Героинщики
Шрифт:
– Конечно, в любой организации есть свои недостатки. Но разве нельзя использовать групповую терапию для того, чтобы создавать для всего окружения хороший, позитивный настрой?
– Ожидали, что мы будем трезвыми? Благоразумными?
– заливаюсь смехом я.
– Да, здесь все именно этого и хотят.
– Но ты хочешь очиститься?
После этого вопрос повисает тяжелая тишина, и мы все смотрим друг на друга.
Между нами существует соглашение о Великой Лжи. Существует она только на словах. Великая Ложь дала нам затеять всю эту
– Мне похуй на окружающих, потому что если каждый из нас очистится, нас всех вместе охватит чувство вины и сожаления. А оно этого не стоит.
– Он прав, - поддерживаю его я, снова ввязываясь в разговор и ненавижу себя за это.
Но я сказал это совершенно искренне, понимая, что Джонни тоже говорит от самого сердца. Какой страшный груз он понесет на себе через всю жизнь? Здесь надо или учиться быть лучшим и как-то примириться с тем, что ты натворил, или просто забить на все и вся.
– Ну ... Наверное, да, - говорит Том, - но помни, что наш проект носит экспериментальный характер. И если вам он не поможет, его закроют.
Кайфолом яростно таращится на Тома, его уже изрядно задолбали наши философские разговоры.
– Да объединим усилия, чтобы спасти проект! Большей хуйни я во всей жизни не слышал.
Но Тома это совсем не обеспокоило.
– Ты знаешь, какая альтернатива тебя ждет ... Саймон. Каждый из присутствующих , по сути, или де-факто, отбывает здесь условное наказание.
Мы сразу приходим в себя. Да, конечно, все эти разговоры сильно раздражают, но это - значительно лучше, чем быть гомосеком в тюрьме. Все, что я помню из той странной похмельной ночи в камере, так это то, что я задыхался в той неволе. Я поклялся тогда и клянусь сейчас: я никогда не попаду в тюрьму из-за наркоты! Подпишусь под любым дерьмовым реабилитационным предложением от системы, только бы никогда больше не попасть за решетку.
Том поворачивается к Скрилу.
– Мартин ...
– Зови меня Скрилом.
– Простите, Скрил. Чего ты ожидаешь по выходу из этой группы?
– Просто хочу прекратить употреблять, хочу, чтобы моя жизнь изменилась в лучшую сторону, - врет тот.
Том медленно кивает, задержав на нем изучающий взгляд, а затем смотрит снова на Джонни.
Свонни- полный мудила, дай ему Господь здоровья. Он действительно умеет любого вывести из себя.
– Конечно, это трудно, - ведет плечами он, - потому что мы все знаем, как это очень прекрасно, как это охуенно - ширнуться, особенно - после гнетущей, мучительной ломки.
Он замолкает, облизывает тонкие губы и безумно улыбается, становясь похожим на ящерицу, которая только поймала языком жирную муху прямо в воздухе. Скрил дрожит, Молли делает каменное лицо. Одри отрывается от своих ногтей и начинает жевать кончики
– О, помню это прекрасное, захватывающее ощущение свободы, когда героин по венам попадает в твой мозг, эту невероятную эйфорию, которая позволяет тебе забыть обо всех проблемах этого низменного мира, о всем дерьме, которое просто рассыпается прахом вокруг тебя. Вся боль исчезает. И все это - благодаря укольчику, одному маленькому укольчику ...
– сексуально расписывает он, пока Молли, Одри, Кочерыжка, Тед и Скрил корчатся на своих стульях.
– Хватит, спасибо, Джонни, - перебивает его Том.
– Просто вспомнилось, типа, - отвечает тот роскошной улыбкой, - это не так плохо, потому что если бы это было неприятно, никто бы этого не делал.
– Да, потому что кто-то на этом наживается, - начинает Молли их старую ссору.
Том жестом приказывает ей заткнуться.
– Я слышу тебя, Молли, но хочу, чтобы сейчас мы сосредоточились на обратной стороне употребление наркотиков. Подумайте только, что вы потеряли из-за героина.
– Он встает, подходит к доске и берет маркер.
– Опийку, - восклицает Кайфолом.
Том удивленно моргает:
– Опийка - это прозвище твоей подружки?
– Да, опий - моя лучшая подружка во все времена, - улыбается Кайфолом, все хохочут.
Бедный Том стоит как вкопанный, не в силах сдвинуться с места - совсем как вибратор, к которому забыли вставить батарейку.
– Э-э-э, бабло, - приходит на помощь Кочерыжка.
Его попытка стать на сторону «хороших парней» была жалкая, шея Тома краснеет еще больше, когда он пишет «ДЕНЬГИ» на доске крупными ровными буквами.
– Кореша, - подсказывает Тед.
Красный маркер Тома выводит на доске слово «ДРУЗЬЯ».
– За других говорить не буду, но то, что вы сказали о девушках, господин Саймон, - подает голос Кизбо, смотрит на Кайфолома, а затем - на Молли и Одри, - или о ребятах, чтобы представительницы прекрасного пола не считали меня сексистом, мне кажется исключительно желанием потрахаться.
По комнате проносятся нервные смешки.- Не обязательно, - вступает в разговор Свонни.
– Лучший секс, который у меня случался, происходил именно под героином, по крайней мере, так было в начале.
– Да, в начале, - улыбается Кайфолом, - пожалуй, ты сейчас о том единственном разе рассказываешь, когда тебе не пришлось платить за секс.
Лебедь показывает ему два пальца знаком V:
– О, а разве это не тогда было, когда ты прибежал ко мне, как собака, и умолял о наркотиках?
Кайфолом корчится на стуле и закрывает рот. Все молчат. Пожалуй, сейчас всех охватило это знакомое ощущение - когда хуй стоит в штанах, давно не использующийся и просящий о действии. В случае Молли и Одри мы, конечно, говорим о жадных влагалищах, которые, возможно, и принимали радушно многих, но почти ничего при этом не чувствовали.