Гипноз для декана
Шрифт:
А я так легко заставляла Игнатьева «забыть» о том, что мне невыгодно! И собиралась забыть его о его страсти ко мне и вообще обо всем! Как я могла? Как посмела так нагло распоряжаться бесценным человеческим опытом, мне не принадлежащим!
Вот и расплата мне пришла — той же монетой. Что бы не случилось со мной этой ночью — утром я ничего не буду помнить. Так сказал тот, кто в этой наркоте ОЧЕНЬ хорошо разбирается.
Вскоре, однако же, я поняла — то, что я не буду помнить, это еще полбеды. Живой бы остаться. Потому что оставить меня Славчик решил не на скамейке, не
Хоть бы куртку какую-нибудь под спину подложил, гад…
— Прости, Алинчик, но ты сама во всем виновата… — пыхтя, Славчик опустился вместе со мной, бессильной, на колени и положил на спину. Потом подумал, зачем-то повернул меня на бок, чтобы лежала в позе младенца… и медленно, явно задержав дыхание, провел ладонью по моей попе.
Я снова попыталась отдернуться… и снова безрезультатно.
— Жаль, конечно… — неопределенно прокомментировал он мое состояние, продолжая бесцеремонно охаживать мой зад, обтянутый платьем. Сказал что-то еще, но я не слушала, вся сконцентрировавшись на этой руке, умоляя, чтобы она не нырнула под платье…
Но рука устремилась в обратную сторону — наверх. Огладила мой оголенный бок, противно пощекотала подмышку… и вдруг, резким, быстрым движением, протиснулась под пройму платья — к лифчику и груди под ним… и сжала ее! Сжала мою голую грудь — как будто так и надо!
— Ммм… — замычал от удовольствия Славчик, от души тиская меня всей своей пятерней. — Вставил бы я тебе напоследок, Алинчик… да следов оставлять неохота. Ладно… — больно ущипнув за сосок, рука вылезла из проймы, — я — в машину дрочить, а ты — баиньки. И, если ты меня слышишь — молись, чтобы тебя нашли раньше какого-нибудь пьяного бомжа на рассвете. Или шакала, который укусит тебя за бочок…
Листья за моей спиной зашуршали, человеческое тепло, хоть как-то балансирующее ледяной холод с земли, испарилось. И целых несколько минут я не замечала этой перемены, радуясь избавлению от того, что могло произойти, мысленно благодаря Славчика за то, что в его тупой голове осталось хоть немного разумности, а, может и порядочности…
А потом радость иссякла и меня накрыл ужас. Что они со мной сделали?! И что будет дальше? А вдруг Кира — если это всё она подстроила — не найдет меня или вообще решит не искать? Если Славчику это «не надо», ей-то это зачем? Из чувство долга перед подругой, которую она зачем-то решила опоить наркотой?
Ну почему, почему я не послушалась собственную интуицию, когда мне свыше подали знак в виде красных кроссовок? Меня ведь предупреждали! Сами силы вселенной орали мне — нет! Не будет всё так, как ты запланировала! Не ходи с ним, Алина Сафронова!
Но тебе казалось глупым довериться суеверию. Вот и лежи теперь, слушай, как тело постепенно застывает — то ли засыпая, то ли коченея… Слушай шуршащие вдалеке листья и гадай, кто к тебе подбирается — волк или бродящий во тьме обдолбанный нарик… Слушай
Мозг мой начал уплывать в фиолетовые дали благословенного обморока, но листья вдруг зашуршали громче, возвращая меня в реальность. Шуршание превратилось в шаги, листья вокруг меня взметнулись от тяжелой, явно мужской поступи. Мое сердце ухнуло и бессильно заметалось от страха…
— А я знал, что ты — наркоманка, Сафронова! — объявил запыхавшийся голос декана Игнатьева. — Вот только не знал, что ты такая дура! Хоть не трахнули тебя, колхозница моя бестолковая?
От облегчения у меня вдруг полились из глаз слезы — что было странно, учитывая абсолютную неподвижность мимики лица. Глаза были закрыты, горло не работало — я даже всхлипнуть не могла.
И тем не менее, Игнатьев каким-то образом понял, что я плачу. И аккуратно, большим пальцем оттер мои текущие слезы со щек.
— Эх, возни с тобой теперь… — вздохнул, наклоняясь и пытаясь поднять меня с земли под спину и колени. — Такую ночь ты мне испортила, Сафронова… такую ночь…
Глава 14
Проснувшись рано утром, я довольно долго таращилась в спину лежащего рядом со мной мужчины. Голую спину. Довольно мускулистую — даже в расслабленном состоянии.
И кто это? — вяло крутилось в голове. Лешик? Но ведь мы давно расстались… А другого мужчины у меня и не было никогда…
Что вообще вчера было? Где я была? С кем? И где сейчас лежу?
Какие-то смутные обрывки воспоминаний — блондин, вроде… Лицо расплывается, одна ухмылка отчетливо запомнилась.
Но ведь этот-то не блондин… Я подняла руку и бездумно потрогала кончики темных и жестких волос на затылке незнакомца, зачем-то оказавшегося со мной в одной постели. Пришла с одним, а осталась с другим? Как-то непохоже на меня…
Да и в принципе непохоже на меня просыпаться в постели с мужчиной. Уже года два как… непохоже.
У меня что, был секс?!
Эта мысль оказалась настолько отрезвляюще-панической, что мгновенно выкинула меня из ленивой полудрёмы. И вместе с паникой, всколыхнувшей всё моё существо, вернулись воспоминания.
Декан! Я же должна была загипнотизировать вчера декана Игнатьева! Точно! Явилась на вечеринку вместе с этим… как его… Славиком, что ли? Или… Вадиком? Он-то и есть блондин! Потом… потом я увидела декана кружащимся в танце с какой-то безумно красивой моделью, а дальше… что же было дальше-то?
Я нахмурила брови и наморщила лоб изо всех сил пытаясь вспомнить, что было дальше. Кажется, я немного выпила… вышла подышать свежим воздухом, поговорила с Кирой по телефону. А потом… потом проснулась здесь.
Всё. Больше ничего не помню. Это ж надо было так надраться! Какой кошмааар…
В одурении от самой себя я покачала головой и, по мере качания, всё больше и больше скашивала глаза в сторону спящего рядом со мной незнакомца. И чем больше скашивала, тем сильнее холодело в груди мое сердце.