Гибельное море

Томас Шерри

Фэрфакс! Водоворот вызван ею? Но она уже смотрела наверх, на него, по виду потрясенная ничуть не меньше.

– Бей, Фэрфакс, твоя очередь, – сказал Тит, напоминая ей, что нужно продолжать притворяться.

А сам вернулся в комнату и наложил свежее заклинание дальнозоркости. Перемещение такого большого количества воды вызвало сильные волны, шлюпку Уинтервейла кидало туда-сюда. Но он, казалось, ничего не замечал. Стоял, обхватив руками мачту, с лицом, мокрым от брызг – или от слез? И вид у него был не растерянный,

а радостно изумленный, будто он точно знал, как появился водоворот, поглотивший его преследователей, но ему не верилось, что это действительно случилось.

Шлюпку подбросило на особенно большой волне. Следующая ее перевернула. Тит заскрежетал зубами и перескочил. Как и ожидалось, очутился он в ледяной воде Северного моря, холод впивался в тело словно осколки стекла.

Слепые скачки – парадоксально названные, потому что перескакивать вслепую приходилось с широко раскрытыми глазами, используя для направления визуальные ориентиры вместо личной памяти – отличала крайняя неточность. Тит мог появиться в версте от цели. К счастью, на сей раз он оказался всего в полусотне аршин от перевернутой лодки.

На поверхность вынырнул Уинтервейл, колотя руками и отплевываясь.

– Eleveris, – выкрикнул Тит, плывя к нему и не рискуя перескочить еще раз из страха оказаться только дальше.

Внезапно оказавшись в воздухе, Уинтервейл завопил. Размахивая руками и ногами, он крутился в аршине над волнами будто на вертеле.

Однако так, вися над водой, он хотя бы не утонет. Волны мешали плыть. Мышцы протестовали, но Тит упорно продвигался вперед. Двадцать аршин. Десять. Еще пять.

– Тит! – закричал Уинтервейл. – Слава провидению! Фортуне больше не наплевать на меня.

Тит преодолел последнее разделявшее их расстояние, схватил кузена за руку и перескочил вместе с ним на пляж под домом дяди Сазерленда.

Уинтервейла тут же вырвало.

Тит подождал, пока он закончит, и, закидав рвоту галькой, отвел друга в сторонку. Тот обессиленно рухнул на землю. Тит присел рядом на корточки, почистил его несколькими заклинаниями и проверил пульс и зрачки.

– Что ты пытался сделать? – прохрипел Уинтервейл. – Ты же знаешь, дальность моих скачков меньше версты.

– Не было другого выбора, разве что ты собирался плыть пять миль до берега.

Уинтервейл уже дрожал.

– Жди здесь. – Тит перескочил к себе в комнату, схватил полотенце и сухую одежду, и сразу вернулся обратно на пляж. – Тебе нужно переодеться.

Уинтервейл не мог расстегнуть пуговицы пиджака, пальцы его тряслись.

– Exue, – произнес Тит.

Пиджак слетел. Еще два повторения, и Уинтервейл остался по очереди без жилета и рубашки.

– П-п-потрясающее заклинание, – пробормотал Уинтервейл, стуча зубами.

– Дамы тоже так считают.

Отвернувшись,

Тит тем же способом избавил друга от штанов. После снова перескочил в Бейкрест-хаус, чтобы переодеться самому, не переставая при этом оглядывать море в поисках признаков других атлантийских судов.

Знакомый стук в дверь застал его за вдеванием пуговиц новой рубашки. Фэрфакс.

– Входи, – позвал он, натягивая сухой жилет.

Она была бледна. Плотно прикрыв за собой дверь, спросила:

– Что происходит? Где Уинтервейл?

Тит всунул руки в рукава пиджака:

– На пляже, переодевается. Я выясню, в чем дело.

Фэрфакс подошла ближе:

– А с тобой все хорошо?

Он счел вопрос странным, но она взяла его за руку: Тит весь трясся, сам того не сознавая.

– Должно быть, от холода – вода ледяная, – сказал он, вытаскивая склянку с согревающим средством из аптечки, лежавшей в его вещах.

Но, произнося эти слова, думал он не о холодном море, а о мгновениях прямо перед получением сигнала о помощи: как он встал с постели, взглянул на часы, заметил время – четырнадцать минут третьего – и вышел на балкон.

Последовательность действий была ужасающе знакомой. И в дрожь от этого бросало не меньше, чем от промокшей одежды.

Тит притянул Фэрфакс к себе и прижался губами к ее щеке:

– Держи мальчиков с той стороны дома, откуда пляжа не видно. Следи за обстановкой на море. И не делай ничего, что может тебя выдать, например, и думать не смей о том, чтобы просушить мою одежду. Если Уинтервейл в опасности, то и мы тоже.

Уинтервейл уже оделся в сухое, но по-прежнему трясся от озноба. Тит дал ему принесенное лекарство.

– Мне нужно найти тебе место отдохнуть. Подумай хорошенько: знают ли атланты, куда ты направлялся?

– Нет, – хрипло ответил Уинтервейл. – Они не знали даже, кто я такой.

– Абсолютно уверен?

– Да.

Тита его заверения не успокоили, но выбора особого не было.

– Раз так, направляемся в дом дяди Сазерленда.

Уинтервейл побледнел:

– Пожалуйста, только без скачков!

В его состоянии о новом скачке не могло быть и речи, он и так еле держался на ногах. Тит посмотрел на крутой подъем, на шаткие лесенки и вздохнул:

– Ладно, обойдемся без скачков.

Уинтервейл был с ним одного ростом, но на полпуда тяжелее. И, поднимаясь наверх с кузеном на спине, Тит чувствовал себя Атласом, на плечах которого лежит вес всего мира.

– Почему Атлантида преследовала тебя? Мы думали, ты дома, с матерью.

– Они преследовали не меня. И мы были не дома. Мы ездили во Францию. В Гренобль.

Тит перебрался через груду камней к началу следующего пролета лестницы, с усилием удерживая равновесие.

– Гренобль?