Герои чужой войны
Шрифт:
Густой бархат ночи прорезал далекий стон из неизвестно чьей глотки. Он рос, ширился, и достигнув холмов, раздробился на несколько звуковых дорожек, создав эффект близкого присутствия. Стон прекратился так же резко, как и возник. Потом повторился, но уже с каким-то диким похохатыванием.
— Сука, страшно-то как, — прошептал я, начиная дрожать. — Домой хочу, к Аньке под бочок. Пусть обнимет меня, приголубит. Что там за тварь бродит? Какой-нибудь чернобыльский мутант с горящими от злобы глазами… Скотина, Фарин, дрыхнет, даже не пошевелится!
Загудел
Фарин с подозрением смотрел на мою помятую физиономию, потом спросил:
— Ты что, всю ночь не спал, что ли?
Утренний туман обволакивал место нашей ночевки, оставляя на осыпающейся коре дерева влажные потеки. Густая сырость невыносимо пробирала до самых костей.
— Храпишь сильно, всех васпусов распугал, — попробовал пошутить я.
— Их распугаешь, — гном деловито собрался и первым начал движение на восток. — Тебе не кажется, Кос, что внизу болото? Пахнет какой-то гадостью, да и сыро кругом.
— Гиблая Топь? — предположил я, пристраиваясь следом за Фарином.
— Да рановато для нее, — как-то неуверенно произнес гном.
— Откуда ты можешь знать, рановато или уже нет? — я усмехнулся. — Вас же тойоны не допускают в свой лес, кроки не дают рисовать.
— Ты поговори ишшо, молодой, — беззлобно ответил Фарин, — сам-то, кстати, рисуешь?
— Не беспокойся, все задокументировано и запротоколировано, — похлопал я себя по груди. — Теперь меня обязательно нужно доставить за линию фронта живым и здоровым.
— Мудрено говоришь, — покрутил головой гном, — но обратно живым доставим, а вот насчет здоровья я сомневаюсь.
— Обнадежил ты меня, дружище, — весело ответил я.
Наш дальнейший путь проходил по странному лесу. Темный ельник, росший перед нами густой стеной, уступил место каким-то корявым деревьям, перекрученным неведомой силой в различные фигуры. Здесь встречались спиралевидные, свечеподобные, а то и похожие на лук великана стволы. Березы, тянущиеся к небу, внезапно изгибались к земле, образуя причудливые арки. Под ногами захлюпала мерзкая зеленая жижа. Мох, облепивший стволы сосен, забирался все выше и выше, и казалось, что перед нами застыли мохноногие великаны с растопыренными руками-ветками. Солнце едва пробивалось сквозь плотную завесу сероватого тумана с характерным привкусом болотной воды.
— Дьявольское семя, — прошептал Фарин, запнувшись о корень, умело скрывающийся под слоем мха. — Кажется, мы забрели в Топи.
— Ты же говорил, что еще рано, — я почесал заросшую щеку. Какая-то мошка умудрилась-таки тяпнуть.
— Говорил, но не был убежден, — гном осторожно сделал еще два шага и встал. — Надо бы шесты соорудить. А то уйдем под воду, и «мама» сказать не успеем.
— Предлагаю вернуться и пройти кромкой, забирая к югу, — сказал я в спину Фарину.
— Разумно. Мне что-то расхотелось ноги мочить.
Мы повернули обратно и через полчаса
— У тойонов есть собаки? — спросил я, чтобы не молчать и не слушать эту гнетущую тишину.
— А кто их знает? — пожал плечами гном. — Вчера мы не видели среди погони ни одной из них. Лесовики считают себя непревзойденными следопытами, и нюх у них получше, чем у всякой твари.
— Ты не слышал ночью стоны? Было похоже на большого зверя. Сначала стонал, потом стал хохотать.
— Точно? — Фарин повернулся ко мне с озабоченным лицом. — Откуда были крики?
— Не разобрал, — я пожал плечами и подкинул рюкзак на спине. Опять лямки поправлять надо. — В лесу разве поймешь, откуда крик идет?
— Это вампал, — убежденно сказал Фарин, заметно побледнев в лице, — точно он. Когда вампал преследует жертву, то издает звуки, похожие на стон.
— А если захохотал — поймал? Типа, баста, карапузики, кончились танцы! — поерничал я, но на душе было погано. В том направлении, откуда доносились противные и мерзкие звуки, ушли наши друзья.
Фарин тоже разделял мои опасения. Мерно шагая по упругому лиственному ковру, он долго молчал.
— Что за зверь такой? — поинтересовался я, хоть как бы развеять гнетущую тишину.
— Болотное чудище, похожее на волка, но обладающее нереальной силой и злобой. Про них много историй знают наши деды, потому что им приходилось часто сталкиваться с такой тварью. В Росении вампал не водится, а только здесь, в болотах.
— Они тоже пришли из чужого мира?
— Ага, ввалились непрошенными гостями, покрыли наших зверюшек, вот и получился вампал. Действует как тойон, одна манера, чтоб ему ежей наглотаться… мама!
Я налетел на внезапно остановившегося гнома, то есть на его рюкзак. Хотел его обматерить, чтобы соблюдал правила движения или габаритные огни включал.
— Кос! Не двигайся! — голос Фарина дрожал то ли от напряжения, то ли от страха. Гном испугался?
Я выглянул из-за плеча остолбеневшего Фарина, и мои ноги мгновенно налились чугунной тяжестью. Перед нами, метрах в пятнадцати прямо по курсу сидела огромная собака. Нет, это не было собакой. Тварь только была похожа на нее. Массивное тело опиралось на мощные лапы с устрашающими по остроте когтями, мохнатая грудина мерно вздымалась от дыхания зверюги. Приоткрытая пасть демонстрировала великолепные клыки, побуревшие от крови. Недавно жрала кого-то, не дай бог, конечно…Вытянутая морда, длинные острые уши, вставшие торчком. Глаз почти не видно из-за дурацкой пряди шерсти. Болонку видели или терьера? Ну вот, такая же хрень. Только вот эта хрень была не болонкой, а настоящей боевой машиной, способной сокрушить любого оппонента. Даже не глядя, только по запаху. Вон, как носом водит, принюхивается.