Гёте. Жизнь как произведение искусства

Сафрански Рюдигер

Последние несколько лет Карлсбад и Теплиц Гёте предпочитал всем остальным курортам. Светская жизнь отдыхающих обладала в его глазах определенной привлекательностью. Августейшие особы, министры, высшее дворянство, красивые женщины – свободные и замужние, богатейшие представители бюргерского сословия и не в последнюю очередь знаменитые художники, литераторы и ученые – на этих курортах собирался поистине самый цвет общества. Утром – вода из целебных источников, вечером – шампанское и танцы. Элегантные наряды и неспешные прогулки. Курортный оркестр в парке. В 1812 году в Теплице между беседами с двумя императрицами Гёте нашел время для встречи с Бетховеном, который потешался над его великосветской жизнью, но, несмотря на это, соблаговолил сыграть кое-что из своих произведений. На Гёте его музыка произвела глубочайшее впечатление, хотя и показалась ему излишне громкой и безудержной. Впоследствии он признавался, что никогда прежде не встречал столь необузданную натуру. Какое-то время они переписывались, но дружбы из их вежливого, но отстраненного общения не возникло. Цельтер мог вздохнуть с облегчением.

В 1820 году Гёте из Карлсбада переехал в недавно отстроенный Мариенбад. Золотые дни этого

курорта были еще впереди, а пока Гёте писал Карлу Августу: «Мне показалось, будто я очутился в лесах Северной Америки, где за три года строят целый город» [1644] . Строительство вблизи водолечебниц считалось выгодным капиталовложением, и город переживал настоящий строительный бум. Самым роскошным домом в городе был особняк семьи Брёсигке. Помещик Фридрих Леберехт фон Брёсигке построил его на деньги своего неофициального компаньона графа Клебельсберга, который с нетерпением ждал возможности жениться на его дочери – уже дважды состоявшей в браке Амалии фон Леветцов. Впервые красавица Амалия вышла замуж в нежном возрасте пятнадцати лет и родила двух дочерей. Вскоре этот первый Леветцов ее бросил, и она вышла за второго – кузена первого. Тот проиграл в карты половину ее состояния, но вместо того чтобы расплачиваться с долгами, предпочел погибнуть в битве под Ватерлоо в 1815 году. Поскольку первый Леветцов был еще жив, католик Клебельсберг должен был дождаться его смерти, чтобы, в свою очередь, вступить в брак с Амалией. Гёте познакомился с ней в 1806 году в Карлсбаде и в своем дневнике назвал ее Пандорой, что в его понимании было связано с представлением о высшем блаженстве. В те дни его мысли были заняты идеей торжественной пьесы с одноименным названием. Ульрика, первая дочь Амалии, к тому моменту уже появилась на свет. Мать же была примерно в том же возрасте, что и Ульрика, когда Гёте впервые повстречался с ней летом 1821 года. Так Пандора снова появилась в его жизни.

1644

WA IV, 33, 1 (28.4.1820).

В одном из стихотворений «Западно-восточного дивана», написанном за несколько лет до этой встречи, говорится:

«Всё, ты сказал мне, погасили годы: Веселый опыт чувственной природы, <…> Нет радости от собственного дела, И жажда дерзновений оскудела. Так что ж осталось, если все пропало?»

Однако последнее слово в этом стихотворении остается не за печальными раздумьями и неуверенностью в себе:

«Любовь и Мысль! А разве это мало?» [1645] .

1645

СС, 1, 353.

Это то, что действительно не покидает поэта. Идей у Гёте и в самом деле предостаточно, а теперь к нему снова приходит любовь.

После первого недолгого посещения в 1820 году следующим летом Гёте отправляется в Мариенбад уже на несколько недель и снимает квартиру в особняке Брёсигке. Здесь же проживает и Амалия с дочерьми. Поначалу семидесятидвухлетний Гёте предстает в образе дедушки, который любит посидеть в кругу этой семьи, поболтать с обитателями дома на террасе и побродить по окрестностям со старшей дочкой, семнадцатилетней Ульрикой, в поисках интересных камней. Постепенно камней у них набирается настоящая коллекция, которую они перед ужином раскладывают на столе и рассматривают. Однажды Гёте незаметно подкладывает плитку шоколада – Ульрика не особо интересуется камнями, они все кажутся ей на одно лицо. Мать Ульрики, Амалия, по-прежнему обаятельная и привлекательная внешне, тоже проводит немало времени с Гёте. Ей немного за тридцать, и в письме герцогу Гёте описывает ее как женщину, «которая пронесла свое очарование сквозь годы и превратности судьбы в полной сохранности» [1646] .

1646

WA IV, 35, 44 (16.8.1821).

В письмах первого мариенбадского лета больше говорится о камнях, чем о дамах. В доме на Фрауэнплан пока не видят причин для беспокойства, когда в одном из писем Августу Гёте пишет: «Передавай приветы жене и детям, а также Ульрике, если она сейчас рядом. По случайному стечению обстоятельств здесь в доме тоже есть одна очень славная Ульрика, так что я волей-неволей все время вспоминаю о нашей» [1647] .

«Славная Ульрика» в доме Брёсигке – это высокая, стройная, красивая девушка, обучавшаяся в страсбургском пансионе, а лето проводившая с матерью и сестрами здесь, в Мариенбаде. Она читала Вольтера, но фамилия Гёте до сих пор была ей незнакома. Теперь, разумеется, она узнает про его славу. В Мариенбад Гёте присылают несколько экземпляров только что вышедших из печати «Годов странствий». Ульрика начинает читать роман, поначалу без особого интереса и с ощущением того, что этой истории предшествовала другая, ей неизвестная. Она спрашивает об этом у Гёте, и тот рассказывает ей кое-что из «Годов учения», но дает понять, что эта книга о жизни бродячих актеров и художников – неподходящее чтение для юной барышни, в отличие от «Годов странствий», где нет ничего предосудительного. Безусловно, так оно и есть, однако Ульрика бросает роман, предпочитая чтению прогулки и балы по вечерам. Согласно дневниковым записям, Гёте тоже бывал на балах в большом зале дома Брёсигке – этим летом пока довольно редко, а со следующего года все чаще и чаще.

1647

WA IV, 35, 54 (22.8.1821).

По

сравнению с будничной жизнью в доме на Фрауэнплан, где не всегда царит хорошее настроение, эти летние недели в Мариенбаде наполнены солнцем, светом и веселым, легким общением – и прохладой в тени молодого деревца. В письмах к сыну многое умалчивается, но, безусловно, чувствуется радостный настрой Гёте. «Жизнь моя здесь очень проста: с утра пью в постели, раз в три дня принимаю ванны, вечером пью у источника, обедаю в обществе, и так изо дня в день. Вино тоже наконец привезли» [1648] . В доме Брёсигке не было недостатка в вине, однако Гёте хотел познакомить хозяев со своими любимыми сортами. Гёте и Ульрику часто видят вместе, и по городу начинают ползти слухи. Один из гостей курорта писал летом 1822 года: «Вечера он проводит по большей части в обществе семьи Леветцов, и кажется, особенно благодаря старшей девице, Ульрике фон Леветцов, которая развлекает его или пением, или шутливой болтовней, хотя бы на несколько мгновений забывает те невзгоды, что ему пришлось претерпеть в первом своем неудачном браке со своей бывшей экономкой, известной под фамилией Вульпиус» [1649] .

1648

WA IV, 36, 83 (29.6.1822).

1649

VB 3, 113.

В это второе лето в Мариенбаде в обществе Ульрике он и в самом деле уже не чувствует себя дедушкой. Он понимает, что влюбился. Именно этим летом появляется четверостишие:

От себя бежать хотел бы, Но моя стезя Вновь ведет меня упрямо, Куда мне нельзя!

Это стихотворение Гёте мимоходом набросал на исписанном листке бумаги – так же, как и следующие строки:

Невыносимы страдания! Что исцелит мою душу, Где свернулось змеею раненой Горе – и жалит, и душит? [1650]

1650

MA 13.1, 72.

Отъезд и прощание в это второе лето дались Гёте нелегко, настолько сильными были его чувства к Ульрике. «Сей день не знает, что таит, // Прощание ввергает в ужас» [1651] . По пути домой он останавливается в Эгере и пишет в альбом композитору Томашеку стихотворение «Диалог несчастных влюбленных сразу после расставания». Позже оно было озаглавлено «Эоловы арфы» – по названию популярных среди романтиков музыкальных инструментов, которые устанавливались попарно в парках и, настроенные в унисон, при дуновении ветра издавали чарующие звуки.

1651

MA 13.1, 73.

«Пора, – сказал себе. – Простись…» Без слез я думал обойтись, Но сердце робости полно, Чело печально и темно, Душа пуста, и в ней простор Слезам, туманящим мой взор… Была разлука холодна, Я плачу… Плачет ли она? [1652]

«Романа не было», – напишет Ульрика годы спустя. Несоразмерность чувств ощущается и в стихотворении: сердце девушки не разрывается от горя, о чем свидетельствует ее «спокойное “Прощай”» и «безмятежность». У девушки легко на сердце, у влюбленного мужчины – Гёте – тяжело. Вся эта история и собственные чувства этим вторым летом в Мариенбаде приводят его в огромное волнение. Он с радостью ждет следующего лета, но боится мрачных зимних месяцев в большом доме на Фрауэнплан: «Ночь не сулит мне ничего, // Дни тянутся в тоске невыносимой» [1653] .

1652

СС, 1, 441.

1653

СС, 1, 443.

Для Гёте начинаются и в самом деле мрачные дни. В середине февраля 1823 года он заболевает и вновь оказывается между жизнью и смертью. Возможно, это был инфаркт. Временами он терял сознание. Сильные боли внизу живота приковали его к креслу, в котором он сидел днем и ночью. Верный друг канцлер Мюллер регулярно посещал Гёте во время болезни и записывал его высказывания, свидетельствовавшие о большом терпении, но порой выдававшие отчаяние поэта. «Смерть повсюду поджидает меня, – говорит он однажды в приступе страха и продолжает: – О христианский Бог, сколько же страданий ты взваливаешь на своих бедных людей, а мы, невзирая ни на что, должны хвалить и славить тебя в твоих храмах» [1654] . Гёте бранится не только с богом, но и с врачами: «Что ж, занимайтесь своим ремеслом, все это, право, недурно, но меня вам, пожалуй, уже не спасти» [1655] .

1654

Gesprache 3, 469.

1655

Gesprache 3, 468.