Гибель дракона
Шрифт:
— Весьма... весьма польщен... — бормотал растроганный атаман, суетливо усаживая нежданного гостя. — Рюмочку сакэ? Подогреть?
Такэока покачал головой и указал глазами на замершего у дверей адъютанта...
— Идите, поручик, — приказал Семенов. — Никого не принимать.
— Григорий Михайлович, — заговорил Такэока доверительно, когда дверь захлопнулась, — я пришел предупредить вас... наступление почти решено...
Семенов широко перекрестился.
— ...начать ранней весной, — атаман откинулся на спинку стула и побледнел. — Зима дана Квантунской армии на окончание разведки. Скорее, для... — он с трудом
— Сколько?
— До пятисот человек. Лучше иметь резерв. Ожидание вызовет в наших войсках неприятное чувство, — Такэока чуть подумал. — Семьсот пятьдесят человек.
— Когда?
— Первая группа, шестьдесят человек, должна быть готова послезавтра. Переводчиков разослать... Запишите, Григорий Михайлович, — Такэока достал маленький блокнот с серебряными крышечками, с тисненой монограммой. — В Хайлар — десять, Цигань — четыре, Хейхэ — двадцать, Цзямусы — десять. Остальных двенадцать — в Мулин. Двенадцать... Я не ошибаюсь?
— Так точно, двенадцать. Все будет сделано. Транспортировка до места назначения?
— За счет ЯВМ [7] тех городов, куда следуют люди, — Такэока поднялся. — Очень хочу пожелать вам успеха, дорогой Григорий Михайлович. Я первым поздравлю вас на посту президента!
Растроганный Семенов проводил гостя до машины и, услужливо открыв дверцу, посадил его. Клубы пыли долго не оседали. Семенову казалось: идут колонны солдат по бесконечным русским дорогам...
7
ЯВМ — японские военные миссии, сеть территориальных разведывательных органов, в задачи которых входила разведывательно-диверсионная деятельность на советском Дальнем Востоке.
Вернувшись в кабинет, атаман приказал срочно вызвать офицеров связи. Недавно тихий особняк оживился, напоминая фронтовой штаб, лихорадочно готовивший операцию.
Но «счастливый день неожиданностей», как назвал его про себя атаман, окончился неприятностью. В одиннадцатом часу адъютант подал Семенову пакет.
— Господин настойчиво просит свидания, ваше превосходительство. Он говорит, вы его знаете и будете очень рады встретить живым и невредимым.
— Гнать в шею! — крикнул Семенов, вскрывая пакет. Адъютант уже открывал дверь кабинета. — Стой! — атаман побледнел: «Искренне преданный Вам Гонмо». — Пригласи!
«Откуда? — соображал Семенов, комкая в руках листок грязной бумаги. — Он же убит. Сысоев никогда не ошибался. Да! Но труп его пропал...»
Овладев собой, атаман сел за стол и развернул газету. И вот... Гонмо! Исхудавший и, казалось, подросший. Задевая длинными ногами за край ковра, он молча прошел к окну и опустил штору.
— Комары летят на свет. Не люблю. А вы по-прежнему — огнепоклонник? — кивнул на камин, где тлели малиновые угли.
Неопределенно хмыкнув, Семенов пожал плечами.
Гонмо непринужденно сел, вытянув длинные ноги под столом. Не торопясь, закурил
В соседней комнате шум затихал. Офицеры связи, переговариваясь, расходились. Гонмо докурил папиросу, спокойно и очень старательно затушил ее и, улыбаясь одними губами, сказал:
— Наша первая встреча была гораздо теплее. Не так ли, мистер Семенов?
— Возможно, — Семенов вспомнил о своей записке на имя Кавасимы, о расписке, данной этому дьяволу еще тогда, давно. Все это, конечно, в руках Гонмо, а может, даже хранится где-то, может быть, в Америке, либо в Англии — черт разберет этого многоликого дылду! — Я прошу говорить без этих... непонятных намеков, — Семенов испугался внезапно возникшего спокойствия. — Что вам нужно?
— Упаси боже! — засмеялся Гонмо, усаживаясь удобнее. — Просто я счастлив, что так удачно выбрался из ямы, куда меня пытались столкнуть... Несколько преждевременно, я бы сказал, — и продолжал вполне дружелюбно: — Прошлый раз мы не сумели достигнуть с вами соглашения по второму вопросу. Я затрагивал его только частично...
— По какому второму? — переспросил атаман. «Ни о чем он не догадывается», — мелькнула радостная мысль.
— Если мне не изменяет память, мы затрагивали вопрос о будущем. Самый большой вопрос, который тогда интересовал и вас...
«О войне! — догадался Семенов. — Чего он крутится вокруг да около!»
— ...и меня в равной степени. В дни моего вынужденного отдыха, — он искоса взглянул на Семенова, — я долго думал: почему вы, умный и талантливый человек, иногда бываете таким недальновидным?
— Отчего же. Каждое разумное предложение я готов принять, — Семенов потянулся к бутылке, но, заметив насмешливый взгляд Гонмо, опустил руку. — Особенно, если оно исходит от вас.
— Я польщен! — Гонмо наклонился над столом. — Итак, могу рассчитывать?
Семенов широким жестом протянул ему руку. Не переставая любезно улыбаться, Гонмо пожал горячую ладонь Семенова.
— Теперь я могу просить об одном маленьком одолжении? — Гонмо налил вина и, держа стакан над столом, проговорил: — Не будем снова ускорять события, дорогой мистер Семенов. Вы меня поняли?
Атаман зябко поежился: в любезном тоне слышалась угроза. Но ответил атаман спокойно и с достоинством:
— Вы правы, мистер Гонмо. Все придет в свое время.
Пристально глядя друг другу в глаза, они подняли стаканы.
На рассвете заключенных крепко связали, вывели во двор и бросили в крытую автомашину. Лиза не чувствовала ни голода, ни боли — все заглушала мучительная тревога о ребенке: может быть, его уже нет в живых?.. Вскоре в ящик затолкали еще пять человек, и машина тронулась, покачиваясь на ухабах. Заключенных выбросили в знакомой пади. Солдаты-японцы в коротких шубах и меховых шапках с длинными ушами переминались с ноги на ногу, прятали посиневшие носы в пушистые воротники. Заключенные лежали как попало, друг на друге, коченея от холода, не в силах сделать ни одного движения: так крепко опутали их веревками. Они действительно напоминали сейчас сваленные в кучу бревна, брошенные без надзора беспечным хозяином.