Гитлер в Москве
Шрифт:
Берлин, пригород, частный дом.
Сентябрь 1939 г.
Шестнадцатилетний Ганс Юрбенц, вернувшись домой и привезя с собой мягкую игрушку саблезубой белки из «Ледникового периода», который уже прошел на экранах Германии и имел ошеломляющий успех, был сначала встречен родителями. Естественно они хотели знать куда вчера вечером ушел их сын и пришел домой только через сутки. И он показал письмо за подписью Мюллера и печатью Рейхсканцелярии. Там говорилось, что их сын славно поработал на благо Рейха, по поиску спецоборудования, а все остальное секретно, и если кто проболтается или проявит нездоровый интерес, то его ждут соответствующие
— Да, Грета, это тебе, — думая что такого, из разрешенных забрать в личное пользование, вещей, подарить девушке которая ему нравилась, и которой похоже нравился он. Оказалось что фактически ничего.
— Спасибо Ганс, — чмокнула его в щеку младшая сестра, и убежала, пока тот не передумал и не стал отнимать у нее игрушку.
Но Ганс не прогадал, записываясь в группу компьютерщиков. На следующий день он встретился со своей девушкой попросил попозировать на фоне белой стены и сделал множество кадров с помощью цифрового фотоаппарата. За ним незаметно приглядывал переодетый в гражданское эсэсовец. После он отнес фотоаппарат, где и брал его, на их «базу», или «Подготовительные курсы вычислительных специалистов», так она называлась в документах. Там после долгой ругани «управляющего», так назывались их начальники групп, он наконец получил что хотел. Обработанный в Фотошопе и выведенный на печать, плюс заламинированый календарь на новый 1940 год. Она там выглядела принцессой на фэнтезийном антураже, скромная благородная и прекрасная. Потому что «Фотошоп» — это сила. Его девушка, когда увидела подобное чудо по тем временам, первым дело удивленно вздохнула:
— Ганс, а откуда у твоей семьи типография?
— Это не типография, — сбивчиво начал объяснять Ганс, — так, новая технология выведения на печать изображений. Мне помогли знакомые ребята.
— Я даже не знаю как тебя благодарить, — воскликнула девушка.
— Поцелуя думаю будет достаточно, — хитро улыбнулся Ганс, хотя внутренне очень волновался, он еще ни разу по настоящему не целовался с девушкой.
— Годиться, — улыбнулась та, и чмокнула его в щеку. На его обиженный взгляд смущенно сказала:
— Не здесь и не сейчас.
— А когда? И где?
— Я не знаю, — потупилась девушка, — давай встретимся в нашем парке.
И чтоб перевести разговор в другое русло, сказала:
— Я кстати фюрера видела недавно, он принимал парад.
— Да, — совершенно не впечатленный ответил Ганс, — тогда гляди.
И он вытащил из ящика и показал девушке свою фотографию с Адольфом Гитлером. Она удивленно смотрела на фото, а потом неуверенно спросила:
— Это твои знакомый сделали? Но знаешь что тебе за это будет.
— Нет фото подлинное, — спокойно ответил Ганс, — я же не просто так пропал на сутки. Но остальное сказать не могу.
— Хорошо, я тебе верю, но у тебя на этой фотографии такой странный вид.
— Так мы сделали спектакль про будущее. А там как только не одеваются, — усмехнулся Ганс, — так как? Когда в парке встречаемся?
— В восемь. Думаю в самый раз, как всегда на нашем месте у статуи.
— Согласен, — ответил Ганс.
Тем же
— А знаешь как мне девчонки завидовали? — рассказывала Грета, — они просили меня познакомить с тобой.
— Но ты же у меня только одна, — осторожно начал Ганс. Осторожно притягивая к себе Грету. Она не сопротивлялась, и все завершилось долгим поцелуем. Потом Грета возмутилась.
— Ганс, перестань на меня так смотреть, я приличная девушка.
— А как я смотрю? — притворно удивился Ганс, хотя знал причину, на одном из сайтов он увидел обнаженную девушку, очень похожую на Грету.
— Как кот на сметану, — резко сказала она, — прекрати.
— Извини, — Ганс выбросил из головы все мысли о порнографии, и взглянул на Грету.
— Вот таким ты мне больше нравишься, — улыбнулась Грета.
Через двадцать лет они со смехом вспоминали тот эпизод.
Франкфурт. Съемная квартира в центре.
Сентябрь 1939 г.
Иозеф Шульц вернулся из своего училища домой. Ему предъявлять родителям, ничего не потребовалось. Учиться сын в военном училище, отпустили в отпуск. А там небольшие раны в счет не идет, да и какие раны, так — как будто иголкой прокололи. Что впрочем и было правдой. Но в свете творившегося на новом авианосце бардака, несмотря на всю немецкую дисциплину, ему вручили вместо аптечки — чтобы заживлять побыстрее раны, и чтобы в них не попала инфекция — большую косметичку, «трехэтажную», и производства очень хорошей фирмы, именно из которой его и раскрашивали под «эмо». Естественно содрали все знаки принадлежности производителя и год, но самое главное, они забыли там буклет, где показывалось, как эффективно накладывать косметику этой фирмы. Всем дали два дня отдыха, потом их ждали, кого что — кого авианосец, а кого, изучение компьютеров. Йозеф немного поговорил с родителями за ужином, а утром к нему пришла его девушка.
— Причет, сразу, — поздоровалась, она, — надеюсь тебя не сильно ранили?
— Ерунда, просто царапины, — как настоящий старый вояка заявил он.
— А это что? И она не дожидаясь разрешения открыла ящичек с косметикой.
— Это… Не трогай… Это секретно, — попытался возразить Шульц, но был сметен волной возмущения, — косметика — секретная? Такого не может быть.
Как мужчины любят оружие, так и женщины обожают косметику, а тут еще и «инструкция по применению». Буклет был на нескольких языках, поэтому Мирта сумела понять, как и чем пользоваться. После этого она заявила Йозефу:
— Оставь меня минут на десять, после можешь входить.
Пока курсант прохлаждался на кухне, его подруга нанесла легкий макияж, и когда он через оговоренные десять минут вошел, он остолбенел. Перед ним находилась совсем другая девушка. Прекрасная, обольстительная и вместе с тем знакомая.
— Мирта, ты…, - запнулся курсант, не найдя слов.
— Что нравлюсь? А вот так? — и она, обняв его крепко поцеловала в губы. До этого они ни разу не целовались.
— Я продолжаю тебя любить, — усмехнулась девушка, и тут же добавила, — но этот чемоданчик теперь мой.
Чары любви и девушки мгновенно слетели с Йозефа, он отпустил ее и холодно осведомился:
— Это для того чтобы женихов получше привлечь.
Она отстранилась от него и резко заявила:
— А ты то сам кто? Курсантик военно-морской школы.
— Тебе же нужен офицер, который сделает головокружительную карьеру.
— Именно, — не сдержавшись сказала правду, Мирра, — так что давай заключим соглашение, ты даешь мне этот чемоданчик, а я даю тебе себя.
— Убирайся, — через несколько секунд сказал Йозеф.