Гипноз для декана
Шрифт:
Как я и боялась, воспрянув от полученной свободы, здоровенный орган пружинисто подскочил и ударился мне куда-то в солнечное сплетение. От неожиданности я пискнула, дернулась вверх, невольно пропуская член вперед — между двух полушарий груди…
— Так тоже хорошо… — одобрил декан, перемещая руку с моей головы на плечо и надавливая. Фактически укладывая меня грудью на член. — Возьмешь в рот, когда кончать буду… — то ли попросил, то ли приказал он.
А потом сделал что-то совершенно непредвиденное — ладонями обнял мою грудь с двух сторон, сжал ее вокруг собственного
— О да, детка… О, вот так… Твою ж мать, как хорошо… — самозабвенно стонал Игнатьев, трахая меня промеж грудей.
Я же была настолько ошеломлена, что какое-то время не воспринимала ощущений — не чувствовала, что соски мои всё так же трутся о жесткие волосы его паха, только еще быстрее — потому что бедра мужчины толкались в меня с такой силой и скоростью, на какую я бы сама не решилась никогда.
А когда сообразила, сопротивляться было уже поздно — удовольствие захлестнуло девятибальной волной, ударив сразу по всем чувствительным местам — от промежности, в которую теперь пихалось колено декана, до груди, прижатой к поросли в его паху.
Утопив крик куда-то Игнатьеву в пупок, я изогнулась над ним, содрогаясь в мощнейшем оргазме, чувствуя, как сладкая истома отзывается в каждой клеточке моего тела, распластывает его и превращает в безвольный, почти невесомый кисель…
И уже почти не обратила внимания на напряженный, мокрый от смазки орган, который пихнулся при последних отголосках удовольствия мне в приоткрытые губы, растянув и сразу же заполнив собой полость рта.
Он сейчас кончит… — лениво проплыло в голове, на что мне было решительно наплевать. Как и не то, что в оригинальном плане вообще-то задумывалось бежать, а не мастурбировать об колено и живот декана.
Всё так же распластавшись на его ногах, я послушно держала ртом его орган и, прикрыв глаза, прижималась языком к пульсирующей венке, пока он стонал, дергался и судорожно сжимал мое плечо. Проглотила, почти не почувствовав вкуса, густой фонтан спермы, напоследок лизнула головку и улеглась щекой на живот, слегка размякший после оргазма.
Надо бежать — назойливо крутилось где-то на задворках разума, но тело было решительно против. Тело хотело одного — не двигаться. Спать. Спать, устроившись на животе, у опадающей эрекции мужчины, которого я еще недавно страшно ненавидела. Каким бы безумием это ни звучало и какими бы казнями египетскими мне это ни грозило.
— Я знал… — спустя что у тебя какое-то долгое время, практически разбудив меня, выдохнул декан. — Знал, что у тебя чувствительные соски… Сафронова.
Глава 16
— Вы… вы знали?! Знали, что…
Услышав свою фамилию, я взвилась над расслабленным мужским телом, откидывая одеяло. Сна и усталости как не бывало. Боже, как я вообще могла так уплыть, что чуть не уснула в такой важный момент! Бежать надо было, а не растекаться лужицей у него в ногах…
Игнатьев довольно кивнул.
— Конечно, знал. Не спрашивай у меня откуда, Сафронова.
Я нетерпеливо помотала головой.
— Я не то спрашиваю! Вы знали, что это я с вами в постели! Что я… под одеялом, а не эта ваша… Лена!
— Конечно, знал. Я же не полный кретин, — ухмыльнулся он. — Как тебе моя ролевушка, Сафронова? Не обижайся — в следующий раз можем поменяться ролями. Например, ты можешь «спать» и думать во сне, что я твой парень, пока я делаю тебе куни…
— Ролевушка? — слабым голосом пролепетала я. — Это была… ролевушка?
От дикости всей этой ситуации у меня плавились мозги. Я только что… отсосала нашему декану, а до этого позволила ему мастурбировать у меня промеж грудей! И он… кончил прямо… прямо мне в рот! Я разговариваю с ним, чувствуя вкус его спермы у себя на языке и натертость от его члена в гортани.
И всё это время он ЗНАЛ, что под одеялом я, а не его подружка с вечеринки. Я! Его самая ненавидимая студентка на факультете, которую он тайно хотел на протяжении всего года и за это ненавидел! Он знал, что я — никакая не Лена, и не остановился, пока не довел дело до конца!
Так это была… месть за вчерашнее унижение? Или за всё вместе сразу?
— Мне плохо… — прохрипела я, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. — Пустите… я сейчас…
Перебравшись через его ноги и чуть ни кубарем скатившись с кровати, я помчалась наугад в сторону одной из дверей комнаты… Поняла, что не успею, скрючилась над какой-то расписной вазой в углу… и изрыгнула в нее всё, что попало в меня за последние полчаса.
— Ненавижу… как же вас тебя… ненавижу… — задыхаясь и отплевываясь, ругалась в темноту широкого горла вазы. — Как вы так могли…
Меня вдруг резко дернули за плечо наверх. В глазах тут же потемнело от резкого вставания, я пошатнулась… и тут же была подхвачена за талию сильной рукой.
— Поверь, Сафронова — я ненавижу тебя не меньше! — схватив меня второй рукой за плечо, процедил он. — Но это ты втиралась в меня, как мартовская кошка, а не я в тебя! Что ты думала произойдет, когда извивалась на мне, как последняя бл*дь? Что я позволю тебе получить удовольствие и не возьму своё? Я что тебе — мальчишка сопливый?
Темнота в глазах прошла, и я увидела перед собой его лицо — багровое от бури эмоций. Вспомнил видать, что вчера именно так и повел себя — как сопливый мальчишка, не сдержавшийся и кончивший раньше, чем начал.
Мне вдруг стало плевать на последствия — так захотелось ударить его побольнее. Скривив губы в усмешке, я дала понять, что подумала о том же, о чем и он. Что я помню, как позорно он излился в собственные боксеры, дергаясь между моих ног.
Усмешка превратилась в ухмылку, ухмылка — в весьма натуралистическую гримасу омерзения. Демонстративно передернувшись, я толкнула его в грудь ладонью.
— Пусти! Мне надо прополоскать рот… Смыть эту мерзость… Бррр… Хорошо, что я всё выблевала!