Главный подозреваемый

Эрлих Генрих Владимирович

Старший сержант только хмыкнул иронично в ответ и на той же ноте продолжил:

– Интересный дом, гости да приходящие, а хозяева по квартирам сидят, как и не произошло ничего.

– Так ведь нет больше никого, – сказала Кузнецова, – кто за границей, кто на даче, лето же, праздники.

– Получается, все здесь? – уточнил сержант.

– Пелагея Федоровна отсутствует, – сказал Воркутинский, – пенсионерка, из первой квартиры, но ее не стоит беспокоить, она неважно себя чувствует. Я был у нее около часа назад, занес свежего хлеба, посидел

немного, – словоохотливо пояснил он, – она сказала, что приляжет.

В этот момент лифт, поскрипывая, двинулся вниз.

– Не дождетесь! – громко сказал подполковник. – Чтобы заслуженная чекистка да убийство на вверенной ей территории пропустила… Со смертного одра восстанет!

– Тише, Леша, тише, – зашептала Кузнецова, – нельзя же так… Вот вечно ты так…

– Как есть, так и говорю. Правда шепота не терпит.

Впоследствии подполковник утверждал, что говоря о правде, он имел в виду лишь регалии Пелагеи Федоровны, а отнюдь не убийство. Но слово было сказано, и кое-кто даже обратил на него внимание, остальным же переварить его помешало лишь прибытие новых действующих лиц.

* * *

Первым из вернувшегося лифта выскочил молодой парень в тесных черных джинсах и бежевой спортивной куртке с надписью «Columbia», немного расхлябанный. Узрев столпившихся на ступеньках и лестничной площадке людей, он постарался придать себе солидный вид, достал из нагрудного кармана удостоверение, раскрыл его и медленно провел перед лицами собравшихся. Так же медленно, поверх удостоверения, следовал его взгляд, внимательно ощупывающий стоявших перед ним людей. При этом он раздельно произносил: «Московский уголовный розыск, отдел особо тяжких преступлений, оперуполномоченный старший лейтенант Мезенко Максим Остапович».

Тем временем за его спиной появился мужчина средних лет, висящий на его шее большой фотоаппарат со вспышкой и дермантиновый, с никелированными уголками чемоданчик в руке вызывали куда большее доверие, чем красные корочки молодого фертика. Последним степенно выступил пожилой мужчина в помятых брюках и потертой кожаной куртке, с пышной седой шевелюрой и крупным, в склеротических прожилках, носом.

– Аркадий Иосифович, приступайте! – обратился к нему парень.

– Есть, товарищ старший лейтенант! – ответил тот со всей серьезностью и скрылся в квартире, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Та-а-ак! – многозначительно протянул оперуполномоченный, его взгляд с претензией на проницательность вновь прошелся по лицам собравшихся и уперся в старшего сержанта. – Докладывайте!

– Сигнал поступил в двадцать двадцать семь, – бойко доложил тот, – наряд прибыл в двадцать тридцать четыре, обнаружили, – он кивнул головой в сторону квартиры, – доложили… Согласно приказу составили список свидетелей, – он протянул два исписанных листа.

– Вот ведь врет на голубом глазу и даже не краснеет, – громко сказал Северин в пространство, – подгоняет под инструкцию. А на самом деле прибыли в сорок восемь.

Двадцать одна минута! Да если бы здесь на самом деле было незаконное проникновение, то за это время можно и проникнуть, и вникнуть, и умыкнуть, и самим умыкнуться. И на кой ляд в таком случае эти сигнализации ставить!

– Вы что – специалист? – с наездом спросил старший сержант.

– Вроде того, – протянул Северин.

– Начальник службы технической безопасности крупного коммерческого банка, – выпалила Таисия.

– Молчи! – процедил сквозь зубы Северин.

Оперуполномоченный бросил на Северина быстрый взгляд, поднял брови, несколько иронично, и обратился к милиционеру, уже строго:

– Ну, что скажете?

– Есть такое дело, задержались маненько. Подумали, что опять ложный вызов, вот и не спешили.

– Опять?

– Был из этой же квартиры, где-то неделю назад, можно по журналу уточнить. Примчались тогда тип-топ, хозяин, вон он, – старший сержант кивнул головой в сторону квартиры, – сам дверь открыл, извинился, что случайно нажал тревожную кнопку.

– В квартире был кто-нибудь еще?

– Откуда мне знать? Мы же не заходили. Но за спиной у него точно никто не стоял и рядом тоже, двери-то здесь наружу открываются, да и распахнул он ее широко, все видать было. Вот как сейчас. Только тогда в гостиной никого не было, я бы заметил и запомнил. А сегодня опять – тревожная кнопка. Вот мы и подумали…

– А кричали: незаконное проникновение и сигнализация, – наябедничал Клацман.

– Что положено по инструкции, то и кричали, – огрызнулся старший сержант.

– С этим все понятно! – прекратил прения оперуполномоченный. – Перейдем к свидетелям, – он пробежал глазами исписанные листы. – Интересный у вас дом! – повторил он слова старшего сержанта. – Какие громкие фамилии! Вот, к примеру, Северин, – вкрадчивым голосом сказал он, начав почему-то с конца списка и как-то нехорошо улыбаясь.

– Обычная у меня фамилия, распространенная, – строго сказал Северин, глядя в глаза оперу.

– Ах, это вы! – и в растяжку: – Начальник службы технической безопасности крупного коммерческого банка… Не забыть бы. А вот редкая фамилия, – продолжил опер: – Воркутинский! Уж не тот ли самый?!

– Он самый, – с достоинством ответил мэтр.

– Надеюсь, не откажете в автографе, не только на протоколе, – хохотнул опер.

– Не откажу, если книгу принесете, а то у меня дармовые экземпляры закончились.

– А вот опять распространенная фамилия, – сказал опер, пропуская шпильку мимо ушей: – Магомедов.

– Распространенная, да! – с вызовом ответил тот. – Нас, Магомедовых, пять аулов!

– И пол-Москвы Гаджи-Гусейн Магомедовичей! – весело подхватил опер.

Именно что весело подхватил, нисколько не желая обидеть, это почувствовали все, даже и гордый абрек.

– Чуть-чуть поменьше, – примирительно сказал он.

Многие рассмеялись, а опер, наоборот, посерьезнел и спросил деловым тоном: