Гладиаторы
Шрифт:
— Еще чего! — огрызнулся Дато.
Открыв багажник, они обнаружили гранатомет, завернутый в плащ-палатку, и две гранаты к нему.
— Вот те на! — удивленно протянул Дато. — Уж не за гранатометом ли бежал этот чернокурточник к машине?
— Скорее всего, — тоном опытного боевика ответил Акакий.
— На кой черт он им понадобился?!
Кое-как втиснули трупы в багажник. Дато вытащил из штанов хромого кожаный ремень, одним концом привязал к раме заднего сиденья, другим — к двери багажника и с силой стянул, чтобы трупы не
Сели в машину и тронулись с места.
— Сколько у нас бензина? — деловито спросил Акакий.
— Бензин — не твоя забота. Слушай меня внимательно! — оборвал его Дато. — Приготовь лимонку и держи наготове. Если встретим машину, вырвешь чеку… Как только сблизимся, я скажу когда, высунешься и бросишь лимонку перед машиной, если это будет легковая. Если грузовик, перебросишь гранату через борт. Шофер обязательно крутанет баранку и практически заблокирует действия пассажиров: они постараются удержаться, поневоле хватаясь за что попало. Им будет не до стрельбы. В общем, ничего не бойся. В такой ситуации шофер, каким бы опытным ни был, инстинктивно попытается увернуться от лимонки: диверсанты называют это рефлексом шофера. Ну почти как рефлекс родного хлева у коров, если рассуждать по-вашему, по-деревенски… Сможешь?
— Смогу! — ответил Акакий. — У меня всего две лимонки.
— Самое главное, чтобы ты не испугался, — сказал Дато. — Внуши себе, постоянно думай, что враг тоже боится, и страх тебя не одолеет.
— Как только бросишь лимонку, прыгай из машины. Залегай и сразу же открывай огонь. Только учти, стреляй короткими и постарайся не опустошить рожок за один раз… Об остальном я позабочусь… мать их!.. — Дато даже матюкнулся, чтобы подбодрить Акакия, и хлопнул его по плечу.
— Я не испугаюсь!
— Эти, вообще-то говоря, выглядели слабовато, салаги, одним словом. Хромой был постарше, но и ему не хватало опыта… Одного все-таки не могу понять, зачем чернокурточник бежал к машине. Пошарь-ка под сиденьями, нет ли там чего.
Акакий засунул руки под передние сиденья, но ничего не обнаружил. Когда он обернулся, лицо его побледнело и мгновенно покрылось потом.
— Плохо мне! — простонал он, едва ворочая языком. — Тошнит сильно!
— Вырви… Обопрись лбом о торпедо и вырви, быстрее придешь в себя! — сказал Дато, не останавливая машину.
— Тошнит, — пролепетал Акакий. — Очень тошнит. Останови машину!
— Говорят тебе, вырви прямо здесь! — рявкнул Дато. — Не теряй времени, делай быстрее!
В лес въехали, свернув с дороги у небольшого лужка. Акакий вылез из машины и поплелся вперед на ослабевших ногах. Разведя руки, определял расстояние между деревьями, чтобы машина не застряла, и указывал Дато направление. Дато сначала положился на него, но когда машина дважды подряд уперлась в деревья, не сдержавшись, выматерился. По виду Акакия понял, что тот принял на свой счет. На влажном лесном грунте машина забуксовала, Дато уже не справлялся с баранкой. Акакий подталкивал
Лес постепенно густел, наконец, проехать между деревьями стало невозможно. Дато остановил машину. От нервотрепки он тоже весь взмок.
— Может, ее ветками прикрыть? — спросил Акакий.
— Какими еще ветками! Нашел время… Хочешь, приходи ночью и закрой!
Дато побежал назад. Акакий рысцой припустил за ним. Дато на ходу посоветовал ему поберечь силы и бежать трусцой, но у Акакия ничего не получалось — он то отставал от Дато, то, запыхавшись, нагонял.
— Этой же ночью замаскирую машину ветками и ее долго не обнаружат, — сказал Акакий.
— Этой ночью вам всем надо уходить! — ответил Дато. — Мамантия перенесите в лес, как можно дальше, разумеется, если согласятся родители. Похороните его и уходите.
— Хотел тут остаться до сороковин жены, — сказал Акакий. — По сей день как во сне, ей-богу…
— Это всегда так. Когда случается что-нибудь страшное, не веришь, что это именно с тобой, и чувствуешь себя как во сне! — сказал Дато.
При входе в село небо прояснилось и выглянуло солнце.
— Не заметил, не было ли у кого-нибудь из них сигарет? — спросил Дато.
— Нет! — ответил Акакий. — Мамантий вчера перед уходом оставил для вас четыре штуки. Они и сейчас там лежат.
— Лимонки советую из кармана вытащить, как бы яйца не поотбивали!.. Лучше отдай мне!
Акакий смущенно улыбнулся, вытащил из кармана гранаты и протянул Дато.
— Как говаривал Коба, аппетит приходит во время еды. Стать боевиком — все равно что стать шлюхой, никакой разницы: сперва не очень, потом чего-то не хватает, а потом уже хочется, не переставая… Послушай, а это правда, что барсуки впиваются мужикам в яйца?
— Никогда не слышал.
— Надул нас Варлам! — усмехнулся Дато.
На солнце набежала тучка, и небо опять нахмурилось.
— Хоть бы пошел дождь, нас это очень устроит. Только дождь нас спасет. Услышь они там, в санатории, пальбу, давно примчались бы. Если пойдет дождь, считай, что нам во второй раз повезло! — озабоченно сказал Дато. — Пойди-ка, глянь, как там старики.
— Давай заодно отнесем Кобу, — сказал Акакий.
— Сейчас не могу. Как вернешься — перенесем тело, — сказал Дато.
Акакий вошел в дом, вынес четыре папиросы. Дато уселся на лестнице и закурил. Ни о чем не думал, следил за кольцами дыма и наслаждался курением.
Вскоре возвратился запыхавшийся Акакий: похоже, он всю дорогу бежал.
— Тебе что, плохо? — встревоженно спросил он.
— Да нет, просто от папиросы голова закружилась.
— Кобу заверну в свой дождевик. Когда все сделаю, позову тебя и вместе перенесем. К этому времени и тело Мамантия отнесут на место. Их четверо, старики, правда, но думаю, справятся… — он полностью вошел в роль организатора-распорядителя.