Герои
Шрифт:
Байяз поднял брови.
— Неисправность.
Слуга стёр с пальцев чёрную копоть.
— Путь прогресса всё время извилист.
Металлические осколки разлетелись во всех направлениях. Особенно здоровый швырнуло прямо в скопление рабочих, принеся кому-то смерть, а остальным — кровавые брызги. Другие частицы слегка проредили остолбенелую толпу, либо, как кегли, смахнули стражников. Огромное дымное облако колонной поднималось с того места, где была одна из труб. Оттуда брёл перемазанный кровью и сажей механик, брёл нетвёрдо, наискосок, его волосы горели. Вскоре он упал —
— Всё время, — Байяз печально опускался в раскладное кресло, — извилист.
Некоторые сидели и моргали. Иные вопили. Но большинство засуетилось, рвалось помочь множеству раненых. Горст прикинул, должен ли он делать то же самое. Но что полезного я умею? Поднять настроение доброй шуткой? Слыхали про здоровенного дурня с мудацким голосочком, чья жизнь рухнула в Сипани?
Денка с Сауризином двинулись навстречу, их чёрные мантии присыпала зола.
— А вот и кающиеся грешники, — бормотнул Байязов слуга. — С вашего позволения, мне надо уделить внимание нашим делам на том берегу. У меня такое чувство, что там подсуетились апостолы нашего милого Пророка.
— Значит, надо суетиться и нам. — Маг небрежным мановением отпустил слугу. — Есть вещи поважнее моего чая.
— Таковых очень немного. — Слуга одарил Горста изящной улыбкой и скользнул прочь. — Воистину, как гласят Кантийские скрижали, не знает отдыха праведный…
— Лорд Байяз, э-э… — Денка исподлобья посмотрел на Сауризина, который при этом начал неистово ёрзать. — С сожалением сообщаю вам, что… одно из устройств, взорвано.
Маг позволил им немного помолчать пока где-то вне поля зрения, словно кипящий чайник, пронзительно гудел женский голос.
— По-вашему, я не заметил?
— Другое сорвано с опоры в ходе последнего разряживания, и, боюсь, переустановка займёт значительное время.
— У третьего, — юлил Денка, — обнаружена небольшая трещинка, требующая пристального изучения. Я… — его лицо сломалось, как если бы он ужаснулся, что в него собираются всадить меч, — крайне не хотел бы рисковать, заряжая его снова.
— Не хотели бы? — Неудовольство Байяза давило тяжким грузом. Даже стоящий в стороне Горст почувствовал мощную тягу встать на колени.
— Дефект отливки металла, — сумел выдохнуть Сауризин, награждая коллегу ядовитым взглядом.
— Мои сплавы совершенны, — бренчал Денка, — неравномерный состав взрывчатых порошков, вот что следует…
— Винить? — Голос мага был едва ли не настолько же устрашающ, как отгремевший взрыв. — Поверьте, джентльмены, после битвы всегда остаётся множество виноватых. Даже на победившей стороне. — Старички явно униженно пали духом. И тут Байяз махнул рукой и угроза миновала. — Ладно, бывает. В целом это был… крайне интересный показ.
— Что вы, лорд Байяз, вы так добры…
Их подобострастный лепет стихал, пока Горст пробирался туда, где несколькими минутами ранее стоял стражник. Тот лежал в высокой траве, широко разняв руки, в его шлем врезался зазубренный кусок гнутого металла. Один глаз, всё ещё видимый сквозь изломанное забрало, таращился в небо в последнем мгновении чрезвычайного удивления. Воистину,
— Как следует их назвать? Это орудия, извергающие огонь, значит… огненные орудия? Нет, глупо. Трубы смерти? Ведь названия очень важны, а я никогда не умел с ними ладить. У вас, у обоих, нет мыслей?
— Мне понравилось «трубы смерти»… — пробубнил Денка.
Байяз не слушал.
— Полагаю, кто-нибудь в своё время придумает что-нибудь подходящее. Что-нибудь простое. У меня такое чувство, что мы ещё вдоволь насмотримся на такие устройства…
Разумное обсуждение
Насколько мог судить Ручей, дела пошли вразнос.
У Союза на южном берегу реки двойной ряд лучников. Присели за оградой и заряжают свои проклятые мелкие самострелы. Резко вскакивают, все как один, и выпускают трескучий град болтов в северную оконечность моста. Там за утыканной стрелами щитовой стеной сгорбились карлы, позади, бестолково запутав копья, к ним плотно прижимаются трэли. Пару визжащих воинов, тоже утыканных стрелами, вытаскивали из рядов, не прибавляя сражавшимся храбрости. И, заодно, храбрости Ручью. Тому, что от неё осталось.
С каждым выдохом он, почти что вслух, проговаривал слова. Пора бежать. Куча тех, кто уже. Матёрые дядьки, с именами и прочим, спасались, убегая из боя на том берегу. Какого чёрта сидят Ручей и другие? С хера ль их колышет, удержит ли Коль Долгорукий какой-то город или сохранит ли Чёрный Доу на плечах старую Бетодову цепь?
К югу от реки бой окончен. Союз вломился в последние дома и перерезал защитников, либо начисто сжёг их, с тем же итогом — по воде ещё тянулся дым. Вот теперь они готовы взяться за мост, с той стороны подходил слитный клин солдат. Ручей никогда не видел настолько тяжело бронированных воинов, закованных с ног до головы в металл так, что они казались скорее выкованными у горнила, нежели рождёнными. Он подумал о кособоком оружии своей еле шевелящейся команды. Тупые ножи и гнутые копья. Всё равно, что пытаться булавкой сразить быка.
Новый шквал маленьких стрелок с присвистом прилетел из-за водной преграды и большой, могучий трэль подпрыгнул, пронзительно вопя, сметая с пути соратников, а затем рухнул с моста прямо в воду. Там, где прошёлся он, щитовая стена провисла, задний ряд растянулся порознь, открывая прорехи. Никому из них не охота тупо сидеть на корточках и быть нашпигованными, а встречать грудью бронированных нелюдей хотелось ещё меньше. Может Чёрному Доу и по душе запах палёных дезертиров, но Чёрный Доу отсюда далече. А Союз страшно близко, и упрямо старается сблизиться ещё теснее. Ручей почти глазами видел, как защитников покидают кости, когда те опасливо попятились, сразу все вместе — щиты расцепляются, копья вразнобой.