Гипнотизер
Шрифт:
— Эвелин Эк, — помедлив, начал Йенс. — Это она заставила младшего брата перебить всю семью?
— Именно так сказал Юсеф, когда…
— Признания Юсефа Эка, сделанные под гипнозом, использовать нельзя, — перебил Йенс. — Это противоречит и праву хранить молчание, и праву не брать на себя вину.
— Понимаю. Хотя это не был допрос, его ни в чем не подозревали.
Йенс взглянул на свой мобильный телефон и сказал:
— Достаточно того, что разговор зашел
— Я сознаю это, но у меня была другая цель.
— Я так и предполагал, но…
Он замолчал и покосился на Йону, словно ожидая чего-то.
— Все равно я скоро узнаю, что случилось, — заявил комиссар.
— Неплохо звучит, — с довольным видом кивнул Йенс. — Когда я принимал дела от Аниты Нидель, она сказала мне: если Йона Линна обещает докопаться до правды, то он, будь уверен, докопается.
— Иногда у нас бывали стычки.
— Она на это намекнула.
— Так я начну? — спросил комиссар.
— Ты руководишь предварительным расследованием, но…
Сванейельм почесал в ухе и буркнул, что ему не нужны идеи, резюме допроса и неясности.
— Я всегда провожу допрос с глазу на глаз, если есть возможность, — сказал Йона.
— Тогда, наверное, свидетель допроса не нужен. Здесь — не нужен.
— Я так и подумал.
— Это будет допрос только для сведения Эвелин Эк, — со значением произнес Йенс.
— Хочешь, чтобы я сообщил ей, что ее подозревают в совершении преступления? — спросил Йона.
— Решай сам. Но часики тикают, у тебя осталось не так много времени.
Йона постучал и вошел в печальную комнату для допросов. Жалюзи на забранных решеткой окнах опущены. Эвелин Эк сидела на стуле. Было видно, как у нее напряжены плечи. Непроницаемое лицо, челюсти сжаты, взгляд уперся в стол, руки скрещены на груди.
— Здравствуйте, Эвелин.
Она торопливо-испуганно взглянула на него. Комиссар сел напротив нее. Девушка была такой же красивой, как брат — простые, но симметричные черты лица. Русые волосы, умные глаза. Такие лица поначалу кажутся невзрачными, но чем дольше на них смотришь, тем они красивее.
— По-моему, нам надо поговорить, — сказал он. — Как вы думаете?
Девушка пожала плечами.
— Когда вы в последний раз видели Юсефа?
— Не помню.
— Вчера?
— Нет, — удивленно ответила она.
— Сколько дней назад?
— В смысле?
— Я хочу знать, когда вы в последний раз виделись с Юсефом, — пояснил Йона.
— Ну, во всяком случае, довольно давно.
— Он приезжал к вам в лесной дом?
— Нет.
—
Она еле заметно пожала плечами:
— Нет.
— Но он знал про этот дом? Или нет?
Эвелин кивнула.
— Его возили туда, когда он был маленьким, — ответила она и взглянула на комиссара кроткими карими глазами.
— Когда?
— Не знаю… Мне было десять, мы сняли этот домик на лето у тети Соньи, пока она была в Греции.
— А потом Юсеф там бывал?
Эвелин вдруг перевела взгляд на стену позади Йоны:
— Вряд ли.
— Как долго вы жили в теткином доме?
— Переехала сразу после начала семестра.
— В августе.
— Да.
— Вы жили там с августа, это четыре месяца. В маленьком доме на Вермдё. Почему?
Ее взгляд снова метнулся в сторону. Уперся в стену за головой Йоны.
— Чтобы заниматься спокойно, — сказала она.
— Четыре месяца?
Эвелин поерзала на стуле, скрестила ноги и наморщила лоб.
— Мне нужно было, чтобы меня оставили в покое, — вздохнула она.
— Кто вам мешал?
— Никто.
— Тогда что значит «чтобы меня оставили в покое»?
Она слабо, безрадостно улыбнулась:
— Люблю лес.
— Что изучаете?
— Юриспруденцию.
— И живете на стипендию?
— Да.
— Где покупаете еду?
— Езжу на велосипеде в Сальтарё.
— Это же далеко?
Эвелин пожала плечами:
— Не очень.
— Вы там знаете кого-нибудь, встречаетесь?
— Нет.
Комиссар смотрел на чистый юный лоб Эвелин.
— Вы не встречались там с Юсефом?
— Нет.
— Эвелин, послушайте меня. — Йона перешел на серьезный тон. — Ваш младший брат, Юсеф, сказал, что это он убил отца, мать и младшую сестру.
Эвелин уставилась в стол, ресницы задрожали. На бледном лице появился слабый румянец.
— Ему всего пятнадцать лет, — продолжал Йона.
Он смотрел на ее тонкие руки и расчесанные блестящие волосы, падавшие на хрупкие плечи.
— Почему вы верите его словам? О том, что он перебил свою семью?
— Что? — спросила она и подняла глаза.
— Мне показалось, что вы не сомневаетесь в его признании.
— Правда?
— Вы не удивились, когда я сказал, что он признался в убийстве. Или удивились?
— Удивилась.
Эвелин неподвижно сидела на стуле, замерзшая и усталая. Тревожная морщинка обозначилась между бровями на чистом лбу. Эвелин выглядела утомленной. Губы шевелились, словно она просила о чем-то или что-то шептала про себя.