Гималайский зигзаг
Шрифт:
Вот случай и подвернулся. Правда, Юсупов побаивался, что хозяин дома не обрадуется при виде столь странной компании, но Бацевич, очевидно, придерживался принципа «Друг моего друга – мой друг». Места хватило для всех, да и вели себя спутники Юсупова прилично. Разве что Покровский-Бумба, сытно перекусив, все время порывался спеть. Эти потуги Феликс-Третий сходу пресекал, решив, что с него вполне хватит и господина Сипягина.
Сейчас они пили чай с ароматными сладкими хлебцами, усевшись вокруг круглого плетеного стола. Бацевич только что отбыл куда-то по своим коммерческим делам,
– Но что вы имеете в виду под самодеятельностью, босс? – как ни в чем не бывало поинтересовался Миша.
– Твою дурацкую выходку с чемоданом девки в аэропорту! Нужно хотя бы предупреждать меня!
– Да чтоб я так жил! Просто хотелось… – начал было Гурфинкель, но Юсупов был непреклонен, как его дедушка, добивавший Распутина резиновой дубинкой:
– Хватит! Мне все равно, что ты хотел! Идея с самого начала была глупой, равно как и маскарад! Интересно, как ты выкрутился в полиции?
– Сбежал… – виновато дернул длинным носом Миша. – А чего делать-то было? Когда они меня вели, я притворился, что потерял сознание. «Бобби», то есть… Ну, не знаю, кто они тут, в общем положили меня на асфальт, а я вскочил и убежал.
– Так просто? – недоверчиво поднял брови Юсупов.
– Ну да. Я вообще удивляюсь, как тут у них в Индии всех еще не обокрали. На улицах толпы народу, машины, коровы… Стянул чего, и беги, сроду не догонят.
– Зато если догонят, дадут хорошенько, – наставительно прогудел Покровский. – Вон у них полиция с палками какими! Прочувствовал, fraer?
– С палками – это точно – согласился Миша, почесывая поясницу. – Как есть прочувствовал, чтоб они все так жили каждый день!
– Только бьют они по-разному, – хмыкнул Юсупов. – Тебе еще повезло. Индийцы обыкновенно бьют по пяткам, по ногам. Запросто могут сломать кости стопы или повредить сухожилие, жалуйся потом…
– Да ладно вам, что уж теперь… Я таки убежал, девчонка ничего не сообразила, мало ли тут оборванцев! – примирительно заявил Гурфинкель. – Примочки поставлю – и всего делов.
– Ладно. Эту тему сняли. Бетси отбыла в Сринагар, и вам бы нужно поторопиться вслед за ней. Я останусь здесь, – Юсупов отметил, что при этих словах все облегченно вздохнули, – но буду периодически выходить на связь. Заканчивайте чаепитие и чтобы сегодня уже летели в направлении Кашмира!
– А ужина? – обиженно спросил молчавший все это время Перси. – Ужина кушать?
– В самолете, мой друг, в самолете. – брезгливо перебил его Феликс Третий.
– Как скажете, сэр – гулко вздохнул Покровский-Бумба. – А все-таки спеть надо. Душа просит! Эх!..
«Стой!» – хотел крикнуть Юсупов, но не успел. Бумба расправил грудь, гулко выдохнул:
– Dojdik kaplet na ryloI na dulo nagana…Феликс Третий вспомнил рассказы деда о балах в Зимнем Дворце, о концертах Плевицкой, на которое тому доводилось бывать – и ему стало совсем кисло.
Все оказалось
– Если дело такое срочное, я вам советую поговорить с кем-нибудь из пилотов-частников, – добродушно посоветовал чиновник из аэропорта. – Они могут согласиться, особенно если им хорошо заплатить. Более того, я знаю одного такого пилота, его зовут Ом Пракаш Гангули. Приезжайте прямо сейчас в аэропорт, я вас встречу и отведу прямо к самолету.
Юсупов передал все инструкции Мише и выделил ему не слишком большую, но приличную по индийским меркам сумму на дорожные расходы.
– Еще раз напоминаю, – вздохнул он, – никаких жертв, никакой пальбы и вообще забудьте про европейские штучки! У нас иная цель. И не сорите деньгами!
– Да чем же тут сорить, боже ж ты мой? – потряс пачкой Миша. – А что мы будем, извините, кушать?
Феликс чуть не застонал.
– Не помрете! Припасы купите в Сринагаре, время не ждет. Быстро хватайте свои пожитки и вперед, на такси!
Как и уговаривались, на вызов прибыл их старый знакомец – поклонник Шварценеггера. По пути он поинтересовался, куда собираются господа.
– В Кашмир, – буркнул Миша, прикидывая, какую часть выделенной Юсуповым суммы ему удастся безболезненно припрятать.
– Ой, это плохая идея. В Кашмире плохо, – опечалился таксист. – В Кашмире война.
– Что ж делать?
– Я надеюсь, сагибов не убьют, – с некоторым сомнением проговорил индиец и включил радио, откуда вместо привычной уже восточной мелодии грянул траурный марш.
Миша икнул, а Бумба, ведомый, вероятно, генетической памятью, сотворил крест.
Застревая в пробках, они добрались в аэропорт минут через сорок. Водитель долго махал им вслед рукой, то ли радуясь чаевым, то ли прощаясь навеки. Оглянувшись, Мочалка Перси заметил:
– Черномазая правду говорила. Моя слыхала я по ящику, что в этом Кашмире и впрямь война. Бух-бух!
– «Черномазая»? А сам ты, снегурочка, что ли? – огрызнулся Гурфинкель. – И вообще, не трави душу!
– Моя ничего. Моя не черномазая, а афроамерикана. А моя дядя защищала Гренаду! Она лично знал Мориса Бишопа! – хвастливо заявил Перси, но его слова не произвели должного эффекта, ибо спутники не знали кто такой Бишоп и имели довольно смутное представление о том, где находится Гренада.
Услужливый чиновник из аэропорта, имени которого не запомнил даже полиглот-Гурфинкель, оказался длиннющим и тощим, как жердь, человеком с гитлеровскими усиками. Он радушно встретил клиентов и, поминутно оглядываясь по сторонам, повел их какими-то черными ходами на летное поле.
Самолет стоял на его задворках, если только у летного поля таковые имеются. Сюда стаскивали местный хлам – какие-то продырявленные крылья, покосившийся набок вертолет с уныло повисшими винтами… Машина, на которой троице предстояло лететь в Сринагар, мало чем отличалась от всего этого авиационного мусора – маскировочного цвета, с потрескавшимся плексигласом кабины, с лысыми шасси. Стойки были едва ли не перевязаны тряпочками, а вместо пары иллюминаторов виднелись куски фанеры.