Гибельный шторм

Аннандейл Дэвид

— Что скажешь? — произнес он.

Лев продолжал молчать.

— Ты летишь не к Терре, — заметил Конрад.

Корабль тряхнуло под ударами могучих волн имматериума. Лев подождал, пока качка стихнет, и наконец заговорил:

— Это ты так считаешь. — Он пришел сюда не ради развлечения или бессмысленных разговоров. Примарх хотел попытаться заставить Кёрза рассказать что–то о грядущем. Видение Ночного Призрака было искажено, но при этом он видел дальше, чем кто–либо из братьев. Если бы Льву удалось отделить ложь от намеков, то он смог бы узнать что–то о будущем и применить это знание в

грядущей битве.

Кёрз поднял голову, словно пытался что–то разглядеть сквозь потолок. Он слегка нахмурился, и в его взгляде мелькнуло легкое любопытство.

— Я уже давно перестал чем–либо интересоваться, — сказал узник. — Да и не очень много в мире осталось интересных вещей. Я и так знаю, к чему все идет. Знаю правду, которую ты прячешь от себя, брат. Но мне интересно, как же у тебя получается так путешествовать? — Он замолчал. Улыбка стала оскорбительно–обвиняющей. — Ты движешься вперед. Куда легче, чем Робаут или бедный, терзаемый муками Сангвиний.

— Давай ближе к делу, Конрад.

Кёрз не мог пожать плечами. Вместо этого он склонил голову набок.

— Я просто считаю этот твой секрет занятным. Твой путь — загадка. Пункт назначения будет весьма впечатляющ.

— Мы движемся к Терре.

— Ты пришел сюда, чтобы делать вид, что не понимаешь меня?

— Ты сказал, что я не достигну Терры. А я говорю тебе, что доберусь туда.

— Нет. Ты ошибаешься.

От Кёрза редко можно было услышать столь ясное утверждение.

— Понятно. — Лев позволил себе едва заметную мрачную ухмылку. Похоже, у него получилось заставить безумного брата поверить в свою беспечность. — Ты говоришь так, будто это уже свершившийся факт.

— Именно так.

— И куда же мы в таком случае прибудем?

— Ты же понимаешь, что я не скажу, верно?

В бездонных глазах Кёрза по–прежнему плескалась ледяная издевка, рожденная измученной душой безумца. Но Лев успел заметить, что на бесконечно малую долю секунды его брат заколебался. И это не было притворством. Лицевые мышцы Конрада дернулись от микроскопического спазма. Никто, кроме Льва, не смог бы уловить это движение. Примарх I легиона многое знал о секретах — как их хранить и как извлекать. Один из таких секретов раскрылся перед ним прямо сейчас. Ночной Призрак продемонстрировал неуверенность.

«Ты не знаешь, — подумал Лев. — Есть что–то, в чем ты не уверен, и это тебя беспокоит».

На мгновение он почувствовал удовлетворение от самого факта, что проклятая заносчивость Кёрза наконец пошатнулась. Но затем радость сменилась озабоченностью. Эти сомнения, какими бы мимолетными они ни были, являлись знаком. Оставалось понять, что же он предвещал.

Корабль снова тряхнуло, на этот раз из–за выхода в реальное пространство. Лев с трудом сдержал удивленное ворчание. Слишком рано. Он не ожидал, что прыжок закончится сейчас.

Вокс–приемник зажужжал — кто–то пытался связаться с примархом.

Кёрз засмеялся. Его дыхание было зловонным.

— Свежие новости! — просипел он. — Новости! Наконец–то ты узнаешь, брат. Не хочешь остаться и разделить этот миг со мной?

— Я же просил не беспокоить меня, — произнес Лев в микрофон.

— Прошу прощения, мой господин, — ответил

капитан Стений, — но вы нужны на мостике.

За простотой фраз чувствовалась неотложная необходимость.

— Иду. — Лев поднялся на ноги.

У выхода из камеры он остановился и посмотрел Кёрзу в глаза:

— Я думаю, что ты слишком любопытен, Конрад.

С этими словами он покинул комнату и захлопнул за собой дверь.

Лев спорит со своим братом Конрадом Кёрзом

— Мы прибыли к Терре? — спросил Лев у Стения, шагая по коридору в сторону гравилифта, который мог доставить примарха на мостик.

— Нет.

— Тогда где мы?

— Неизвестно.

— «Самофракия» идентифицирована. — сказал Грел Катнар. Несущий Слово поклонился и вернулся за пульт.

— Он на борту? — спросил Фаэль Рабор у Квора Вондара.

— Это же его флагман, — ответил капеллан. — Он будет там.

Рука космодесантника скользнула к поясу и коснулась рукояти атама. Он увидел, что Рабор повторил жест. «Мы — его судьба», — подумал воин. Жиллиман не погиб на Калте, потому что должен был умереть от их рук. Они заслужили это благословение силой своей веры, пройдя через множество испытаний. И живое доказательство божественной благосклонности сидело на измененном командном троне «Де профундис».

Весь мостик преобразился до неузнаваемости. Теперь он вовсе не походил на командный отсек боевой баржи. Стены и обзорный экран рябили, будто тканые занавеси. От трона в стороны расходились толстые волокнистые пучки, змеящиеся по полу и поднимающиеся вверх по стенам. Они будто охватывали помещение мостика гигантскими когтистыми пальцами. По краям этих пучков раскрывались светящиеся провалы. По всей длине корпуса «Де профундис» пробежали трещины, сквозь которые сочилась материя эмпиреев. Потусторонние силы одновременно и разрывали корабль на части, и удерживали его как единое целое.

Пульты управления под троном превратились в живые скульптуры, напоминающие медленно колеблющиеся языки пламени. Силуэты, мелькавшие среди этих огней, были исполнены смысла. Они были воплощением истины, которую человеческий язык никогда не сможет произнести, — еще одной формой Слова, несущей истину, сметающей иллюзии вселенной. И каждое их движение, будто бритвой, рассекало материю, открывая дорогу окончательному просветлению. Эти механизмы не были подвластны смертным — за пультами стояли Несущие Слово, слившиеся со смертоносными истинами. Они управляли орудийными системами и рассчитывали вектора захода на атаку. Но Квор Вондар понимал, что все это не более чем угасающее эхо прежней сущности корабля. «Де профундис» не пойдет в атаку так, как делал это раньше.