Геворг Марзпетуни

Тер-Ованисян Григор

Там я соберу новую братию, соберу вокруг себя учеников и зажгу на Ахтамаре факел веры… Довольно я бродил по свету! Пора мне найти угол, где я смогу приклонить голову…

— Там ты допишешь свой труд, летопись Армении, — напомнил Деспот.

— Да, да, мой труд, который все еще остается незаконченным… Как я буду обязан тебе, если окончу его! — воскликнул католикос.

Патриарх обрадовался этому решению как ребенок. Ему казалось, что его страдания кончились.

Через несколько дней католикос Иоанн со своими приближенными выехал из Багарана и спустился в Ерасхадзор.

Армяне-воины, ожидавшие его в лесу Цнендоц, заметив издали католикоса и его приближенных,

переоделись в монашеские одеяния. Образовалась большая группа монахов, которая должна была придать блеск патриаршей свите при вступлении католикоса в Двин. Воины очень огорчились, узнав, что востикан уже занял патриаршие покои и ищет только случая, чтобы взять в плен патриарха. Вот почему он, не имея возможности вернуться на свой престол и оставаться в Багаране, решил уехать в Васпуракан и искать покровительства у царя Гагика. Это известие разрушило их планы и надежды, опечаленные, они расстались с католикосом.

Воины вернулись в Гех, откуда по приказу сепуха Ваграма отправились на Севан, чтобы сообщить князю Геворгу эту новость.

А католикос благополучно переехал Ерасх, через Чакатк спустился в Багреванд, проехал Коковит и, наконец, вступил в Васпуракан, на границе которого его встретили воинские отряды царя Гагика и с почестями проводили в древнюю столицу Арцруни — Ван. Народ Васпуракана устроил католикосу торжественную встречу, а царь Гагик со своими князьями встретил его в нескольких парасангах [24] от столицы. Радость царя была неописуемой.

24

Парасанг — мера длины у персов, равная 18 750 футам.

Всеармянский патриарший престол отныне будет в его стране. Это было для него большой честью.

Мы оставим католикоса в стране Гагика Арцруни и вернемся на Севан к царю Ашоту.

3. Плоды примирения

Печальный остров и его обитатели пагубно влияли на душевное состояние царя. Вместе с тем незаживающая рана день за днем разрушала его железное здоровье. Несмотря на нежные заботы царицы и старания лекаря, он не только не поправлялся, но с каждым днем все больше худел и бледнел. Его крепкое тело теряло свою силу, подобно могучему дубу, корни которого подтачивает червь… Он стал молчаливым, избегал людей и находил покой только в одиночестве.

Лекарь, с согласия царицы, посоветовал царю выразить свою последнюю волю и приготовиться к прощанию с миром.

Совет лекаря был хитростью. Он знал, что рана царя смертельна, но что конец наступит не скоро. И чтобы печальные думы не терзали его и не свели в могилу раньше времени, царю следовало жить при дворе, среди близких людей, и заниматься делами.

Хитрость лекаря удалась. Царь с радостью выслушал его совет и написал брату Абасу известное нам послание.

В один прекрасный день берег озера заполнили войска. Царь, смотревший из окна замка, увидев сходящие на берег полки, сначала подумал, что это Бешир вернулся мстить ему за поражение. Что-то похожее на тревогу сжало его сердце. Но когда он заметил царское знамя, развевавшееся на берегу, тревога его сменилась радостью.

— Это Марзпетуни, мой храбрый, верный князь, — прошептал он и быстро вышел из комнаты, чтобы подняться на башню.

Его встретила царица. Увидев радостное лицо царя, она удивилась: давно уже она не видела его таким оживленным. Что случилось? Может быть, это признак душевной болезни?

Эти мысли пронеслись в голове царицы, но

мгновенно рассеялись, когда царь сообщил ей о приезде князя Геворга.

Ничто не могло так обрадовать царицу-изгнанницу, как неожиданное появление князя. Она устала от долгого одиночества и была очень угнетена болезнью царя. Ей нужен был друг, с которым можно было бы поделиться своими печалями. Этот друг прибыл. Кроме того, она знала, что Марзпетуни, человек полный жизни и силы, мог вселить в царя надежду и бодрость. Вдвоем с царем они поднялись на башню, чтобы оттуда посмотреть на прибывшее войско.

У противоположного берега пестрели многочисленные плоты и лодки, о которых князь позаботился заранее. В них разместилось несколько сот человек, и вся флотилия двинулась к острову.

В первой лодке сидели князь Геворг и великий князь Абас со своей свитой. Над ладьей развевалось царское знамя. Марзпетуни радовался, что возвращал этот стяг в блеске побед. Он помнил, в какое смутное время получил его от царя. Радовался он и тому, что с ним ехал Абас для братского примирения с царем. Помощь Абаса могла обеспечить успех нового начинания князя.

Но Абас был занят другими мыслями. Он ехал к своему брату и царю, и волнующие воспоминания прошлого проносились перед ним. Он вспомнил свое детство, проведенное во дворце Еразгаворса в играх и развлечениях, неразлучно с братьями Ашотом и Мушегом. Вспоминал годы юности, когда он вместе с братьями готовился к выполнению высокого долга — к защите родины и к битвам с врагами. Он вспомнил свою молодость, когда Ашот, уже наследник престола, одерживал победы в битвах, а он и Мушег помогал ему, не желая расставаться с братом, и клялись ему в вечной дружбе и верности. Потом он вспомнил битву в провинции Ниг с изменником Гагиком Арцруни, во время которой они бились как львы, но понесли поражение из-за измены севордцев, бежавших с поля боя. Это послужило причиной пленения Мушега. На минуту старая обида вспыхнула в нем: он вспомнил историю любви Ашота и севордской княжны… и на минуту пожалел, что едет для примирения с братом.

Но когда, повернув голову, он увидел Марзпетуни, смотревшего на него твердым, ясным взором, Марзпетуни, который столь горячо и беззаветно любил родину, что забывал всякую личную злобу и месть, ему стало стыдно, и гнев его прошел.

Перед глазами предстал несчастный отец, распятый на кресте. Почудились голоса арабов, глумящихся над его трупом… Он вспомнил деспота Юсуфа и его бесчеловечную жестокость, вспомнил героя, который налетел как небесный гнев, ворвался в столицу, рассеял арабов, разбил их отряды, изгнал зверя Юсуфа и отомстил арабам за мученическую смерть отца. Это был его брат Ашот, одно появление которого внушало врагам ужас и которому он клялся в верности и дружбе. Победы следовали одна за другой, потому что братская любовь и единение вдохновляли всех. Но как только любовь остыла и расторгся союз, несчастья посыпались одно за другим. И вот теперь лев в клетке. Гроза врагов, Ашот Железный, в пустынной обители…

Если царь во многом виновен, то разве он сам, Абас, безгрешен? Каково ему видеть брата в таком унижении, видеть Ашота, героя и победителя, в монашеской келье?

Эти мысли так расстроили Абаса, что глаза его наполнились слезами.

— Я так горячо прижму его к сердцу, что он забудет свои печали. — прошептал Абас.

Когда лодки пристали к берегу, телохранители царя уже ждали их. Они пришли встретить князя. Но, увидя с ним царского брата, который милостиво с ними поздоровался, они огласили воздух радостными криками: «Да здравствует царевич!» Затем вновь прибывших проводили в верхний замок, где жил царь.