Гипноз и «чудесные исцеления»
Шрифт:
Знаменитый английский исследователь Африки Давид Ливингстон рассказывает, что в пустыне за время дневной жары сильно раскаляются каменные скалы, а ночью, быстро охлаждаясь, они трескаются со страшным шумом, напоминающим выстрелы; туземцы считают, что это стреляют подземные духи. Женщины из племени шорцев раньше говорили о своих умерших детях, что их загрызли духи. Индейцы Мексики считают, что растения, подобно человеку, имеют душу, иначе они не могли бы жить и расти. Они умеют говорить, петь, чувствовать радость и страдание. Зимой, когда деревья застывают от холода, они плачут и молятся солнцу, чтобы оно скорее засияло и согрело их.
Продолжим, однако, рассказ о Вангуме.
Вангум незаметно и бесшумно продирался сквозь заросли колючего кустарника. Идти было трудно. Иногда какой-нибудь шип
Вот и сама пещера.
Вангум проскользнул в ее полумрак. Крадущейся, бесшумной походкой он быстро добрался до небольшой ниши, где хранился чуринг. Бережно, дрожащими руками вынул он из деревянной коробки небольшой камень овальной формы и положил перед собой на выступ скалы. Чуринг Вангума был покрыт символическими знаками, начертанными клыком сумчатой лисицы. Вангум взял из охапки хвороста, специально заготовленной в его предыдущие посещения, несколько веток, достал кремень и принялся разжигать костер. Когда первые змейки огня, слабые и неуверенные, побежали по веткам, он подбросил в огонь еще хворосту, и вот с характерным треском пламя начало набирать силу.
Тогда, присев на корточки, Вангум сквозь огонь устремил пристальный взгляд на чуринг.
Долго сидел он так, неподвижно и молча, затем начал бормотать, сперва тихо и медленно, а потом все громче и быстрее слова заклинаний. Колдун в разных выражениях многократно повторял односложные звуки и слова, прося помощи у своей души в предстоящей битве с духом болезни. Постепенно эти выкрики вновь перешли в бормотание. Голова Вангума упала на грудь. Со стороны могло показаться, что он заснул, — и только вздрагивания покатой спины и плеч обнаруживали в нем признаки бодрствования. Так продолжалось очень долго. Уже давно потухли последние угли костра, а Вангум все сидел на корточках и время от времени бормотал заклинания, обращенные к хранителю его души — чурингу. Наконец всякие движения и бормотания прекратились, и маг-врачеватель застыл с каменным выражением на лице.
Известный немецкий этнограф-океанист Ганс Дамм в книге «Канака — люди южных морей» утверждает, что, по представлениям туземцев Австралии, знахарям присуща особая магическая сила, которая нисходит на них во время сна, длящегося иногда несколько суток. Совершенно справедливо замечая, что такой сон магов-врачевателей есть сон гипнотический, Дамм раскрывает те суеверные представления, во власти которых находятся австралийцы в отношении подобного сна их знахарей. Они полагают, что в этом состоянии душа врачевателя отделяется от его тела и приобщается к «первоначальной созидательной силе», которую они представляют себе в виде радуги-змеи. Это от нее он получает прозрачные кристаллы, сверкающие всеми цветами радуги и проникающие в его душу. Только так знахарь и обретает свою магическую, целительную силу.
Проснувшись от гипнотического сна, маг испытывает жажду. Тогда он пьет из любого водоема или источника и тем самым вбирает в себя радугу-змею, присутствующую во всякой воде, а это еще больше приумножает его врачевательные возможности, приобретенные во время сна. С этого момента маг получает силу и способность в дальнейшем отделять свою душу от тела и посылать ее в странствования. Он может посылать ее к умершим, для того чтобы поучиться у них танцам и песням корроборри. Все эти галлюцинаторные переживания, связанные с посещением «страны мертвых», также имеют место в гипнотическом трансе.
…Солнце уже опустилось за горизонт, когда Вангум вышел из пещеры Белого Кенгуру и, напившись из родника, отправился в обратный путь.
В Роренду целый день царило возбуждение. Мысль о том, что дух болезни ходит и поедает одного человека за другим, не давала никому покоя. Уход Вангума из Роренду, хотя и был окружен тайной, не мог остаться незамеченным, тем более, что в течение всего дня многие подходили к его хижине, но их неизменно прогоняли, говоря, что его нет. И жители селения догадывались, что колдун ушел, для того чтобы собраться с силами и укрепить себя в предстоящей борьбе, и с нетерпением
Австралийский маг-врачеватель
С сосредоточенным видом, молча прошел Вангум через все селение к своей хижине. С любопытством и страхом следили за ним сотни глаз. Что дало ему тайное общение с духами? Укрепился ли он? Готов ли вступить в борьбу с духом болезни? Но никто не смел приблизиться к нему и спросить о том, что интересовало всех. Люди видели, что колдун погружен в себя, что он сейчас в мыслях и чувствах где-то далеко, в недоступных простым смертным местах, и никто не мог и помыслить ему помешать.
Вангум сразу же послал за Тотмиттой — вдовой Туя и велел позвать нескольких жителей.
Когда люди собрались и была принесена потерявшая способность ходить немая Тотмитту, врачеватель приказал образовать круг. В центре этого круга у подножия дерева он разместился сам с охотниками, которых пригласил быть своими спутниками в страну мертвых для изучения там плясок и песен корроборри.
Загудели барабаны. Их однообразная, стучащая по нервам дробь долго оглашала всю окрестность. Потом Вангум запел священную песню на невыносимо ноющий монотонный мотив, и ему вторили сидевшие рядом с ним мужчины. Через некоторое время все впали в транс, и тогда колдун начал тихо внушать им: вот они видят, как знахарь достает из водоема радугу-змею; вот они садятся ей на спину, и она мчит их в поднебесье. Прилетев в чудесную страну, они усаживаются вокруг радуги-змеи. Колдун берет каменный нож и убивает им одного из участников путешествия, разрезает его на части и мясо убитого отдает радуге-змее. Остальные спокойно наблюдают за тем, как радуга-змея пожирает их товарища, и тоже отведывают его мяса. Когда трапеза окончена, знахарь очищает кости убитого и каждой дает название. Затем раскладывает их на земле в определенном порядке: бедренные кости вместе с лопатками, голову — к костям таза. Затем все снова садятся верхом на радугу-змею и летят на ней вниз к земле, а Вангум остается один у скелета съеденного спутника. Он гладит кости рукой и распевает заклинания. Через некоторое время кости обрастают мясом, и в конце концов принесенный в жертву начинает дышать. Он оживает. А тем временем Вангум вынимает из своего пупка вторую радугу-змею, которая доставляет его и ожившего спутника на землю, где их встречают остальные участники путешествия.
Поднявшись со своего места, Вангум подошел к уснувшим гипнотическим сном охотникам. Властно простер он над ними руку и произнес: «Вы, ездившие в страну мертвых, видевшие радугу-змею и пляски страны мертвых и поедавшие вместе с радугой-змеей тело своей жертвы, — все забудьте. А сейчас придите из страны мертвых и смотрите, как я буду исцелять Тотмитту!»
И когда все участники церемонии открыли глаза, Вангум подошел к больной:
— Радуга-змея дает тебе моим словом ноги и голос, вдова Туя. В стране умерших я виделся с ним, и он просил радугу-змею за тебя. А радуга-змея сказала мне: «Поставь на ноги вдову Туя Тотмитту!» Ты засни, вдова Туя Тотмитту, и ты на своих ногах пойдешь в страну мертвых, и ты увидишь там Туя, и ты своим голосом заговоришь с ним, и ты придешь из страны умерших и здесь будешь ходить по Роренду от хижины к хижине на своих ногах и своим голосом рассказывать, как Вангум послал тебя в страну мертвых за ногами и голосом и как злые духи болезни хотели тебе помешать, но никто не может мешать тому, кто идет по велению радуги-змеи. Ты будешь ходить, ты будешь говорить, Тотмитту!
Пока колдун произносил свои заклинания, по многу раз их повторяя, барабаны опять били свою нескончаемую дробь и все присутствовавшие тянули нудный, односложный мотив, усыпивший Тотмитту. И вот уже ей кажется, будто она действительно ходит по стране умерших и говорит со своим мужем… Когда же раздается резкий, как удар грома, крик Вангума: «Встань, Тотмитту, встань!», — она делает усилие, другое, кажется, в ней рвутся какие-то незримые путы, ее тело освобождается от сковывающей неподвижности, ее вялые ноги наливаются силой и она… встает! Встает и говорит.