Гладиаторы «Спартака»
Шрифт:
Прибыль от реализации книги давно вышла за границы запланированной, и Фонд «Спартак», созданный из спонсоров, болельщиков «Спартака», членов Клуба «Спартак», смог провести ряд акций вне плана 2000 года.
Звездам «Спартака», выдающимся мастерам прошлых десятилетий, по возрасту или в результате инвалидности не работавшим, выплатили единовременные «стипендии», разыграли призы «Лучшему юному хоккеисту», «Лучшему юному футболисту» и «Лучшему юному баскетболисту» и вручили доброму десятку молодых дарований полный комплект элитной спортивной формы от фирмы «Reebok». Хватило денег и на ремонт ДЮСШ «Спартак» в Строгино, где на базе здания нерентабельного
— Ты найдешь для разговора полчасика? — спросил Егор, набрав на сотовом номер мобильника Петра Зрелова.
— Даже не спрашиваю о теме разговора. Раз нужно, приезжай.
Ехать пришлось долго. В Подмосковье Петр Зрелов на базе недостроенного элитного бассейна строил большой теннисный корт. Бывший владелец «незавершенки», один из «клиентов» Егора Патрикеева, размахнулся на большое строительство, набрал кредитов, да не в банках, а у «группировок», вовремя не отдал и ушел из жизни быстро и страшно — кредиторы взорвали его вместе с сизой «ауди». После окончания расследования уголовного дела по факту убийства фирма любителя плавания была выставлена со своим имуществом на аукцион, и Петр купил фундамент бассейна. В принципе стройка была закончена. Получился отличный крытый корт с саунами и тренажерными залами в подвале. На самом корте еще продолжались работы — рабочие с Украины, кстати, тоже спартаковцы в прошлом или спартаковские болельщики, натягивали покрытие, а вот тренажерные залы и сауны были уже готовы.
Егор быстро переоделся в тренировочный костюм, взятый из дому, и вошел в зал, наполненный новейшими тренажерами.
Петр уже сидел на одном из них и качал мышцы рук и плечи.
— Кто-то считает, что главное в теннисе — ноги, а кто-то — плечевой пояс, — заметил Егор, включаясь в заданный Петром ритм.
— А в теннисе все главное, — откликнулся тот.
— Как и в жизни, — улыбнулся Егор.
— О чем ты хотел поговорить?
— О странностях жизни. Вот я тебе одну историю расскажу, а ты послушай.
— Весь внимание. Люблю детективы.
— Если детектив — придуманный роман, читать его даже забавно. А когда в реальной жизни случаются жестокие преступления — тут интересного мало, — усмехнулся Егор. — Есть много интересного, но для профессионалов: например для работников прокуратуры.
— Ну, у тебя-то направление спокойное, мирное, — отмахнулся Петр, меняя нагрузку на блоке тренажера, — иконы, картины, драгоценности, антиквариат. Красота!
— За красоту, как ни странно, убивают не реже, чем за всякую там гадость, вроде наркотиков, — возразил Егор. — Так что крови и мерзости у ребят из моего управления не меньше, чем у сыскарей МУРа или следователей райпрокуратуры, выезжающих «на трупы». История, словом, такая. Жил-был в городе Москве один хороший человек, честным трудом за сорок лет заработавший приличные деньги и вовремя, до всяких там перестроек и дефолтов, успевший вложить их в произведения искусства. Впрочем, о сохранении капитала он тогда и не думал. Просто на старости лет увлекся искусством, особенно рисунком и живописью, и собрал приличную коллекцию.
— Уважаю людей, увлеченных своим делом.
— Но увлечение увлечению рознь. Если ты тихо болеешь за спартаковских футболистов или хоккеистов дома, глядя матчи по телевизору, — это не опасно...
— А если ты приходишь на стадион, то можешь столкнуться с такими же страстными фанатами другой команды, и тогда,... — продолжил мысль
— Вот именно, — кивнул Егор. — Как говорил мой друг, кстати тоже спартаковский болельщик, одним ножом можно отрезать кусок хлеба и убить человека...
— Так его убили?
— Увы.
— Ко мне это имеет какое-то отношение? Хотя да, раз ты, человек весьма занятой, предпочитающий по выходным писать книги, а не мотаться по Подмосковью, приехал сюда, значит имеет. Какое?
— Не торопи коня, граф... — остановил друга Егор. — Ты следишь за ходом моей мысли?
— Естественно, — прохрипел Петр, увеличив темп упражнения на тренажере, — ты не обращай внимания, рассказывай, у меня тело напрягается, а мозг работает на восприятие твоей информации.
— Я буду краток. Дело об убийстве расследовал один из наших лучших «важняков» из Мосгорпрокуратуры Михаил Васильевич Аверьянов. Надо ли говорить, что он мой старый друг и...
— И тоже болельщик «Спартака»? Не надо. Я и так знаю, что большинство разумных людей болеет за «Спартак».
— Ответ правильный. Вот, значит, начал этот Аверьянов расследовать странную смерть коллекционера Шаповалова.
— Почему странную?
— Во-первых, потому, что Борис Андреевич Шаповалов, 1925 года рождения, пенсионер, коллекционер, как выяснила экспертиза, умер не своей смертью. Во-вторых, отработав много лет на алмазных и золотых приисках, а до этого открыв немало месторождений золота и сырых алмазов, был он человеком весьма обеспеченным. И есть основания полагать, что далеко не все деньги он в свое время вложил в произведения искусства.
— Ну, пока ничего странного не вижу, — трезво заметил Петр Зрелов, переходя с одного тренажера на другой.
— Справедливое замечание, — согласился Патрикеев. — А
что ты скажешь, если я отмечу: умер Шаповалов от инфаркта — таково было первое заключение медэксперта. Тогда как по заявлениям всех знакомых, соседей, судя по его медкарте в райполиклинике, сердце у него было здоровое. Правда, были проблемы с желудком — залеченная язва. Но проблемы-то не смертельные.
— И что же в конце концов решили эксперты?
— Обнаружили в его крови крохотную дозу не разложившегося за десять дней, которые труп лежал в закрытой квартире, — причем изнутри! — препарата, который используют спецконтингенты французской армии. Точнее, использовали в некоторых странах Африки во время проведения там спецопераций в 1990 году.
— Ты смотри... — крякнул Зрелов. — Как узнали?
— Случайно. Судмедэксперт тоже имел опыт службы в спецподразделении ГРУ, был в Африке — врачом, естественно, и сталкивался с подобными случаями.
— Ну, детектив... А ты говорил, будет реальная, жизненная история.
— Э, дружище, — вздохнул Егор, — за десять лет работы в Генпрокуратуре я убедился, что жизнь куда страшнее и интереснее, чем ее могут придумать в своих детективных романах впечатлительные домохозяйки.
— Не любишь женские детективы?
— Не люблю. Какие-то они сильно ироничные, ернические. Первые десять-двадцать страниц — любопытно, потом скучно. А уж если поставить перед собой задачу прочитать подряд несколько романов какой-нибудь модной писательницы, то... Ну, да речь не о дамах. Потому возвращаюсь к судьбе несчастного Шаповалова. Итак, есть данность. Коллекционер умер не своей смертью, но в своей квартире, причем дверь закрыта изнутри. Врагов у него не было. Казалось бы, ничего из его редчайшей коллекции, оцениваемой в сотни тысяч долларов, не пропало...