач» с целью присоединить к первому удачному этапу боя такой же второй или в виде «введения в дело новых сил», особенно чтобы посредством их оспорить понесенную неудачу, всегда должен безусловно решать только высший в бою начальник, повторяя при этом исследование по девятому, десятому и одиннадцатому вопросам.

23. Но когда, в результате, вследствие физического разгрома последних сил или коренного изменения оценки обстановки одной из сторон, бой дошел до своего окончательного завершения, то перед командованием как победившей, так и побежденной стороны вырастает ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ВОПРОС относительно распоряжений, которые надлежит

отдать для

24. Лишь после того, как победоносный противник принял свое решение, может и побежденное командование со своей стороны выдвинуть перед отходящими назад частями ПЯТНАДЦАТЫЙ ВОПРОС, инициатива в котором принадлежит победителю: о завершении дневной работы.

Лишь после того, когда победитель, прекратив преследование, потянется к отдыху, может и побежденное командование принимать решение в том же направлении.

Наконец, перед обеими сторонами выдвигается еще ШЕСТНАДЦАТЫЙ ВОПРОС о необходимых мерах охранения.

О них мы скажем только, что они создают исходное положение, и размышления по принятию новых решений вновь должны начаться с первого вопроса.

25. Высокая ответственность, которую каждый начальник — как бы велик или мал ни был круг его деятельности вообще или в данном частном случае — должен нести как за успех его распоряжений, так и за понесенные жертвы в людях, вменяет ему в священную обязанность тщательное обдумывание своих действий.

Лишь на основе анализа операции [146] , проделанной в мозгу начальника в каждом частном случае, для которой данная комбинация вопросов предназначена образовывать лишь общий каркас, может и должно слагаться на войне волевое решение вождя — действовать так или иначе.

Это решение может найти настоящую силу для проведения в жизнь без оглядки лишь в логичном и зрелом размышлении; если его не увенчает успех, оно найдет себе и в верхах и низах моральное оправдание лишь при этой предпосылке.

146

С идеалистической точки зрения Шерффа, бой представляет не только материальную борьбу, но и духовный поединок между двумя вождями. Однако начальник должен быть хорошо забронирован от сомнений, о которых Шерфф говорит выше в параграфе шестом, особенно при этой предварительной «мозговой» операции, в которой, впрочем, крупное участие принимает характер и воля начальника. — Прим. ред.

Такая высокая ответственность вождя не снимает с начальников на низших должностях обязанности самодеятельно и самостоятельно вступить в дело, когда приказы и распоряжения высших инстанций отсутствуют или не дошли до них; точно так же и старший начальник, какую бы должность он ни занимал, не может считать, что с него снята личная ответственность, если он решение выпавшей на него в бою или сражении задачи передаст своим подчиненным, раздробив ее на самостоятельные и лишенные внутренней связи частичные задания, когда от него ожидается единство действия.