Герои
Шрифт:
Увы, опыт не подтвердил данный вывод.
— Внимание! Следить за лесом!
Линия деревьев, на некотором расстоянии к северу, казалась Ласмарку особенно мрачной и угрожающей. Ему не лень вообразить, сколько народу может скрываться под её сенью. Но с другой стороны, он думал так при виде любого леса, а лесов на Севере было просто немерено. Неясно, есть ли толк следить именно за этим. К тому же, отступать уже нельзя. Справа от них капитан Ворна гнал свою роту вперёд остального полка, как всегда отчаянно стремясь в бой, дабы вернуться домой с полной охапкой медалей и похваляться всю оставшуюся жизнь.
— Придурок Ворна хочет разбить всё наше построение, — прорычал сержант Лок.
— Капитан
Они подняли темп, выматываясь вконец. Один случайно зацепился сапогом и растянулся на ниве. Строй расползался с каждым шагом. Должно быть, уже одолели полпути между холмом и городом. Майор Пополь во главе, на коне, машет саблей и орёт неразличимые отсюда подбадривания.
— Сэр! — взревел Лок. — Сэр!
— Знаю, — еле выдохнул Ласмарк, даже стонать не осталось дыхания. — Не слышу ни слова из его… ох.
Он заметил, куда Лок лихорадочно тычет обнажённым мечом и на него накатила волна кошмарной, ледяной ошарашенности. Оказывается, между ожиданием худшего и его наступлением лежит целая пропасть. Из леса вырывались северяне и высыпали на пастбища, им наперерез. С этого угла так и не скажешь, сколько — понижающаяся земля изрезана канавами и межевыми кустарниками — но Ласмарк заледенел ещё больше, когда его глазам открылась ширина их фронта, отсверк металла, цветные точки, на месте раскрашенных щитов.
Ростодский полк проигрывал в численности. Пара рот до сих пор жизнерадостно следовала за Попелем в направлении Осрунга, туда, где ещё больше северян. Остальные остановились, заметив угрозу слева, и отчаянно старались выстроиться в боевой порядок. Ростодский полк безнадёжно проигрывал в численности, и оказался застигнут без поддержки, в открытом поле, с поломанным строем.
— Стой! — заорал он, оборачиваясь кругом, бросаясь в ячмень навстречу своим, и вскидывая руки. — Построиться! Лицом на север! — Наилучшее, что можно было сделать, не так ли? Что им ещё оставалось? — Его солдаты начали хаотично исполнять сущее издевательство над разворотом флангом. Иные собранно, другие в панике волочили ноги на свои места.
Ласмарк вынул меч. Он выбрал себе дешевый, в самом деле, старинный, с дребезжащей рукоятью. Заплатил за него меньше, чем за форменную шляпу. Теперь это решение казалось дурацким. Но ведь все мечи выглядят практически одинаково, а майор Пополь очень придирчив к парадным выходам своих офицеров. Сейчас они, какая жалость, не на параде. Ласмарк бросил взгляд за плечо и осознал, что так сильно закусил губу, что почуял вкус крови. Северяне стремительно приближались. — Лучники, готовьте луки, копейщики, за…
Слова застряли в горле. Ещё дальше влево от них, из-за деревни показалась конница. Громадное соединение неслось им во фланг, копыта выколачивали пыль сплошной завесой. Он услышал сдавленные возгласы смятения, и почувствовал, как его озабоченность и решимость сменяются ужасом.
— Держать строй! — выкрикнул он, но голос задрожал и сорвался. Когда он обернулся, многие его люди уже бежали. Пусть даже и бежать-то было уже некуда. Пусть даже в бегстве их шансы ещё хуже, чем при сопротивлении. Бесстрастная оценка вероятности занимала их умы явно не в первую очередь. Он увидел, как остальные роты распадаются, разбегаются врассыпную. Он заметил краем глаза, как майор Пополь, качаясь в седле, несётся к реке полным галопом, больше не интересуясь происходящим. Возможно, будь у капитанов кони, Ласмарк был бы с ним. Но капитанам кони не положены. Не в Ростодском полку. И то, правда — надо было вступать в полк, где капитаны на конях, но он бы ни за что
Северяне уже ужасающе близко, прорываются сквозь крайнюю живую изгородь. Он различал лица в их рядах. Рычащие, визжащие, усмехающиеся хари. Будто звери, высоко размахивая оружием, несутся сквозь ячмень. Ласмарк, не думая, отступил на пару шагов назад. Сержант Лок встал рядом, стиснув челюсти.
— Жопа, сэр, — сказал он.
У Ласмарка получилось только сглотнуть и собраться, пока его люди тут и там бросали оружие. Пока его люди поворачивались и бежали к реке или к холму, слишком далеко. Гораздо дальше, чем слишком далеко. Пока наскоро собранные шеренги их роты и роты рядом растворялись, оставляя лишь несколько кучек наиболее упёртых, либо наиболее ошеломлённых — грудью встречать северян. Теперь он способен различить, сколько тех. Их сотни. А за сотнями ещё сотни. Запущенное копьё, глухо ударив, пронзило стоящего рядом бойца, и тот с воплем упал. Мгновение Ласмарк на него таращился. Стелт. Был пекарем.
Он поднял глаза на вал завывающих, улюлюкающих северян и раскрыл рот. О вещах такого рода ты, естественно, слышал, но самодовольно решил, что с тобой этого не случится. С чего-то взял, что чем-то ценнее других. Он ничего не успел, ничего из того, что сам себе пообещал сделать до тридцати лет. Захотелось бросить меч и присесть. На глаза попалось кольцо, и он поднял руку рассмотреть его. На камне выгравировано лицо Эмлин. Судя по всему, не похоже, что он к ней вернётся. Наверное, в конце концов, она выйдет за своего дальнего родственника. Прискорбное дело, выходить за родственников.
Сержант Лок ринулся вперёд. Напрасная храбрость — срубил щепку с края щита. На щите нарисован мост. Он рубанул снова — как раз когда другой северянин поравнялся с ним на скаку и ударил его топором. Сержанта повело в сторону, затем в другую — от меча прочертившего длинную царапину на шлеме и глубоко врезавшегося в лицо. Он закружился, подняв руки, словно танцор, затем наткнулся на несущихся конников, и исчез в ячменных колосьях.
Ласмарк прыгнул на щит с мостом, по странной причине вообще не замечая человека за ним. Наверно, желал притвориться, что за ним вообще никого нет. Его учитель меча был бы вне себя. Перед тем как капитан оказался рядом, на его нагрудник наткнулось копьё, останавливая и едва не сбивая с ног. Наконечник проехался и ушёл мимо, и он замахнулся на нанёсшего удар человека, уродливого малого со скверно сломанным носом. Меч расколол ему башку и мозги вылетели наружу. Это оказалось на удивление легко. Мечи-то оказывается тяжёлые и острые, даже те, что подешевле.
Был надтреснутый звук, и всё перевернулось, грязь припечатала, а ячмень оплёл его. В одном глазу темнота. Был звон, отупляюще громкий, как если б его голова стала языком великого колокола. Он попытался подняться, но мир кружился. Ничего из того, что пообещал сделать до тридцати. Ах да. Кроме службы в армии.
Южанин пытался оттолкнуться и встать, и Чуткодрём врезал ему палицей по затылку, захерачив шлем внутрь черепа. Лишь немножко дёрнулся сапог и готово.
— Прелестно. — Остальные союзные либо полностью окружены и быстро сходят на нет, либо рассеялись стайкой скворцов, в точности, как говорил Золотой, и будет. Чуткодрём встал на колени, сунул палицу под мышку и принялся скручивать с пальца южанина изящное колечко. Пара других ребят добывали собственные трофеи, ещё один орал, размазывая кровь по лицу. Однако, знаешь ли, это всё ж таки битва. Если бы каждый выходил из неё с улыбкой, то какой в ней смысл? Дальше к югу всадники Золотого зачищали территорию, загоняя драпающих южан в реку.