Героинщики
Шрифт:
Здесь он стреляет взглядом в свою телку, Сандру-Чипс, которая болтает с Кизбо. Шалава, не пара она Стиви, мне кажется, что это она разбила нашу старую музыкальную группу «Выбритая монахиня».
– Не хочу ее бросать, - говорит он с скомканной улыбкой и, клянусь, подмигивает. – Это такое классное время.
Я улыбаюсь в ответ. Такое время, ну-ну.
– Ты здесь, Стивен?
– подходит к нам Сандра с телефоном в руках.
– Да, о музыке болтаем, ты нас знаешь, - Стиви снова мне подмигивает, возвращаясь к ней.- Давай выпьем.
Они
Сандра-Чипс получила такое прозвище, потому что всегда жерла чипсы, когда встречалась и, соответственно, трахалась раком с Мэтти в Гудз-Ярд. Это было много лет назад. Да, стремно было Мэтти спать с девушкой, которая таскает чипсы у тебя из-под руки, когда ты входишь в нее сзади. Более того, мы всегда стремали ее по этому поводу. Однажды я ехидно попросил у Сандры чипсов, которые у нее всегда с собой, она раскрыла пакет, я взял себе один. Мэтти вдруг завопил:
– Ебаный в рот, Рентон!
Оказывается, я просто не знал, что все они - Бэгби, Нелли, Сейбо, ко всему, Гэв и другие - заняли очередь, кто первый попросит у нее чипсов, а я сорвал им все планы. Помню,Сейбо сказал тогда, слизывая коричневый соус с губ, когда мы вышли на Уок:
– Лучшая очередь на моей памяти, так и знай, блядь!
Франко пришел с этой Джун Крисхолм, за которой он наблюдает, пока она болтает с Хейзел. Этот нищий дает мне пинка по ребрам, со всей силой костяшек своего здоровенного кулака. Завтра точно будет огромный синяк, но так он выражает привязанность.
– На, выпей, - он передает мне бокал с виски.
– Трудно тебе здесь, со всеми?
– Ага, - соглашаюсь я, делая скромный глоток.
Мой старик определенно смотрит на меня, будто хочет сказать: «Не повезло тебе что обе девушки здесь». Неодобрение с некоторым налетом облечения сочетаются в моем взгляде, кажется, я начинаю зарабатывать репутацию ухажера и мошенника.
Франко смотрит на Фиону, затем поворачивается ко мне:
– Познакомь нас, подонок рыжий.
– Фиона, это - мой друг, Фрэнк Бэгби. Можно просто Франко.
Можно просто Попрошайка. Можно - Говнюк. Или Генералиссимо. Или психованный Хуй. А я его боксерская груша, которая брала на себя все его пинки в «Виктории» в Лейте. ДУФ-ДУФ-ДУФ ...
– Привет, Фрэнк, - она протягивает ему руку, но он почему-то целует ее в щеку, этот мудак умеет удивить (без всякого злого умысла) сюрпризом - так держать, попрошайничает.
– Марк много о тебе рассказывает, - продолжает она.
Глаза Бэгби сразу вспыхивают:
– И что говорит?
– Он заглядывает мне в душу, если, конечно, от нее что-то осталось.
– Исключительно хорошие вещи, - спокойно отвечает Фиона.
Рожа Бэгби расслабляется, даже становится похожей на человеческую, благодаря чуть заметной улыбке. Господи, она даже этого мудака сумела очаровать! Он обнимает меня за плечи.
– Мы лучшие дружки, ага, Марк? Знаю его с ебаных младших
Я напряженно улыбаюсь, делаю большой глоток виски, которое обжигает мне горло.
– Да, один из лучших друзей, - я на мгновение и сам верю в то, что говорю.
Сегодня я имею право на вольности, поэтому от души бью его в грудь.
Бэгби даже не заметил; он в своей стихии, всегда прекрасно чувствует себя на похоронах, как и все психопаты. Мне кажется, что ему просто нравится приносить в чужие жизни смерть и отчаяние, но на похоронах такие мудаки уже и так видят результат; им нечего здесь делать, поэтому можно просто расслабиться и получать удовольствие. Он притягивает меня к себе, мое лицо оказывается прямо перед его психованный рожей, я чувствую его горячий, темный, дымный аромат.
– А мы никогда с тобой не тусили вдвоем, даже просто пива не выпили так, чтобы без всей этой обычной ебаной суеты.
Потому что с тобой каждые посиделки заканчиваются избиением первого попавшегося мудака.
– Я в основном в Абердине, Фрэнк.
– Но ведь не все время, блядь. Видимо из-за того, что мы всегда кого-то пиздим на таких посиделках.
Мы? Ебаный подонок.
– Нет ... Мы всегда так весело проводим время, мы с тобой вдвоем.
– Лучше, бля, и не представить, - объявляет он Фионе, затем обводит одной рукой весь зал, другой прижимая меня еще сильнее:
– Ни у кого здесь нет такого чувства юмора, как у нас, да, парень? Ничего, блядь, им не объяснишь, простите за мой французский, - извиняется он и пытается пролить свет на наш уникальный стиль общения.
Хейзел слышит весь этот разговор и подходит к нам.
– Я записала для тебя кассету, то живое выступление «Joy Division».
– «Still»?
– Да.
– Клево, спасибо. Слышал, что на том выступлении они удивительно хорошо выполнили
«Сестричку Рэй», - вежливо улыбаюсь я.
У меня был этот альбом с тех пор, как он появился в продаже, но я не хочу ее расстраивать. Мы всегда записывали кассеты друг для друга, хотя Кайфолом и говорил, что это - проявление неприкрытой агрессии и эгоизма, но для нас это был своеобразный способ поддержки. Я уже вижу внутренним зрением, как на панельке кассеты написано аккуратным почерком Хейзел: «Joy Division»: «Still».
Повисает неловкая пауза, я улыбаюсь и допиваю виски, Хейзел виновато опускает голову, часто мигая глазами, извиняется и уходит в буфет. Я перехватываю взгляд Фионы, и у нас начинается новая волна вежливого общения: к нам подходят мама и папа, Кизбо, Мойра и Джимми, потом кто-то из маминых родственников, которые приехали, чтобы успокаивать ее и поддерживать.
Я вижу, как Элисон направляется в буфет, и перехватываю ее:
– Эли ... Очень жаль твою маму. Насколько все плохо?
– Я уже привыкла, - она резко улыбается, как ножом по сердцу.
– Не думаю, что ей много осталось. Но спасибо, что спросил.