Героинщики
Шрифт:
Билли закончил, застегнул ширинку и вернулся к барной стойке. Он спокойно улыбнулся хозяину:
– Дико, а ты не подумал о том, что этот старый мудак, которого ты выгнал отсюда, ушел и не заплатил за выпивку? Кажется, он просто тебя наебал. Он сидит сейчас у твоих пивных цистерн.
Диксон разволновался.
– Как? Что? Где он?
– яростно взревел он.
– Ну я ему покажу! Мне похуй, куда он пошел, я найду этого мудака!
С этими словами он бежит на улицу, во двор. Билли шагает за ним. Диксон бегает по маленькому асфальтовому четырехугольнику и огорченно озирается по сторонам.
– И где этот мудак?
– Его здесь нет, - тихо отвечает Билли.
– Но его сын здесь.
– О-о-о ...
– У Диксона челюсть отпадает, когда он слышит слова Билли.
– Я же не знал, что это был твой отец, Билли, случилась страшная ошибка ...
– Это ты правильно понял, - холодно сообщает Билли Рентон, ударяя Диксона ногой прямо по яйцам, и наблюдает за тем, как тот со стоном оседает на холодную землю, весь красный от боли.
Вторым ударом Билли подчистую выбивает Диксону два передних зуба и хорошо задевает остальных.
Ленни с Пизбо тоже выходят на улицу, быстро оценивают ситуацию и тоже добавляют впечатлений своими тяжелыми бутсами поверженному врагу в знак солидарности со своим другом. И тут в игру вступает Крис Монкур, его губы растягиваются в довольной улыбке. Алек Нокс, пьяница-завсегдатай этого бара, которого Диксон не раз выставлял, тоже охотно участвует в этой специальной операции, добавляя еще несколько ударов по голове неживого тела хозяина бара.
Пизбо быстро шагает к барной стойке, кивает Гранти, отталкивает перепуганную барменшу и открывает кассу. Выгребает из нее все банкноты и даже монеты, в то время как Лэнни хватает бутылку виски с полки и швыряет ее в телевизор. Три старших парня, которые играют в домино неподалеку от теперь разбитого экрана, испуганно оглядываются и снова возвращаются к своей игре. Гранти вознаграждает их взглядом, полным упрека. Вражеская сторона быстро убирается восвояси, дав инструкции персоналу о том, что они должны рассказать полиции. Они договорились на том, что трое джамбо из Драйло нанесли ущерб пабу и его хозяину.
Мусоропровод
Утренний свет совсем не красит эту комнату, потому что здесь воняет, как от рестлерской подмышки. Эти мудаки просто кидают мусор в угол, у нас есть небольшой пластиковый контейнер, которого уже не видно из-под кучи дерьма, и сейчас речь идет о выносливости - надо определить того, кто не выдержит первым и уберется. Особенно это касается ебаных бутылок из-под пива.
Звонит телефон. Я отвечаю.
– А можно Саймона?
– наверняка какая-то роскошная телочка.
– Его нет сейчас. Что ему передать?
– Скажите ему, что Эмили Джонсон со станции «Южный Кен» хочет с ним встретиться, - просит она и оставляет мне номер, который я записываю в блокнотик, лежащий у аппарата.
Я иду на кухню и понимаю, что не могу больше этого терпеть. достаю пару огромных пакетов для мусора и начинаю набивать их хламом, который валяется по всей нашей квартире.
– Уже получил чек от Хакни, Никси?
– спрашивает Рентс, мудак ебаный, который ходит по квартире в одном белье и футболке,
– Нет, пожалуй, еще не дошел, - отвечаю я и иду к мусоропроводу, потому что эти мудаки точно не оторвут задницы от дивана или матраса. Они все время под кайфом; ебаные отбросы считают, что когда героин курить, то это не считается, а нам уже в понедельник на работу выходить. Нас записали на один рейс с тем мудаком Мерриотом. Поэтому если они обосрутся ...
– Кто звонил?
– Очередная телка, искала Кайфолома, мог бы и не спрашивать, - отвечаю я, выходя в коридор.
Здесь довольно прохладно, но я чувствую в воздухе запах весны.
Вдруг я слышу громкое сопение, и когда поднимаюсь по лестнице этажом выше, то вижу, что соседский пацан несет в руках щенка, черную крошку, и запихивает его в ебаный мусоропровод! Маленький, милый детеныш!
– Эй! Сука, оставь его!
Я бегу к нему, но мои ноги запутываются в пакетах с мусором, я слышу, как он открывает дверцу, и щенок исчезает в трубе, как кролик в шляпе фокусника. Я слышу, как он летит вниз и кричит.
– Мудак, блядь, малый!
– возвращаюсь я к малому подонку, еле держу себя в руках.
– Мама сказала, чтобы я от него избавился, - равнодушно отвечает он.
– Отнеси его обратно в зоомагазин, маленький говнюк!
– Он уже закрылся. Мама сказала, если я вернусь с ним домой, она меня убьет!
– Тупень, бля ...
– я прыгаю в лифт вместе с пакетами, потому что не могу бросить их в мусоропровод прямо на бедную животное.
Я выбегаю на первом этаже возле комнаты, где собирается мусор. Она закрыта, я вижу, что мусор не вывозили с самого понедельника. Господи, выжил ли он после падения? Впрочем, здесь должно быть мягко. Надо проверить. Я оставляю пакеты у дверей. А здесь холодно, мне трудно сосредоточиться, и я возвращаюсь к летнице. Блядь! Я вижу, как из лифта выходит она. Одна. На ней голубой жакет. Сигарета в руке. Марша.
Она выглядит уставшей. Ее глаза опухшие и красные.
– Марша! Стой! Подожди.
– Чего тебе надо от меня?
– спрашивает она и смотрит на меня, как на дерьмо.
Я не могу от нее взгляда оторвать.
– Я хочу поговорить с тобой. О ... ребенке.
Она резко поворачивается ко мне и заглядывает мне прямо в глаза.
– Нет никакого ребенка, понятно? У меня уже достаточно детей, - отвечает она и поправляет на себе желтую футболку.
– Что ты говоришь? Что ты сделала?
Она широко улыбается и говорит:
– Избавилась, разве непонятно?
– Что-что ты сделала?
– Моя мама сказала, что я совсем еще ребенок, чтобы иметь столько детей.
– Как-то поздно она спохватилась.
– Тебе надо знать только то, что ребенка больше нет.
– Как это? Что ты имеешь в виду?
– Не хочу тебя больше видеть никогда.
– вдруг она начинает кричать на мне: - Сгинь с глаз!
– Но нам надо было все обсудить ... Мы были ...
– Чем мы были? О чем поговорить?
– спрашивает она так, что ее, пожалуй, слышит весь Лондон.
– Мы встречались, потом я тебя бросила. Я была беременна, теперь - нет.