Гибель королей

Корнуэлл Бернард

Меня беспокоил тот факт, что датчане не выставили охрану у моста в Кракгеладе, но объяснить это я мог только тем, что они не опасаются никакого нападения из Мерсии. Я выслал разведчиков на восток и на запад по берегу реки, но они не нашли никаких доказательств присутствия датчан. Создавалось впечатление, что враг сосредоточен только на сборе трофеев и не боится атаки с противоположного берега Темеза. Это было либо беспечностью, либо хорошо продуманной западней.

Наша численность составляла почти шесть сотен человек. Если это западня, тогда нас не так-то

просто будет убить. И я решил расставить собственную ловушку. Я уже почти уверился в том, что датчане, понадеявшись на свое численное преимущество, стали беспечны. Мы же находились у них в тылу и имели все пути для отступления, так что возможность была самой подходящей.

– Среди тех деревьев можно спрятаться? – спросил я у Финана, указывая на довольно густой лес на юге.

– Там можно спрятать и тысячу человек, – ответил он.

– Мы будем ждать там, – сказал я. – Ты поведешь всех наших людей, – добавил я, имея в виду тех, кто присягнул мне, – и атакуешь ублюдков. А потом заманишь их к остальным.

Западня была простой, настолько простой, что я сомневался, что она сработает, но сейчас шла война, недоступная пониманию. Во-первых, она запоздала с началом на три года, и сейчас, после попытки выманить меня в Сестер, датчане, кажется, совсем позабыли о моем существовании.

– У них слишком много вождей, – заметила Этельфлед, когда мы с ней шагом ехали по римской дороге, начинавшейся от моста, – и они все мужчины, поэтому ни один не уступит. Они ссорятся между собой.

– Будем надеяться, что ссориться они не перестанут, – сказал я.

Оказавшись в лесу, мы рассредоточились. Люди Этельфлед расположились справа, и я отправил Осферта для ее охраны. Люди Стипы разместились слева, а я – в центре. Я спешился, бросил повод Осви и вместе с Финаном отправился на южную окраину леса. Наше появление обеспокоило голубей, которые устроили страшный гвалт, но датчане не обратили на него внимания. Они были в двух-трех сотнях шагов от нас, рядом со смешанным гуртом овец и коз. За ними я разглядел строения, целые, не сгоревшие, и между ними толпу людей.

– Пленные, – сказал Финан, – женщины и дети.

Там тоже были датчане, на их присутствие указывал огромный табун оседланных лошадей в загоне. Подсчитать лошадей не удалось, но их там было не меньше сотни. Еще я заметил датчан за жилым домом, в полях, где, как я предположил, они собирали домашний скот.

– Я бы предложил устроить налет на жилой дом, – сказал я, – убить как можно больше, привести пленных и их лошадей.

– Давно мы их не били, аж руки чешутся, – кровожадно произнес Финан.

– Заманивай их на нас, – продолжал я, – и мы расправимся с этими сучьими детьми. – Финан собрался уйти, но я, продолжая смотреть на юг, остановил его, положив руку на его прикрытое кольчужным рукавом предплечье. – Это не ловушка, а?

Финан тоже посмотрел на юг.

– Они дошли сюда без единой битвы, – сказал он, – и думают, что никто не осмелится противостоять им.

На мгновение меня охватило отчаяние. Если бы у меня в Кракгеладе была мерсийская армия, если бы Эдуард

с юга привел армию Уэссекса, мы могли бы разгромить эту беспечную армию. Но я знал, что мы – единственная боевая сила саксов в непосредственной близости от датчан.

– Я хочу держать их здесь, – сказал я.

– Держать здесь? – не понял меня Финан.

– У моста, чтобы король Эдуард мог привести своих людей и разгромить датчан.

У нас было достаточно людей, чтобы удерживать мост в том случае, если датчане атакуют. Мы даже могли захлопнуть свою ловушку без помощи мерсийцев Этельфлед. Это было то самое поле битвы, которое я искал.

– Ситрик!

Выбор этого места для разгрома датчан был настолько очевидным и заманчивым и сулил нам столько преимуществ, что не хотел ждать, когда Эдуард убедится в моей правоте.

– Сожалею, что тебе придется пропустить битву, – сказал я Ситрику, – но дело срочное.

Ситрику и еще троим предстояло ехать сначала на запад, потом на юг, то есть вслед за моими первыми гонцами, и сообщить королю, где находятся датчане и каким образом их можно разгромить.

– Передай ему, что враг только и ждет, когда его прикончат. Передай ему, что это может стать его первой великой победой, передай, что поэты будут веками воспевать его, а потом скажи ему, чтобы поторопился!

Я дождался, когда Ситрик уедет, и снова перевел взгляд на противника.

– Приведи как можно больше лошадей, – велел я Финану.

Финан повел моих людей на юг, стараясь держаться ближе к лесу, который рос к востоку от дороги, а я собрал всех оставшихся всадников и сказал им, что они должны не только убивать врага, но и ранить его. Раненые тормозят армию. Если у Сигурда, Кнута или Йорика будет много раненых, их войска не смогут передвигаться быстро и потерпят поражение. А я именно этого и хотел – замедлить их армию, заманить ее в ловушку, удерживать ее до тех пор, пока не подойдут силы Уэссекса, чтобы окончательно разделаться с противником.

Я наблюдал, как птицы вспархивают с деревьев там, где проходил отряд Финана. Датчане этого не замечали или просто не обращали внимания. Рядом со мной стояла Этельфлед. Я вдруг ощутил радостное возбуждение. Датчане в ловушке. Они об этом еще не знают, но они обречены. Епископ Эркенвальд был прав в своей проповеди, война, конечно, ужасная вещь, но она также может доставлять радость, и нет большей радости, чем вынуждать врага делать то, что тебе нужно. Сейчас наш враг там, где мне нужно, и там, где ему придет конец.

Я громко расхохотался, и Этельфлед с любопытством посмотрела на меня.

– Что смешного? – спросила она, но я не ответил, потому что в этот момент люди Финана вышли из укрытия.

Они налетели с востока, да так стремительно, что датчан ошеломило их внезапное появление. Из-под копыт летели комья земли, солнце отражалось в клинках. Я увидел, как датчане побежали к дому, но люди Финана настигали их и сбивали с ног. Сверкали мечи, кровь лилась рекой, люди падали, метались в панике, а Финан настойчиво продвигался к загону с лошадьми датчан.