Гимн Лейбовичу (Страсти по Лейбовицу)

Миллер-младший Уолтер Майкл

— Сэр, хотя у меня, к сожалению, и нет никаких доказательств, но подозрения остались.

Полковник перестал сдерживать свои эмоции и с отвращением фыркнул. Он довольно долго шелестел бумагами, потом взглянул на майора, который участвовал в полете патруля.

— Майор, вы подтверждаете показания командора? Они верны по существу?

Растерявшийся майор бросил на Роки полный ненависти взгляд.

— По-моему, командор совершил безумный и позорный поступок. Я прошу занести мои слова в протокол. Из-за уничтожения важных биологических материалов…

— Воздержитесь

от моральной оценки его действий, — оборвал его Берт. — От вас требуется лишь подтвердить или опровергнуть показания командора. Так ли все было, как описывал он?

— Именно так, — ответил майор и сглотнул.

— Отлично, — кивнул полковник. — А теперь, джентльмены, такой вопрос: был ли нарушен Устав? Соответствовали действия командора Роки требованиям Космического Свода или не соответствовали? Прошу отвечать только еда» или «нет». Ваше мнение, майор Тули.

— Конечно, прямого нарушения не было, но…

— А если без «но»? Майор Гоан?

— Э-э… Не было, сэр.

— Я того же мнения, — полковник обращался непосредственно к блокноту Дэйлы. — Да, действительно, последствия его действий носили катастрофический характер и решение командора Роки атаковать транспорт было далеко не самым лучшим в тех обстоятельствах. Скопление Шестидесяти Звезд не может одобрить такого. Законы, своды, уставы, как правило, создаются для людей, а не наоборот. Командор Роки, соблюдая букву закона, забыл о его духе, и в этом вся его вина. Дисциплинарная комиссия, проводившая официальное дознание, признала командора Роки невиновным и рекомендовало временно отстранить командора от полетов, направить его на полное физическое и психологическое освидетельствование. Только после этого он сможет вернуться к выполнению своих прежних обязанностей. У меня все, джентльмены. Дэйла, ты свободна.

Девушка гордо вышла, бросив на командора еще один яростный взгляд. Полковник устало откинулся в кресле, не спуская взгляд с неподвижно сидящего Роки. Майоры, сочтя дело законченным, козырнули и вышли.

— Вы ничего не хотите сказать лично мне, не для протокола? — спросил полковник, как только они остались одни.

— Хочу, — сказал Роки. — Сэр, можно мне подать рапорт об отставке через вас?

— Я ждал этого, Роки, — холодно улыбнулся Берт, — и даже подготовил соответствующий документ, — он достал из ящика стола стандартный бланк. — Прочитайте и распишитесь. Если вас что-то не устраивает, можете переписать своими словами. Поймите, я вовсе не вынуждаю вас…

Командор быстро пробежал документ своими агатовыми глазами и размашисто расписался.

— Если я не ошибаюсь, моя отставка — свершившийся факт?

— Такое допускается в исключительных случаях… вроде вашего.

— Благодарю вас, сэр.

— Не за что, командор, — ответил полковник, заверяя его подпись.

— Разрешите идти? — Роки был все так же спокоен.

Полковник с любопытством посмотрел на молодого человека, отмечая про себя, как быстро этот человек перешел в гражданский статус: пропало обращение «сэр», а глаза утратили свою непроницаемость. Теперь в них явственно

читались и отчаянье, и боль, и гнев.

— Вы, кофане, очень странный народ, — пробурчал Берт.

— У меня нет ни малейшего желания обсуждать это с вами.

— Роки поднялся со своего кресла. — Прощайте, полковник.

Берт нахмурился, пытаясь скрыть свои чувства.

— Нет, подождите.

— Жду.

— Я считаю вас самым многообещающим из моих офицеров, несмотря на вашу молодость. Я так и доложил генералу… Вы всегда мне нравились, но этот инцидент…

— Я тронут, — сказал Роки ровным голосом.

— Зная вас как целеустремленного человека, я был уверен, что вы много добьетесь, и надеялся, что через несколько лет вы сможете по праву занять это место, — полковник кивнул на свой стол.

Роки скользнул взглядом по ногам полковника.

— Вы верно выбрали свой жизненный путь, но теперь сами же все перечеркнули. Я понимаю, каково вам.

Каменное лицо кофанина ясно давало понять, что он не нуждается ни в симпатии, ни в сочувствии, но полковник, словно не замечая этого, продолжал:

— Наша планета — старейшая в Скоплении, наиболее освоенная и со своими устоями, поэтому подыскать здесь новую работу для вас практически невозможно.

— Это моя проблема, полковник, — отрезал Роки.

— Нет уж! — проревел Берт. — Вам, кофанцам, кажется, что все мы здесь хладнокровные, что на чужие заботы нам наплевать. Ошибаетесь! У нас своя этика. Поэтому я хочу хоть немного вам помочь. Возможно, ваше тупое упрямство помешает вам принять мое предложение, хотя оно, видит бог, от чистого сердца.

— Я слушаю вас.

— Я могу помочь вам покинуть эту планету и обосноваться в любой точке Галактики по вашему выбору. Экипажу патрульного корабля будут даны соответствующие указания.

Роки молчал.

— Что ж, я так и думал, — подытожил полковник. — Ступайте!

Роки помолчал еще немного, играя желваками, и, наконец, кивнул.

— Хорошо. Я выбираю Сол Третий.

Полковник даже задохнулся от удивления.

— Гм… — пробормотал он, покусывая губу. — Говоря о любой точке Галактики, я имел в виду… нечто другое. Не можем же мы послать военный корабль за пределы нашего Скопления, сами понимаете.

Роки ждал, спокойно глядя на полковника.

— А почему именно Сол Третий?

— По личным причинам.

— Эти причины, конечно, связаны с инцидентом?

— Полковник, вы же сами сказали, что дознание окончено.

— Это же чистейшее безумие! — Полковник треснул кулаком по столу. — Зачем вам туда? Это же грязная дыра. Вот уже тысячу лет никто не летает на Сол. Мы здорово удивились, когда они откликнулись на призыв Джода Шестого.

— Что в этом особенного? Тем более, что помощь была не безвозмездная.

— Разумеется, ничего. Просто меня удивило, что у Сола Третьего есть корабли, тем более сверхсветовые. Бели верить легенде, экспансия человеческой расы — единственная заслуга Сола перед Галактикой. Они давно порвали все связи с другими системами. Мне это тоже непонятно.