Героин
Шрифт:
— Если вы так хотите…
— Сереженька, я хочу перейти прямо к делу. Ваша должность — инструктор рукопашного боя спецназа. Официально она называется по-другому, но, по сути, я прав. У меня к вам вопрос — сможете ли вы собрать группу людей, которая сможет раздавить бригаду рэкетиров в одном из районов нашего города и занять их место?
— Смогу.
— Сколько времени это у вас займет?
— Один вечер.
— Однако. Что вам для этого нужно?
— Первое — ясная постановка боевой задачи. Деньги?
— Вовсе нет. Самоцель — отправка членов бригады рэкетиров возглавляемой господином Свастикой в тюрьму. Во главе с господином
— Понятно. Как я понимаю, нас будут финансировать? Люди бесплатно работать не будут.
— Люди будут работать за хорошие деньги. Эти деньги получите вы, и будете распределять их по своему усмотрению.
— Передо мной стоит задача посадить бригаду Свастики. У меня будет непосредственный выход на милицию или через вас, господин Аптекарь?
— Зачем же нам разводить бюрократию? — вмешался в беседу пожилой следователь, — вы, Сергей… Простите, отчество запамятовал?
— Васильевич. — Так вот, Сергей Васильевич, я никоим образом не собираюсь вмешиваться в вашу работу под руководством господина Аптекаря. Повторяю, никоим образом. Но если по ходу дела возникнут вопросы непосредственно связанные с деятельностью правоохранительных органов, то вы не стесняйтесь, звоните вот по этому телефончику.
— А вы к этим органам имеете какое-то отношение?
— Когда достают удостоверения, музы замолкают, — сказал пожилой следователь, показывая Гришину удостоверение.
— Ничего себе, товарищ…
— Называйте меня просто «пожилой следователь». Кстати, Аптекарь говорил мне, что товарищи по оружию за глаза называют вас «Шпала». Это правда?
— Да, в Чечне это было даже моим позывным.
— Значит, в Скове вы будете «Шпалой» по жизни.
— Здравствуй, Золушка. Это сколько же лет прошло?
— Ушла я в детскую зону, мне семнадцати не было, а вышла три года назад — было двадцать девять. Вот и считай.
— Да, годы летят. Ты хоть к нему на могилу хоть ходила?
— Нет. Не помню я уже его, если честно. Ничего не помню, что до лагеря было.
— Про лагерь не спрашиваю. А что было после лагеря?
— На воле я себе неуверенно чувствую, понятия ухватить не могу. Помню, на работу вышла, на ткацкую фабрику. Там одна сказала мне, что я… Не важно, что сказала. Я ее за палец взяла. Просто объясниться хотела. А вдруг вижу, не слышит она меня, дрожит вся, глаза круглые, губы трясутся. А я же только предупредить хотела, по-хорошему. Через полчаса ко мне один из начальства подходит, в очках. Голова на тонкой шее болтается. «Я женщин не бью, говорит». Я даже не сразу поняла, что он меня имеет в виду, привыкла, что я дядя Вася. Я сейчас Оленьку везу делать рентген, говорит. Если у нее что-то с пальцем, мы пишем заявление в милицию. Так и знайте. Я прямо оторопела. Я и не собиралась ломать ей палец, просто обозначила, чтобы разговор начать. Ну, сделали они рентген, ничего там, конечно, не было. Я же свою силу соизмеряю. Да и не за что ей было палец ломать. А остальные потом подошли ко мне и говорят, мол, мы входим в твое положение, но ты и нас пойми. Мы с тобой работать не хотим. Мы тебе денег собрали, уходи отсюда. Не уйдешь по-хорошему, уйдешь по-плохому. Плюнула я на них, пошла к Олигарху. Уже два с половиной года при нем. Последнее время роботов сопровождала, на которых героин ехал. Не для протокола говорю,
— Не первый день погоны ношу, как не понять.
— Работенка, вроде, не пыльная, но на воле я все равно чувствую себя не в своей тарелке. В зоне я уважаемый человек была, дядей Васей величали, а на воле я не пришей п…е рукав. Да и мать нудится все время: «Внука хочу, внука хочу». Единственная я у нее, а она у меня уже старая. Завела я себе одного кобелька пушистого, все деньги на него тратила, а он меня в больнице и не навестил ни разу. Ну и черт с ним, одно приятно воспоминание от него осталось, это как я ему, однажды, по пьяному делу, ключицу сломала. Забеременела я от него, спасибо. Больше он мне не нужен.
— Врач сказал, тебя завтра выписывают, что делать будешь?
— И не знаю даже. С одной стороны кроме как к Олигарху мне и идти не куда. А с другой стороны он ко мне интереса не проявляет. Засветилась ты, говорит. Пересиди, может, тебе что-то другое подберу. А как я могу пересидеть? На что жить буду? Да и кто меня на работу возьмет, все из себя такую блатную и беременную. Сам знаешь, как с работой в Скове хорошо. Да и голова у меня все время болит, просто раскалывается. Какая из меня теперь работница.
— Работница, Золушка, из тебя отличная может получиться, и работа у меня для тебя есть.
— Я работы не боюсь, только учти, пожилой следователь. Ты, говорят, при больших чинах, но на твою защиту я не надеюсь. Мне ребенка родить надо, не могу я сейчас рисковать в зону пойти.
— Да за кого ты меня держишь, Золушка? Ты что думаешь, я тебе криминал предложить хочу?
— А на кой черт я тебе тогда нужна?
— Ты понимаешь, мадонна ты моя лагерная, нужен мне твой накопленный по крупицам жизненный опыт и силушка твоя былинная. Завел я себе на старости лет мягкую игрушку по имени Тамара. И строю я для нее, и для себя конечно, скромный шалашик в три этажа с пристанью на острове.
— В родном рыболовецком колхозе «Вобла Ильича»? Ты же родом оттуда, если я не путаю.
— Не путаешь. Ну, так вот. Шалашик строиться только начал. А пока я домик соседний рядом со стройкой снял и мягкую игрушку свою собираюсь туда поселить. Но она у меня совсем беспомощная, по-русски говорить не умеет, снега никогда не видела.
— Господи, ты что, из Африки негритянку выписал? А это правда, что у негритянок губы одинаковы по размеру, что там, что там?
— Ну, это ты чересчур, хотя мысль сама по себе богатая, выяснить надо обязательно. Я тебя в том доме хочу поселить. Остров все-таки. Зима скоро. Присмотришь за ней, русскому языку поучишь. Она хоть и не негритянка, но по-русски не говорит. Защитишь ее, если надо, от плохих людей, хотя они до острова вряд ли доберутся. Обложено там плотно со всех сторон. Разве что я иногда приеду. Тогда мы с тобой спокойно побеседуем о знакомом нашем общем, господине Олигархе.
— А какой мне интерес о нем с тобой разговаривать?
— Есть у нас с тобой интерес общий, Золушка ты моя, сорок третий размер валенок. Олигарх мне служебное расследование устроил, чуть я на старости лет в милицейскую зону не угодил. А тебя он не отдел отстранил. Засветилась ты во всей красе. Сейчас вокруг девушки той, на которой героин ехал, много пыли поднялось. Всех кто с ней связан был каким-то боком Олигарх убрать просто обязан, что бы следы к нему самому не привели. В нашей конторе та девица, признательные показания дает. И ты в этом списке первая, она тебя видела.