Гимн Беглецов
Шрифт:
Когда Алиса вновь оказалась на ногах, она увидела объятую огнем фигуру Барона, распластавшуюся на граните. Чудовище билось в жутких конвульсиях, пытаясь сбить с себя неугасающее пламя. Струя полыхающего газа била в его ноги. Но даже сгорая заживо, Барон не издал ни единого звука, кроме лязга стали.
Вдали, на той стороне огненного пятна, стояла Тамара. Девушка все так же прижимала к себе сломанную руку. Ее платье было все в крови, а на лице и теле зияли ужасающие раны. Девчонка улыбнулась уголками губ, а затем развернулась на месте и скрылась в одном из коридоров замка.
Томас
– Поставь
– Ты сможешь идти быстро? – просил Сэм.
Старик не ответил. Он все еще не чувствовал левой руки, а ноги будто бы кололо иголками. Было тяжело дышать, будто ком застрял у него в груди. Сердце стучало, то и дело теряя ритм. Вендиго нес старика на руках по коридорам Фейрфакса. Им нужно было только найти Эрика…
– Кэт в замке, – зачем-то сказал Томас.
– Что? Где она? – Сэм явно испугался этих неосторожных слов.
– С ней все хорошо, я уверен, – заверил парня старик. – Она с госпожой Амирой из Гершенского посольства.
– Что она тут делает? Она же должна была оставаться дома!
Старик усмехнулся:
– Ох уж эти рыжие бестии! Даже не пытайся ей что-то говорить. Все равно поступит по-своему. Поверь моему опыту. – Даже смех давался Томасу с трудом, ком в груди, казалось, становился все больше и больше. Томас произнес тише: – Бери ее – и бегите из города. Куда угодно, хоть на север, хоть на юг, главное – подальше… от всего этого…
– Мы не можем убежать, – сказал, как отрезал, Сэм. – Семья Кэт все еще в опасности, да и мои братья…
– Им просто нужно вернуться к корням… – Томас вновь усмехнулся, и мир вокруг него погас.
Очнувшись, он вновь увидел Сэма. Тот стоял, склонившись над ним. Сам Томас сидел на земле, прислонившись к стене. Перед ним простирался один из внутренних дворов Фейрфакса. Сэм покинул старика, и перед ним открылась полная картина происходящего.
В центре двора в небо возносилось гигантское древо, вокруг него толпились вендиго. Со всех сторон их окружали красные наемники. Между ними в эти секунды еще не началась битва, но в воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, вот-вот грянет гром. В дальней части двора полыхал огонь. Возле него старик увидел две фигуры. Быть может, это были Эрик с Алисой. Наверное, следовало пойти к ним, но Томас решил еще посидеть. В конце концов он сделал все, что хотел в этой жизни. Он не стал поднимать глаз к Шпилю. Да пошли вы, Высшие.
Старик извлек из сумки огромный камень. Какой он красивый. Камень был именно таким, как он себе представлял. Огромный, тяжелый… и совершенно бесполезный. Идеальное завершение карьеры. Томаса похоронят с ним… Было бы хорошо, чтобы гробницу нашпиговали ловушками. Будет веселье для тех, кто придет забрать Око. Теперь каждый раз, когда кто-то будет упоминать этот камень, будут вспоминать и его имя… Под идеально прозрачной поверхностью блистали синие искры. Казалось, что это свет играет на тысяче граней. Томас поднес Око ближе к лицу и вдруг увидел знакомый узор. Эти искры не были отражением. Они действительно бежали по тонким ломаным полоскам внутри камня.
– Нет,
Дело всей его жизни было еще одной частью этой жуткой головоломки, подобно шкатулке из замка, что упустила Алиса, или тому слитку, что Томас нашел в подвале особняка Гирхарт. Этот камень должен был быть просто камнем. Это должна быть точка в его карьере, в его жизни!
– Да пошло оно все… – проворчал Томас, запихнул Око обратно в сумку и попытался встать на ноги. Это получилось у него только со второго раза. Ноги не слушались, а голову кружило, будто он находился на палубе корабля в шторм.
Теперь он просто не мог умереть. Нельзя было оставлять дело незавершенным! Боль пронзила спину старика. Но ничего, он справится. Томас шел вперед и клялся себе, что не умрет, пока не закончит того, что начал. Он докопается до того, что все это значит! И когда он это сделает, весь мир узнает этот секрет. Те интриганы, что затащили его в эту авантюру… они поплатятся, что не дали старику умереть спокойно.
Конечно же, это были не гершенцы, те двое, что предложили ему работу в Ришвальде. Скорее всего, агенты Клюге или самого Кроули. Им нужно было настроить Джереми против гершенцев, чтобы тот привез камень именно сюда, в Кретч. Томас Трегар нужен был им лишь для достоверности.
Мысли Томаса вернулись к его заключению в ришвальдской тюрьме. Раньше он не задумывался об этом, но как-то уж слишком быстро его отправили на каторгу… как вообще так вышло, что он оказался в этой злополучной телеге с Эриком и Алисой. Все они были связаны и друг с другом, и с этой историей.
Лэнгли. Этот негодяй знал все с самого начала! Это была никакая не случайность! Он специально впутал их в это дело. Он тоже ответит за это.
Томас не собирался мстить, не такой он был человек. Но этому городу, погрязшему во лжи, задыхающемуся от междоусобиц, не хватало правды, как глотка свежего воздуха. Быть может, этот ветер перемен наконец-то разрушит карточный замок интриг.
Самому Томасу воздуха не хватало. Он уже почти не мог дышать, но все равно шел вперед.
Вокруг уже вовсю гремела битва. Перед затуманенным взглядом старика в каком-то безумном танце мелькали зеленые и красные пятна. Из марева то и дело проявлялись фигуры. Наемник вонзает свой топор в шею вендиго только для того, чтобы в следующую секунду рухнуть под ударами трех его собратьев. Зеленый человек выдергивает когти из поверженного врага, с каждой секундой становясь все более и более похожим на свою жертву. Легионер машет перед собой зажженным факелом, но вендиго больше не боятся огня.
Кто-то выскочил на Томаса, занес оружие.
– Не мешай… – проворчал старик на последнем дыхании, а затем выхватил пистоль и спустил курок. Пуля угодила наемнику в грудь, и он выронил топор. То же сделал и Томас с пистолем.
Даже отдача от выстрела отозвалась болью в руке, а хлопок – высоким писком в ушах. Правый бок болел нестерпимо. Должно быть, у него было сломано ребро. Запястье левой руки выбито из сустава… хорошо, что он ее не чувствует. Это от сердца… должно быть, приступ. Однажды такое уже было, но тогда было кому позаботиться о старике. Впрочем, есть и сейчас.