Гибель королей
Шрифт:
Протрубил рог. Датчане побежали к жилому дому и стали спешно разбирать щиты, однако Финан не обращал на них внимания. Вход в загон перегораживал переносной плетень, и Сердик быстро наклонился и повалил его на землю. Датские лошади устремились к проему и поскакали за моими людьми. С юга к датчанам уже спешила подмога, вызванная рогом, Финан же вел обезумевший табун к лесу, к нам. Путь, по которому он прошел, был выложен телами, я насчитал двадцать три. Некоторые из этих людей были ранены, они корчились на земле и истекали кровью. Испуганные овцы разбежались во все стороны. Тут снова протрубил рог, его тревожный звук разорвал воздух. Датчане уже пришли в себя и строились в боевой
– Убивать и ранить! – закричал я. – Убивать и ранить!
Брога, а его имя означало «ужас», рванул с места в карьер. У края леса появились всадники с обнаженными мечами, и мы с победным кличем атаковали датчан. Все звуки заглушил топот копыт.
Большая часть датчан повернула обратно. Самые разумные продолжали отбиваться, зная, что выжить они смогут только в том случае, если прорвутся через наши ряды и зайдут нам в тыл. Со щитом, закинутым на спину, и с поднятым «Вздохом змея» я устремился к человеку на лошади серой масти и увидел, что он готов пронзить меня мечом, однако один из людей Этельфлед лишил его этой возможности. Меч выпал из его руки. Я проскакал мимо него и обрушил «Вздох змея» на плечи пешего датчанина. Он пошатнулся, а я понесся дальше и полоснул еще одного бегущего датчанина по голове. Его длинные волосы моментально окрасились кровью.
Безлошадные датчане у жилого дома уже выстроили стену из щитов. Сорок или пятьдесят человек ожидали нашего приближения, прикрываясь круглыми щитами. Заманив датчан на нас, Финан повернул обратно и повел своих людей к ферме, безжалостно рубя врагов по пути. И вот сейчас он оказался в тылу у тех, кто стоял в стене из щитов. Он издал свой ирландский боевой клич – эти слова ничего не означали для нас, но от них все равно кровь стыла в жилах, – и датчане, увидев всадников впереди и позади, разбежались в стороны и тем самым разрушили стену из щитов. Пленные, главным образом женщины и дети, жались к надворным постройкам, и я крикнул им, чтобы шли на север к реке.
– Вперед, быстрее!
На пути у Броги возникли двое датчан, один попытался рубануть жеребца по морде, но тот был хорошо натренирован, встал на дыбы и забил копытами, однако датчанин увернулся. Обхватив Брогу за шею, я дождался, когда он опустится на все четыре ноги, и, обрушив меч на голову другого датчанина, рассек ему шлем вместе с черепом. Услышав крик, я повернулся и увидел, что Брога уже успел укусить в лицо первого датчанина. Я пришпорил своего коня. Собаки лаяли, дети вопили, а «Вздох змея» насыщался кровью. Из дома, шатаясь, выбежала обнаженная женщина с распущенными волосами и окровавленным лицом.
– Туда! – крикнул я ей, указывая клинком на север.
– Мои дети!
– Ищи их! Быстрее!
Вслед за ней из дома выбежал датчанин с мечом в руке, в ужасе огляделся по сторонам и бросился обратно, но Райпер мгновенно подскочил к нему, схватил за длинные волосы и вытащил на двор. Два копья пронзили ему брюхо, затем по нему копытами прошелся крупный жеребец. Он корчился и стонал, но мы не стали его добивать.
– Осви! – крикнул я своему слуге. – Труби в рог!
С
– Назад! – кричал я. – Все назад!
Мы отходили довольно медленно. В своей дикой атаке мы убили и ранили как минимум сотню человек, и трупы черными точками испещряли поля. Раненые лежали в канавах или под изгородями, и мы не трогали их.
Стипа довольно ухмылялся. Он представлял собой устрашающее зрелище: огромные зубы, длиннющая борода, красный от крови меч.
– Твои люди в арьергарде, – сказал я ему, и он кивнул.
Я оглядел Этельфлед и убедился, что она цела и невредима.
– Позаботься о беженцах, – попросил я ее.
Освобожденных из плена предстояло вернуть домой. Я увидел ту самую обнаженную женщину – она вела за руки двух маленьких детишек.
Я выстроил своих людей у края леса, на том месте, откуда началась наша атака. Мы ждали, на этот раз прикрывшись щитами и обнажив мечи. Мы предполагали, что датчане атакуют нас, но они были полностью дезорганизованы и понесли большие потери, поэтому не хотели рисковать, пока не подойдет подкрепление.
Увидев, что беженцы в безопасности ушли на север, я приказал своим людям следовать за ними.
Мы потеряли пятерых: двух мерсийцев и трех западных саксов. Финан взял в плен двоих, и я отправил их вперед вместе с беженцами. Пока люди и лошади переправлялись на тот берег, я вместе со Стипой охранял подступы к мосту, а потом мы забаррикадировали северный конец, соорудив преграду из бревен. Тем самым мы приглашали датчан ступить на мост и быть убитыми между римскими парапетами. Однако никто не отозвался на это приглашение. Собравшись в огромном количестве на южном берегу, они наблюдали, как мы работаем, но мстить нам не спешили. Я оставил Стипу и его людей для охраны моста, уверенный, что пока великан там, ни один датчанин не перейдет мост.
А после этого я принялся допрашивать пленных.
Пленных датчан охраняли шестеро мерсийцев Этельфлед, защищая их от разъяренной толпы, что собралась перед конвентом Святой Вербург. Когда я подъехал, толпа замолчала, возможно, напуганная грозным видом Броги, чья морда все еще была измазана кровью. Я спешился и бросил повод Осви. Я так и не убрал в ножны «Вздох змея», его клинок был красным от крови.
Рядом с конвентом находилась таверна, на вывеске которой был нарисован гусь. Я велел привести пленных на двор таверны. Их звали Лейф и Хакон, оба были молоды, напуганы и старались не показывать свой страх. Ворота, ведшие со двора, закрыли и заперли. Пленные стояли в центре двора, окруженные шестью нашими. Лейф, которому на вид было не больше шестнадцати, не мог отвести взгляд от окровавленного клинка «Вздоха змея».
– У вас есть выбор, – заявил я этой парочке. – Либо вы ответите на мои вопросы и умрете с мечом в руке, либо, если вы проявите упрямство, я сорву с вас одежду и брошу на растерзание людям за забором. Первое: кто ваш лорд?
– Я служу ярлу Кнуту, – ответил Лейф.
– А я – королю Йорику, – сказал Хакон таким тихим голосом, что я едва расслышал его.
Крепкий, длиннолицый юнец, он был одет в старую кольчугу с продранными на локтях рукавами. Кольчуга была ему велика, и я решил, что она отцовская. Еще у него на шее висел крест, в то время как у Лейфа – молот.