Гимгилимыада-1
Шрифт:
Улиту ничего не осталось, как освободить сиденье Веруму.
После головомоечной процедуры Улит с Верумом в ожидании рейсового автобуса решили скоротать время в космодромском бар-ресторане и, следуя подсказкам инфо-экранов, спустились на первый этаж. В это послеобеденное время помещение почти пустовало. Лишь у стены занимали столик двое рабочих в серо-сливовых комбинезонах. Улит и Верум прошли к стойке и уселись на трёхногие табуреты. Высокий и стройный бармен в серо-сливовой рубашке, как и принято среди барменов, меланхолично протирал фирменной серо-сливовой
Улит с Верумом заказали по чашке кофе и парочке бутербродов, чем ненадолго отвлекли бармена от матча и прервали процесс протирания чистой тряпкой чистого бокала. Стеклянная витрина, позволяющая увидеть кусок улицы, демонстрировала скамейки под навесом, дорогу, упирающуюся в гигантские ворота, ряд мусорных контейнеров и высоченную стальную стену, ограждающую территорию космодрома, жилого городка и отведённую под строительство площадь.
– Интересно было бы глянуть на местную природу, - сказал Верум, перестав созерцать мусорные бачки.
– Надеюсь, будем проезжать мимо леса. Почему-то хочется полюбоваться именно местным лесом.
– Леса, пустыни, равнины, горы, какая разница чем любоваться? Мне нужно попасть в гимгилимскую библиотеку и отыскать книги по истории муслинов.
– Улит, тебя кроме книг, твоего клуба и отца вообще что-нибудь интересует?
– Отец является для меня примером для подражания. ЭКЛИ помогает развиваться духовно. Ещё я занимаюсь плаванием, верховой ездой и фехтованием на тростях, что помогает развиваться физически. Я за равномерное и сбалансированное развитие, поэтому получаю от жизни всё. Главное, соблюдать расписание.
– Но другая планета - это всегда интересно, - заметил Верум, запивая кофе кусок бутерброда с ветчиной и сыром.
– Другая флора, другая фауна.
– Как раз это и неважно. Вот на муслина посмотреть бы, на живого. Жаль, на таможне всё забрали, ни видео не снять, ни сфотографироваться. Ничего, скоро приедем в Язл.
– Не так уж и скоро, - ответил Верум, взглянув на стенные часы.
Улит тоже отпил кофе и скривился.
– Какая гадость! У нас в клубе во время собраний варят замечательный кофе, а это просто помои. Кстати, три месяца назад у нас проходила выставка одного известного скульптора, но ты его, конечно, не знаешь...
Теперь скривился Верум. За две недели полёта он по самое горло насытился рассказами Улита о клубе и, конечно, об отце. Верум дружил с Ылитом со школы, когда тот не был таким занятым, относился к нему с большой симпатией и уважал, как друга, но всему есть предел. И Улит явно достиг его.
А сын известного писателя рассказывал об известном скульпторе Ардее Попилли. Он прославился своей экстравагантной выставкой "Мировые задницы".
– Мировые... что?
– Верум подумал, что ослышался.
– Задницы, - терпеливо повторил Улит, словно разговаривал
– Сначала, как поведал Ардей лично мне, он планировал назвать выставку "Крыша мира", а потом решил, что это название слишком банально, и назвал "Мировые задницы". Понимаешь, оттолкнулся от обратного. "Крыша мира" - "Задница мира", а там и до мировой задницы недалеко. Новаторство, понимаешь, да?
– Ничего не понимаю.
– Сейчас поймёшь. Ардей ведь гений. Знаешь, все его задницы сделаны из глины и без помощи рук.
– Это как? При помощи ног?
Улит наклонился к Веруму и громко прошептал:
– Он их вылизывал языком.
Верум запрокинул голову и громко расхохотался. Печальный бармен испуганно посмотрел в их сторону.
– Ты чего хохочешь, деревенщина?!
– ощетинился Улит.
– Выставка имела успех. Многие задницы были проданы на аукционе за большие деньги!
Отсмеявшись, Верум сказал:
– Да, нужно быть гением, чтобы суметь продать глиняные задницы за большие деньги.
Улит не уловил сарказма и рассказал об одной из прошлогодних выставок. На ней демонстрировались шары из грязи, блёсток и патоки. Впоследствии, вдохновлено продолжал Улит, каждый шар был продан по 50.000 водных.
– А ЭКЛИ точно означает Элитный Клуб Любителей Искусства?
– спросил Верум.
– Именно искусства. В отличие от некоторых, мы, эклицы, способны восхищаться прекрасным, а не всякими там деревьями, лугами и канавами.
– Улит любовно погладил шарообразный деревянный набалдашник трости, прислонённой к стойке.
– И продавать прекрасные глиняные задницы.
– Одно другому не мешает.
– А, пополнение! Свежая кровь! Новички!
– бодро воскликнул мужской голос.
Улит с Верумом обернулись. К стойке подошёл усатый мужчина в серо-сливовой робе. Он подмигнул "новичкам", уселся на табурет и обратился к печальному бармену:
– Эр, приветствую!
– Здравствуй, Михудор, - равнодушно молвил печальный Эр.
– Эр, сегодня мне не помешает куриный суп, картошка со свининой, а особенно не помешает большая кружка крепчайшего и чернющего кофе.
– А компот?
– Компот?
– На кухне компот пропадает.
– Пускай пропадает, я не люблю компот.
– Всё?
– Да.
Эр кивнул, записал заказ на бумажке и ушёл в дверной проём позади. Михудор обратился к "новичкам":
– Добро пожаловать на Яппу! С начальником космодрома уже виделись?
Мужчина ощерился, обнажая желтоватые зубы. Его ухмылка напоминала одновременно волчий и лисий оскалы. Потемневшая на солнце кожа, выступающие скулы, нагловато-весёлые глаза человека умеющего быть и обаятельным, и хамоватым. Веруму Михудор не понравился сразу.
"С этим усатым следует быть настороже", - подумал он.
– Обед с опозданием обычно ведёт к ужину с опозданием, - изрёк Михудор.
– Эх, с утра одолел проклятущий инженер! Скопить бы денег поскорее, плюнуть в рожу этому засранцу и открыть своё дело.