Гибельное море

Томас Шерри

В темноте раздавалось лишь ее частое дыхание. Тит вызвал свет. Туннель затопило голубоватое сияние. Фэрфакс сидела, сложив руки на коленях, лицо ее скрывалось в тени.

– Слишком рано отчаиваться. Мы еще не испробовали все варианты.

Она прикусила нижнюю губу:

– Тебе известно о магии крови больше, чем мне. Что предлагаешь?

– Для начала надо проверить, не связана ли и ты с тем, кто установил круг. Нам поможет, если между вами нет родства. [7]

7

Поскольку кровная магия тесно связана с концепциями семьи

и кровных уз, на нее распространяется приоритетность по степени родства. Например, сестра может ослабить определенные заклинания, сплетенные братом, так же, как в реальной жизни может убедить его изменить о чем-либо свое мнение.

Однако если объектом конкретного применения магии крови является сын брата, влияние тети становится ограниченным: отец имеет гораздо больше прав на собственное дитя.

Из учебника «Искусство и наука волшебства для начинающих»

Уколов палец, Фэрфакс выдавила каплю крови и послала ее по направлению к невидимой стене. Но если кровь Тита круг поглотил незамедлительно, то новая капля отскочила обратно, точно камень, ударившийся о ствол дерева.

То, что он связан с магом, воздвигнувшим круг, а она – нет, вызывало ряд неприятных вопросов. Однако Тит не стал над ними задумываться, хоть и понимал, что до потери памяти они с Фэрфакс, возможно, желали друг другу зла.

– По праву кровного родства, – произнес он по-латыни, пожертвовав еще одну каплю собственной крови, – прошу, чтобы круг крови не причинял вреда тем, кто мне небезразличен.

Шаблонная фраза, но звучала она удивительно правильно: девушка была ему небезразлична.

– Это должно отчасти уменьшить силу круга. Вдобавок я могу подвергнуть тебя заклинанию заморозки времени – дополнительная защита. У тебя есть что-нибудь, чтобы повысить шансы на выживание? Любые лекарства, которые смогут нейтрализовать магические повреждения?

Фэрфакс запустила руку в сумку, и лицо ее просветлело.

– У меня есть панацея.

Тит удивленно округлил глаза – достать панацею необычайно сложно.

– Прими тройную дозу.

Фэрфакс выудила пузырек, отсчитала три капли и проглотила.

– Итак, теперь, когда чары ослаблены, ты заморозишь время и протолкнешь меня за пределы круга?

– Если бы все было так просто. Даже если ты выживешь, то все равно будешь в критическом состоянии. И я не смогу пробраться сквозь скалу, так что…

Раздался громкий треск, словно валун раскололся надвое. Они подняли головы: верх туннеля был усеян трещинами. Очевидно, Фэрфакс выдала свое местоположение, когда неосознанно попробовала пересечь границу кровного круга.

И теперь Атлантида ее нашла.

– Хватай вещи! – крикнул Тит и, вцепившись в руку Фэрфакс, перескочил в ту же секунду, как крыша туннеля превратилась в пыль.

Глава 10

Англия

Что-то не так, Иоланта в этом не сомневалась. Сердце сжималось от дурного предчувствия.

Но что именно не так?

Уинтервейл тихо храпел на массивной кровати с балдахином в комнате Кашкари. Сам индиец сидел в кресле у кровати, поедая канапе-сэндвич с чайного подноса, который попросила принести Иоланта, и читая роман под названием «Франкенштейн, или Современный Прометей». Он и ей давал книгу «Двадцать тысяч лье под водой», но Иола ее отложила, прочитав лишь несколько строк о «загадочном и приводящем в замешательство» феномене в море.

Расхаживая по комнате, она изучила узор на пестрых серебряно-голубых обоях, выстроила в линию безделушки на камине, потом тщательно подоткнула одеяло вокруг ног Уинтервейла. Лоб его был покрыт испариной, но оставался прохладным. И хоть при ее прикосновении веки Уинтервейла

затрепетали, он не проснулся.

Иоланту всегда удивляло, что он, оказывается, не выше принца – создавалось впечатление, что Уинтервейл занимает гораздо больше места: стоя в дверях, он всегда двумя руками держался за притолоку, речь его постоянно сопровождалась оживленной жестикуляцией, и неважно, как сильно выражала свое недовольство миссис Долиш, он продолжал съезжать вниз по перилам, приземляясь с таким грохотом, что содрогался весь дом.

В некотором роде Уинтервейл был одним из самых крепких и мужественных парней во всей школе. Однако в то же самое время поведение его оставалось более незрелым, чем поведение принца, Кашкари или даже кого-нибудь вроде Сазерленда. Хотя чему удивляться: бедняга наслаждался детством, пока на него не легло тяжкое бремя ответственности единственного сына барона Уинтервейла.

В нем всегда жил этот страх оказаться слишком обыкновенным, оказаться ничем и никем по сравнению с отцом. Но теперь ему не о чем было волноваться. Теперь Уинтервейл открыл в себе такое умение управлять силами стихий, которому Иоланта могла лишь поражаться.

Если бы только его успех не заставил Тита – наверное, самого хладнокровного человека из всех, кого она знала – вести себя так странно и нервозно.

Иола подошла к окну и применила заклинание дальнозоркости, чтобы изучить серые воды Северного моря. Около того места, где Уинтервейл сотворил водоворот, на мерных волнах покачивались обломки корабля. К счастью, тел – или частей тел – не было видно. Как и кружащих над головой бронированных колесниц, готовых обратить свое внимание на побережье Норфолка.

«Морской волк». Именно это выведенное по-гречески – – белыми буквами имя красовалось на стальном корпусе судна Атлантиды. [8] Корабль так быстро пошел ко дну; команда, вероятно, даже не успела передать сигнал бедствия.

В дверь тихо постучали. Иоланта обернулась к проскользнувшему в комнату Титу.

– Как он? – спросил принц.

– Не знаю, – ответил Кашкари, отложив книгу. – Он ведь сказал, что съел что-то не то? Но насколько я могу судить, живот его, похоже, не беспокоит. С другой стороны, его бросает в пот и пульс неритмичный.

8

В разные моменты истории Новой Атлантиды ее правители пытались сделать официальным языком государства классический греческий, бывший, предположительно, языком мифической Древней Атлантиды. Последний король Атлантиды издал указ о том, что все внутреннее общение, устное и письменное, должно осуществляться на греческом. Неэффективность и непонимание, вызванные подобной политикой, сыграли не самую последнюю роль в падении этого дома.

Одним из наследий сих приступов эллинизации оказалась тенденция нарекать атлантийские судна – как военного, так и торгового флота – греческими именами. Во время Январского восстания имена на кораблях настоящих древнегреческих государств, как известно, стали переписываться буквами латинского алфавита, чтобы их не приняли за атлантийские и не устроили на них диверсию.

Из «Хронологии Последнего Великого Восстания»

Тит быстро глянул на Иоланту, и она почувствовала прилив тревоги. Кашкари мог не заметить, но Тита трясло. Нет, он был разбит. Она припомнила момент, когда инквизитор намекнула, будто страдающая манией величия мать принца лишь использовала его для удовлетворения своих нужд.

Тит пощупал пульс Уинтервейла.

– Ребята, не хотите подышать свежим воздухом? Мы можем вызвать горничную, чтобы она немного с ним посидела.

– Я в полном порядке, – отказался Кашкари. – Если захочу свежего воздуха, всегда могу открыть окно.