Героев выбирает небо...

Кравчик Макс

Мы пустились в путь. Глеб возглавил колону, Илья следовал за ним, а я был замыкающим. Всё правильно, дорогу я не знал, ехать на лошади у меня получалось с трудом, особенно когда аллюр нашей колоны сменился на рысь, я то и дело бился пятой точкой о седло, что причиняло мне сильные неудобства. Хотя неудобство — это мягко сказано, зад горел адским пламенем, только искр не хватало. Думать, что при этом испытывала бедная лошадь, мне не хотелось. Наверно она проклинала бестолкового всадника и молилась о скорейшем завершении прогулки.

К городу мы приблизились до наступления полудня, но солнце, с пристрастием маньяка, словно паяльной лампой, жгло все, что простиралось под его лучами. Я был мокрый от пота, моя кобылка тоже, и мне казалось, что все запахи, ощущаемые во время скачки, отдавали лошадиным потом. Представляю, как пахнет от меня.

Я, переключив своё внимание с дороги, от которой не отрывал глаз, на растекшийся огромной кляксой, прекраснейший вид. Передо мною открылась монументальная картина, огромного города, простирающего к линии горизонта, там, где

по моим предположениям, находилось море. По периметру город был обнесен высокой стеной, сказать, какой высоты он был, я затрудняюсь. Многие постройки и здания в городе на несколько этажей превышали высоту забора. Их очертания уже были хорошо видны на подъезде, где мы и находились. Орасмар. Обитель людей, которые, не обращая внимания на трудности и невзгоды, войны и болезни, жили обычной жизнью. Работали не покладая рук, любили не жалея эмоций, растили детей, творили. Жизнь в городе кипела. Из многочисленных дымоходов курились тоненькие струйки белого дыма, а на некоторых, более массивных зданиях, дымоходы были куда впечатлительнее и серьезней. И выбрасывали в небо более плотные, густые клубы черного, едкого дыма. Это наверно были фабрики или заводы. Подъезжая все ближе, уже угадывались очертания ворот, обрамленные исполинской аркой, с вышками по бокам. На этих вышках дежурили охранники из ополчения, с каким-то оружием. Если это были пулеметные расчеты, то это не могло бы не вызвать у меня уважение к серьезности укрепления. Город располагался по правую сторону от нас и в небольшой долине или низменности, топография не была моей наукой, так что не знаю. Это был реальный, по внешнему виду очень похожий на средневековые города, какими я их себе всегда и представлял или видел в исторических фильмах, великолепный по красоте и своей древней мощи, город.

На въезде, нас остановила стража для досмотра. Вежливым тоном, но командным, повелевающим голосом, старший из них по чину, какой, к сожалению, я не разобрал, не было у них, привычных мне, погон и лычек, попросил спешиться, что мы и сделали.

Документов как таковых, в этом мире не было. Христиан опознавали по нательному крестику, который носили все. У меня тоже, кстати, на груди висел крест из осины, на простой черной веревке. Поэтому проблем не возникнет, хотя наличие крестов тоже никто не проверял, просто люди привыкли не скрывать наличие нательного крестика и не прятали его под одеждой. Нельзя было сказать, что это служило именно пропуском в город. Ведь кто угодно мог его надеть, но было принято считать, что истинный слуга Таухида, не осквернит себя таким «позорным» символом, как распятие. Я на всякий случай последовал общему примеру и незаметным движением высвободил свой крестик поверх футболки. Со строгостью религии я еще не был знаком, так же, как и с ее формой. Было ли это православие или католицизм, а может, какое иное, мутировавшее ответвление вида прославления бога, я не понял еще. Но попадать в переделки или неприятные истории из-за своего невежества, я не собирался, поэтому копировал все, что делают мои спутники.

По дороге сюда Глеб мне заявил, что в городе нам придётся расстаться и попросил оказать ему небольшую услугу, а именно сопроводить Илью до дома его дядюшки, жившего в Орасмаре. Я не возражал. Мне необходимо было завести новые знакомства среди местных, чтобы было хотя бы у кого узнать необходимую информацию, для благополучного обустройства в городе. Так же Глеб рассказал мне, где я могу продать часть своего оружия, чтобы у меня были деньги на карманные расходы, еду и жилье. Дальше наши тропинки разойдутся, и никто никому ничего не будет должен. Свой долг, за спасенную жизнь, я Глебу выплатил. Оставалось только одно незаконченное совместное дело, которое Глеб предложил закончить сразу по приезду, так как в нём была необходимость участия всех троих из нас. Мы должны были явиться в военную комендатуру Орасмара, и доложить о случившемся на хуторе и на поляне, коменданту. Заодно показав на карте, где, что и в какой последовательности все произошло, и не забыть показать наброски Ильи, которые, по-моему, не профессиональному мнению, получились очень достоверными и четкими. Илья не возражал, он знал порядки в городе и тоже хотел поскорее все закончить, чтобы воссоединиться с семьей. На том и решили.

В город нас пропустили, особо даже не досматривая. Глеб вынул из своего рюкзака, какой-то документ в кожаном портмоне или что-то на подобие оного. Показал начальнику охраны, и тот бегло с ним ознакомившись, махнул своим, давая добро нашему проезду в город. Не забыл он порекомендовать, как можно быстрее явиться в комендатуру для регистрации. Въехав в город, я спросил у Глеба, что под собой подразумевает регистрация, на что он мне ответил, что это простая формальность. Комендант запишет наши данные, отметит: откуда мы прибыли с какой целью и как надолго и на этом всё. Я вопросительно посмотрел на Глеба, давая ему понять, что у меня могут возникнуть трудности с некоторой информацией о себе. На что он, кивнув, ответил, что мне не стоит беспокоиться. Глеб представит меня коменданту как своего подопечного помощника и что мы вдвоем прибыли из Лагана, только он по делу, а я на проживание, до востребования помощи с моей стороны. Я в очередной раз удивился, такой понятливости Глеба. Он ничего не уточнял у меня, не расспрашивал, не требовал объяснений — это было странно, но играло мне на руку, ведь я не готов был ответить, ни на один из его возможных вопросов. А может он по натуре своей был безразличным и нелюбопытным человеком? Может. Я уже начал верить в то, что в жизни может быть все.

Город

был очень шумный, много людей на улицах и улочках. Лошади как по одной, так и впряженные в телеги, то и дело сновали туда-сюда. Везде слышались их ржания, фырчанья, топот подкованных копыт. Воздух пах конским навозом и потом, да и вообще по насыщенности мог сравниться с запахами деревень или колхозов. Улицы распростирались как параллельно, так и перпендикулярно, и ютили на своих обочинах разнотипные по габаритам и по архитектуре дома. Дома при въезде были чаще одно и двух этажные, с маленькими окнами, похожими на бойницы, с деревянными ставнями и массивными деревянными же дверями. Здания каменные, кое-где даже кирпичные, из довольно габаритного желтого кирпича, похожего на ракушняк. В моём родном городе, в старину тоже было много домов именно из такого камня. Окружены дома дворами и мелкими постройками. Встречались также не редкие патрули, людей, облаченных в аналоги формы, но единого стандарта этой одежды, как я понял, нет. Вооружены они были тоже разнообразно, видел у некоторых даже сильно похожие автоматы на АКСУ. А так в основном ППШ да табельные пистолеты, в качестве которых как я понял, тоже единого стандарта нет. Мы двигались сначала прямо, затем перпендикулярно, затем поворачивали в каких-то переулках, вновь выезжали на широкие улицы. По мере углубления в город, дома росли ввысь, а не в ширину, дворы были все меньше, а к центру вообще исчезли, такая плотная застройка был в городе. Ехали долго, видимо расстояние до центра было не малое, хотя мы передвигались шагом, чтобы не мешать бегущим в разные стороны, по своим делам, людям. Наконец выехали на солидную по размерам площадь, с вкраплениями парка и даже с маленьким фонтанчиком. Прогулочным шагом, с приятным слуху, цоканьем копыт по мостовой, пересекли площадь, которая была отгорожена от остального города, полумесяцем из административных зданий. Одним из которых, была большая каменная церковь, напротив которой располагалось здание банка. Оба сооружения, словно соревновались друг с другом по внешнему убранству, оставляя для очевидцев загадку: какое же из них выглядит богаче. Подъехали к длинному одноэтажному зданию, отделанному снаружи каким-то белым материалом, похожим ни то на мел, ни то на штукатурку. Над главным входом был массивный навес, даже крыша. Была она выстроенная домиком и покрыта чем-то похожим на черепицу, только уж очень причудливой формы она была. И странно, но разных размеров черепки складывались в рисунок, отдаленно напоминающий витражный. Опиралась крыша на толстые колоны, самые обыкновенные без излишеств и помпезности.

Подошли ближе к коновязи, которая располагалась прямиком перед зданием, простираясь на половину его длины. За коновязью стояли кормушки с сеном и питьевые корыта. К ней уже были привязаны с десяток лошадей, и мы не долго думая, спешились и проделали с нашим транспортом тоже самое, одним словом — припарковали. Глеб оставил все свои вещи на лошади, ничего не взяв с собой, кроме той бумаги в кожаном портмоне. Я же не рискнул оставить рюкзак, хотя и понимал, что обворовывать лошадей, привязанных у административного здания, никто не станет, это глупо. Оставил только длинноствольное оружие. Глеб рассказал, что в этом помещения располагается администрация города и комендатура, куда нам собственно и надо.

Зашли в здание, и попали на проходную. Там сидел не молодой мужик, с густыми и длинными усищами, закрученными к верху. Не менее густые брови, скрывали усталые выцветшие карие глаза, которыми он посмотрел на нас из-подо лба, не выражая никаких эмоций. Он был седой, с коротко остриженным ежиком, в застиранном или заношенном кителе на желтых металлических пуговицах. Перед ним лежал большущий журнал, куда он и записывал посетителей.

— К кому пожаловали господа? — Спросил он нас, скорее подолгу службы, чем из личного интереса.

— В комендатуру. Комендант у себя? — кинул Глеб, глядя ему в глаза, почти не моргая.

— У себя. Где ж ему еще быть? С чем пришли? По делу или по личным вопросам?

— По делу и на регистрацию. — Продолжил отвечать на вопросы дежурного Глеб.

— На регистрацию это можно, даже так сказать, нужно. — Поднял он, указательный палец вверх, одобряя наши стремления.

— Проходите. По коридору налево, до конца и сразу направо, там еще одна проходная. Скажете, что к коменданту, дальше разберетесь.

— Разберёмся. — Подтвердил догадки вахтера, Глеб. — Не сомневайтесь. Мужичок хмыкнул в усы, качая головой, изображая, что-то вроде укора, типа: «Как же, разберутся они. Умные все, какие стали». Но Глеб не обратил на него никакого внимания, и после записи нас в журнал, он потопал к коменданту. Я с Ильей молча, последовали его примеру.

Подошли еще к одной проходной. Глеб поговорил еще с одним дежурным, уже более молодым, примерно моего возраста парнем, в такой же форме, как у старика, но заметно новее. Не забыл Глеб показать ему и бумагу, привезенную из Лагана. Тот покрутил ее в руках, особо не вчитываясь, кивнул и ушел доложить о нас коменданту. Затем вернулся, сказал, что можно проходить. Глеб повернулся к нам с Ильёй и сказал, что пойдет сам. Затем нас вызовут. Мы остались в коридоре ожидать, воспользовавшись вежливым предложением охранника, присесть на не очень удобные, деревянные табуреты. Глеб был у коменданта с полчаса, затем вышел, махнул нам рукой, чтобы мы заходили. Мы встали и направились к деревянной двери, на которой была резная, деревянная же табличка с надписью: «Комендант». Я зашел вторым, пропуская Илью вперед, немного смутившись, не зная, как себя принято здесь вести. Илья проскочил в кабинет и уселся на стулья, расположенные у боковой стены. Я вошел следом, но стал рядом с Глебом.