Герой не нашего времени. Эпизод I
Шрифт:
– Убили, его убили! Помогите! Да помогите кто-нибудь! – Она была уже не в силах остановиться.
Панов покачал головой, помня, что для привлечения внимания надо сразу кричать «Пожар!». Затем поморщился, сунул в карман «немца» приготовленные документы, а после положил под подбородок трупа стограммовую толовую шашку, укрепляя её для верности двумя безвольными руками.
Через пять секунд за спиной удаляющегося майора грохнуло «безоболочное взрывное устройство», уничтожив лицо и руки диверсанта. Всё, пропала, сгинула личность этого молодого человека, как и его, Ненашева. Они вместе пропали без вести.
Панов убил немецкого диверсанта, но настоящего,
А вот не надо было после войны хвастать, как хорошо провёл время в городском парке перед вторжением под носом у ничего не подозревающих русских. Ещё, как удачно были расставлены корректировщики. Вот откуда эта ювелирная точность, когда ни один из важных объектов в Бресте не пострадал, а заградительный огонь возникал «когда надо», не позволяя ни войти, ни выйти из ворот крепости.
142
Подробнее см.: Цурганов Ю. Белоэмигранты и Вторая мировая война. М.: Центрполиграф, 2010.
Всё, не будет и романтического описания, как он днём, выполняя обещание, приехал к подруге на «гнедом коне», ошарашив её немецкой формой. В цепочке последующих далее «случайных событий» обер-лейтенант был первым звеном.
– И как прошло? – иронично спросил у Максима водитель.
– Знаешь, где у статуи Давида центр композиции? Туда и иди с расспросами!
Ну что же, началось. Девица, если её сразу не изолируют, поставит на уши город. В обществе, где нет ни мобильных телефонов, ни Интернета, информация передавалась не менее эффективно, почти со скоростью звука.
Сотов посмотрел, как у пассажира дрожат руки, и пожалел, что не пошёл с майором. Что-то случилось там, в парке, если пассажир возвращается весь взвинченный, с чужой полевой сумкой и потяжелевшей кобурой. И надевает на руку часы, где фосфоресцирующие стрелки показывают берлинское время.
Ненашев уселся на заднее сиденье и при свете фонарика принялся изучать добытые бумаги.
Шофёр спросил:
– В чём у вас рука?
– По-твоему, что-то случилось? Ах да, верно! Кровь из носа пошла! – усмехнулся майор, проклиная себя за неосторожность. Измазался. Да, вечно твердила жена, что профессия разведчика Панову противопоказана. Вечно где-то наследит или в чём-то испачкается. – Веришь мне?
– Нет. – Сотов смотрел, как майора ещё больше затрясло.
– Жаль, как-то нехорошо у нас с тобой получается! Там ещё вещи кто-то забыл. Вот подобрал, чтобы не пропали. А теперь давай быстро гони в штаб отряда.
Ненашев оказался прав. Происшествие безнадёжно испортило праздник в парке. Нанесён выверенно точный удар по сознанию, как и акции террористов, всё время требующих мира и почему-то вечно убивающих при этом детей и женщин. Так что хорошего ты несёшь в этот мир, Панов?
Кто-то в парке ещё пытался танцевать под мелодии внешне невозмутимого и продолжающего играть оркестра, но публика постепенно расходилась. Толпу зевак от тела отогнала милиция, спустя десять минут оцепившая место происшествия. Теперь ожидалось прибытие начальства, всегда заявляющегося на чрезвычайный
Сразу пошёл слух, что убийца одет в советскую военную форму, и патрули из комендатуры начали ещё более пристальнее проверять документы у военных, не заметив факта, что их стало несколько меньше. О том же, как расправились с «советским командиром», горожане шептали голосом, срывавшимся от страха.
Через десять минут эмка остановилась на улице Карла Маркса, а Ненашев чуть ли не вбежал в штаб пограничников. Время! Цигель-цигель! Он преступно опаздывает, задержавшись в парке. Пересказ событий занял пару минут, и Елизаров тоже сделал недоверчивые глаза.
– Зря не веришь! Смотри, какой растяпа. – Ненашев небрежно кинул на стол бумаги.
Михаил недоверчиво посмотрел, как майор простодушно вылупил глаза и наполовину открыл рот. Вот зараза! Если бы я тебя не знал…
– Немцы? В нашей форме и ещё на танцах? Ты в своём уме, кто так будет рисковать?
Да, такой наглости ещё не было. В форму бойцов, командиров и милиционеров лазутчики переодевались, но старались держаться подальше от центра города.
Щелчком пальцев жетон, крутясь в воздухе, полетел в сторону Михаила.
– Лови! Отрицаешь очевидный факт? Да, в городе их нам не опознать. Вот его документы! Сравни со своим удостоверением и скажи, кто из вас диверсант?
Эх, покойного на день бы под частый питерский дождик или в баню вместе с веником, удостоверением и партбилетом. Вот тогда Панов, нисколько не сомневаясь, показал бы наивернейший способ выявления лазутчиков, знакомый любому засланцу с детского сада.
Увы! Облом! В документах «герра Савельева» нет ни капли металла. «Халтура» планировалась непродолжительная, и обошлись простым набором: ксива с печатью и фото на развороте, командировочное предписание, железнодорожный билет и пара бумаг на тему, что ему надо срочно и обязательно что-то проверить.
Вот так! Против злодеев, желающих внедриться глубоко и надолго, Михаилу придётся таскать с собой раствор медного купороса или ждать, когда производство сразу ржавых скрепок наладят на особом секретном заводе по приказу товарища Берии.
Нет, не так боролись со шпионами в 1941-м, выпуская инструкцию для граждан [143] .
А выполнять обязательный план по валу абвер примется сразу после краха блицкрига. Тогда для изготовления фальшивок не хватит подлинных бланков. А в органах обязательно предупреждают: ваша липа всегда должна быть липовой, а не откровенно дубовой…
143
См.: Потапов С. М., Эйсман А. А. Борьба с диверсантами. М.: Юриздат НКЮ СССР, 1941.
– Но ты же его как-то узнал?
– Рассказали место, время и дали словесный портрет. Дальше рассказывать?
О чёрно-белом фото из личного дела Панов промолчал. Перебор.
– А почему не сказал?
– Врать или честно?
– Честно! – морщась, фыркнул Михаил.
Тут вопрос риторический. Ненашев обязательно соврёт, но он хотел оценить реакцию. Друг, чёрт возьми, почему не понимаешь, насколько ты отвратителен, когда ведёшь себя, как паяц?
– Пока не нашёл жетон, всё сомневался: свой или чужой. Шансов было примерно пятьдесят на пятьдесят, но я рискнул. А когда шарил по карманам, честно говоря, струхнул.