Гинекологическая проза
Шрифт:
Сама она принимала все свои беды стоически и даже с тайным восторгом – вот оно как бывает, совсем как в книжках, и она, Оля, теперь тоже все это переживает на себе, и в ней растет малыш, она была уверена, что будет девочка (Миша хотел сына), они вдвоем со всем справятся, пусть тошнит, это значит – процесс идет, все в порядке.
Оля, конечно же, рассказала обо всем и Соне, и маме, и прочим родным и близким. Соня была страшно рада, мама, в общем, тоже, хотя ей казалось, что лучше было бы сперва закончить институт, хотя бы курса четыре, чтобы не брать академический отпуск, но сама Оля была так
Соня даже попыталась ради Оли бросить курить, что у нее, впрочем, не вышло, но во всяком случае, она перестала курить дома, так что их с Олей посиделки «Пойдем, покурим» переродились в «Пойдем, поговорим», отчего не стали менее интересными. Они взахлеб обсуждали будущую жизнь: и кто родится, и как назвать, и как поставить мебель.
А время шло. Подступала весенняя сессия, и тут Оля наконец ощутила некоторые социальные преимущества своего нового состояния – ее без звука пропускали сдавать все зачеты в первых рядах (считалось, что в начале преподаватель еще не устал, и менее раздражен, да и вообще, раньше сядешь – раньше выйдешь), она прямо говорила: «Ребят, я должна сдать до двенадцати, иначе потом в этой аудитории никто ничего сдавать не сможет».
Сессия начиналась в июне, потом давали недельку вздохнуть, а в июле начинался летний стройотряд – противная обязаловка, насаждаемая комитетом комсомола – каждый должен полтора месяца из двух оставшихся от лета отпахать на «благо родины». Все были пересчитаны, переписаны и распределены по различным «трудовым фронтам». Оля с Мишей числились на карбюраторном заводе, это было по крайней мере в Москве, а не под какой-нибудь Калугой, но тут Оля здраво решила, что ее ребенку это неполезно и что надо бы от стройотряда освободиться.
С этим она направилась в комитет комсомола. Отловить сотрудника, занимающегося вопросом освобождения от стройотряда, было непростым делом, но Оля выследила его, и когда пришла, наконец, к нужной двери в нужное время, застала перед ней человек восемь таких же умных со всего института, стоящих за своей свободой. Оля заняла очередь, дело шло медленно, все успели разговориться, и в этом разговоре Оля с ужасом выяснила, что без убедительной медицинской справки за заветной дверью делать нечего.
– Подумаешь, беременная, – авторитетно сказала ей девица с соседнего факультета, – у нас в группе девчонка, у той восемь месяцев срока, так и то за справкой погнали, а у тебя и не видно ничего. Она с пузом еле в дверь вошла, а этот гад – выразительный кивок на дверь – ей заявляет: «Основания свои предъявите». Сволочи они там все.
– Да ты не расстраивайся, – вступил в беседу парень, стоящий рядом. – Возьми да сходи за справкой, делов-то. Если ты беременная, тебе дадут без звука, вам, девчонкам, хорошо, не то, что мне, я пока докажу, что у меня ревматизм…
Наслушавшись, Оля решила действительно пока не соваться, а раздобыть справку. Собственно, идея сходить к врачу все равно витала в воздухе, Мишина бабушка, например, встречаясь всякий раз с Олей в коридоре, осведомлялась: «Ну что, деточка, уже была у врача? Нет? Напрасно, напрасно».
Бабушка была поставлена в известность о грядущих событиях несколько позже других, так как Оля продолжала ее побаиваться,
Почему-то Оля тогда восприняла этот совет как недоверие к себе – дескать, что ты можешь понимать, вот пусть врач подтвердит, что ты беременна, тогда и поверим. Главное, Миша, слыша все это, тоже завелся – сходи да сходи, и Оле, которая жила своей беременностью, это казалось грубым посягательством на самые основы ее нового мира – ужасно было обидно. Уж он-то, казалось бы, мог бы и не требовать справки от врача.
Но теперь справка действительно понадобилась, поэтому Оля, выяснив предварительно у Сони, где находится районная женская консультация и к какому врачу идти, сообщила Мише:
– Все, можешь быть доволен, завтра пойду к врачу, получу справку, что в самом деле беременна. Могу две попросить, одну комсомольцам отдам, другую тебе оставлю.
– А комсомольцам зачем? – с удивлением спросил Миша. Зачем оная справка ему самому, вопроса не возникло.
– Стройотряд откосить. Они без справки не освобождают, я уже сегодня была, выяснила.
– Ух ты, Олища, строяк хочешь откосить, что ж я, один буду на этом Москарзе корячиться? А ты где будешь?
– Ну, допустим, вас там таких человек тридцать, со всего института, а я на дачу поеду. Мы там с детенышем будем воздухом дышать.
– Олька, ну это нечестно. Ну как это, вы там, а я здесь, один? Мне без вас будет плохо. Давай ты не поедешь, а? Насчет завода ты, конечно, права, вам там делать нечего, но уж на дачу-то? Ты тут гулять будешь, вот, в парчок сходишь, на балкончике посидишь, ну Олюш?
– Разберемся, – сказала Оля, про себя решив сейчас не спорить, но на дачу все равно поехать. Благо будущего ребенка было важнее Мишиных капризов.
Вообще с началом беременности равновесие действительно сместилось. Мишины приступы молчания то ли исчезли, то ли их заслонили приступы тошноты. Бояться Оля, во всяком случае, точно перестала. Миша пытался было восстановить статус-кво, но нарвался на суровую отповедь в том смысле, что ей, Оле, сейчас переживать вредно, она и не будет, а если ему, Мише, хочется играть у нее на нервах, то она, пожалуй, поедет к маме. И помогло. Главное, Оля нисколько не притворялась, не кривила душой, изображая напускную строгость, сказала, наконец, то, что думала в данный момент. Легкость и моментальность воздействия поразили ее и если не заставили задуматься прямо на месте, то какие-то зерна, на будущее, безусловно, были заронены.
Итак, справка. На следующий день Оля отправилась в женскую консультацию. Заведение это находилось, по счастью, недалеко от дома, нужный врач принимал (или, будучи женщиной, принимала) в удобное время, после обеда, с двух до восьми, и Оля, вышедшая из дома немного после трех, практически никаких трудностей для себя не предвидела.
Она быстро и легко нашла большое желтое здание, выходящее фасадом на Садовое кольцо, обошла, руководствуясь Сониными инструкциями, его сбоку, вошла через арку в темноватый двор и тут же, по правую руку, действительно обнаружила малозаметную дверку с малозаметной же синей вывеской «Женская консультация от поликлиники номер…».